Спросить
Войти
УДК 340.15 ББК 67.3
ИНКОРПОРАЦИЯ ЦЕРКОВНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ В ГОСУДАРСТВО ДРЕВНЕЙ РУСИ
КОНСТАНТИН ЕВГЕНЬЕВИЧ РАЗМАХОВ,
кандидат исторических наук, доцент кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: razmakhov@yandex.ru
Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Статья посвящена историческому процессу инкорпорации церковной организации в Древнерусское государство.
Annotation. The article dwells on the historic process of church incorporation into the Ancient Russian State. Keywords: middle ages, church, adoption of Christianity, clergy.
Церковь в средние века — это сложный социальный институт — часть государственного механизма, а зачастую и надгосударственный институт, пронизывающий все сословные перегородки феодальной стратификации и выполняющий, помимо идеологической, целый ряд важных государственных функций. Так, Я.Н. Щапов в монографии «Государство и церковь в Древней Руси X—XIII вв.» выделяет такие сферы деятельности средневековой церкви, как литургическая (культовая), культурно-идеологическая, социально-экономическая, публично-правовая, внутреннего управления и сферу политической деятельности [23, с. 4—5].
Проблема инкорпорации церковной организации в Древнерусское государство интересна, прежде всего тем, что к моменту крещения Русь имела уже сложившуюся государственность, существующую как минимум полтора столетия. Церковь должна была приспособиться к уже сложившемуся государственному аппарату, стать его частью, а духовенство, соответственно, оформиться в одно из привилегированных феодальных сословий русского средневекового общества.
В домонгольскую эпоху, в XI—XII вв., на Руси наблюдается небывалое развитие градостроения.
Если в IX—Х вв. количество городов составляло не менее 25 [2, с. 59], то уже в XI столетии — 89, к концу следующего века — 224, а ко времени монгольского нашествия общее количество русских городов насчитывало, вероятно, около 300 [18, с. 42—52]. Особое положение в составе городского населения заняло белое и черное духовенство. Причем белое духовенство примыкало непосредственно к ремесленно-купеческой группе городского населения [18, с. 140]. Важнейшую роль в государственной и культурной жизни играло черное духовенство в лице своих высших представителей — игуменов и епископов. Монастырская жизнь, появившаяся на Руси со времен крещения, также имела первоначально тесную связь с городами. Приблизительный подсчет количества монастырей, существовавших в XI—XIII вв., доходит до 70 [18, с. 140]. Черное духовенство сосредотачивало в своих руках значительные экономические средства, обширные земельные владения.
Крещение Руси происходило не сразу и не внезапно. Уже окружное послание патриарха Фотия вскоре после набегов руссов на Константинополь в 860 г. говорит о принятии ими христианства. О несомненном наличии христиан в Киевской Руси
свидетельствует договор 944 г., где в числе послов Игоря названа группа христиан, присягавшая в христианской церкви.
Христианкой была и великая княгиня Ольга, побывавшая в Константинополе в 957 г.
Существует мнение, что принятие христианства князем Владимиром было следствием исключительно политики Константинополя. Так, профессор Н.М. Никольский видел в новой митрополии колонию, в которую константинопольский патриархат направлял «излишки» клерикального населения [11, с. 31].
Действительно, распространение христианства на Руси совпало с периодом наивысшего расцвета Византийской империи, приходившимся на конец IX — середину XII в. Характерной особенностью Византийской империи был теснейший союз государства и церкви. Византийские императоры принимали непосредственное участие в решении важнейших церковных вопросов, а их коронование на царство зачастую сопровождалось присвоением титула «святой» (некоторые исследователи сочли даже возможным говорить о существовании в Византии «цезарепапизма» — особого типа государственного управления, подразумевающего признание императора первосвященником) [3, с. 78—80].
Конечно, на ранней стадии первые епископы и священники могли быть только «завозными». И Византия, несомненно, имела имперские амбиции, связывавшие церковную супрематию с притязаниями на установление политического господства, но на деле отношения Руси и Византии не были безоблачны. К тому же вопрос исключительного влияния на Русь Византии далеко не однозначен (еще в начале XX в. исследователи обращали внимание на то, что христианизация Руси велась преимущественно через Болгарию).
Все же принятие христианства — часть приводимой князем Владимиром политики укрепления государства и княжеской власти. Занявшему киевский престол Владимиру досталось ослабленное смутой государство. Прежде всего он избавился от помогавшей ему варяжской дружины, нанятой на деньги новгородцев и претендующей на дань с киевлян — две гривны с горожанина. Владимиру удалось сопроводить главную массу варягов на службу
в Царьград с рекомендацией императору поместить их в отдаленные гарнизоны.
Расширяя свои территории, Владимир в 981 г. присоединил земли, лежащие на юго-западе (Галиция, Волынь) и западе (Полоцкая, Туровская земли) [4, с. 70—71]. Затем Владимир обратился на северо-восточное направление, усмирив в 984 г. восставших радимичей, а в 985 г. организовав поход на камских болгар, действуя совместно с союзниками киевских князей — торками. Разбив болгарское войско, Владимир заключил с ними мир.
Пытаясь укрепить княжескую власть в 980 г. Владимир провел так называемую «языческую реформу», для чего учредил пантеон из пяти языческих богов. Их перечисляют русские летописи — это Перун, Стрибог, Дажьбог, Хорс, Симаргл и богиня Макошь.
Верховенствовал в «пантеоне Владимира» особо почитаемый княжеской дружиной бог войны и грозы Перун, чей деревянный идол был увенчан серебряной головой с золотыми усами.
Еще Е.В. Аничков утверждал, что выдвижение Перуна на первенствующее место связано с процессом рождения государственности Киевской Руси и не уходит в первобытность. Культ Перуна — дру-жинно-княжеский культ киевских Игоревичей [1, с. 397].
Известно, что идол Перуна был установлен в Киеве во времена князя Игоря, однако не следует считать Перуна богом исключительно княжеским, дружинным. Перун изначально не был божеством отдельной социальной группы — это бог славян вообще. Его культ распространялся у всех славянских племен, более того, исследователи достаточно четко выявляют его праславянские истоки [6, с. 4—30]. Среди богов, почитавшихся всеми славянами, по мнению В.Н. Топорова, два персонажа бесспорны — Перун и Велес (Волос). Сведения о них представлены во всех основных частях славянского мира [20, с. 173].
О том, что Перун был особо почитаем военно-дружинным сословием, свидетельствует летописное описание присяги русских при заключении договоров с греками:
• 911 г. — «...мужи его (Олега) по Рускому закону, кляшася оружьемъ своим, и Перуном, богомъ своим, и Волосомъ скотьемъ богомъ...» [13, с. 17];
• 944 г. — «...приде на холмъ, кде стояше Перунъ и покладоша оружье свое, и щиты, и золото, и ходи Игорь роте и люди его, елико поганыхъ Руси» [13, с. 26].
Пантеон 980 г., по замечанию Б.А. Рыбакова, утверждал княжескую власть, ставя на главенствующее место Перуна. Великокняжеский характер его культа подчеркивался тем, что святилище этого бога было установлено не только в столице державы, но и на самом северном пределе ее в Новом Городе на Волхове [16, с. 453].
Языческая реформа не принесла желаемого результата, и тогда Владимир принял новую государственную религию — христианство. Можно сказать, сверху княжеской волей проведена своеобразная «духовная революция». Княжеско-боярские круги, еще недавно вводившие культ «пантеона Владимира» с верховенством Перуна, очень быстро принимают единобожную (монотеистическую) по своей сути религию.
Восточное христианство, имевшее мощные традиции тесной связи со светской властью, начало постепенно вытеснять местные языческие культы и заложило ментальные основы для образования единой древнерусской народности и укрепления древнерусской государственности.
В 987 г. Князь Владимир, как за двадцать лет перед тем его отец, был вовлечен в орбиту византийской политики. Византия искала помощи русского князя, чтобы справиться с восстанием части своих войск, которое возглавил стратиг Варда Фока. Успешное восстание Варды Фоки представляло серьезную угрозу для императора Василия II, который не был в состоянии подавить это восстание собственными силами. Василий II обратился за помощью к русскому князю Владимиру, обещая ему в жены свою сестру Анну при условии принятия им христианства. Владимир оказал ему помощь, послав в Константинополь шеститысячную варяго-рус-скую дружину, которая помогла Василию подавить восстание. Но при исполнении другой стороной договора возникли задержки и трения, что привело к войне между союзниками и взятию Владимиром Корсуни. После этого византийская царевна была послана на Русь в жены Владимиру.
Согласно византийским источникам, поход Владимира на Корсунь и взятие его относятся к 989 г. Та же дата взятия Корсуни (989 г.) фигурирует в «Памяти и похвале» князю Владимиру. Согласно этому источнику, Владимир был крещен в Киеве и после того прожил еще 28 лет, следовательно, его крещение состоялось в 987 г., а Корсунь была взята на третье лето после крещения, т.е. в 989 г.
О времени начала христианизации Руси у историков существуют разные точки зрения. Большинство современных исследователей относят крещение киевлян к 990 г. [14, с. 34—47; 3, с. 105—107], когда на Русь приезжает Анна и вступает в брак с Владимиром. Вместе с Анной прибыл митрополит Михаил, а также «попы царицыны и корсунские», т.е. духовенство из Константинополя и Крыма, которое и обращает в христианство киевлян. После крещения киевлян в христианство обращаются и другие жители Руси, но этот процесс занял многие десятилетия.
Впрочем, некоторые историки поддерживают летописные и церковные предания, относя крещение Руси к 988 г.
Благодаря тому что христианство киевляне получили от Византии, между Русью и Византией установились более тесные взаимные связи, но нельзя сказать, чтобы сразу после крещения Руси отношения между Киевом и Константинополем стали незыблемо прочными и дружественными.
О том, что Византия умела извлекать из своих связей с Киевом немалые выгоды, свидетельствует тот факт, что войсками русского князя и Василия Болгаробойцы было ликвидировано в 1016 г. государство хазар, и в связи с этим была расширена византийская территория на Крымском полуострове. Еще более важное значение для Византии XI в. имела варяжская гвардия.
После отправления русского вспомогательного шеститысячного корпуса на помощь Василию II русские постоянно встречаются в рядах византийских войск в Малой Азии, Италии, Сицилии.
После крещения Руси Византия, хотя и существовали такие тенденции, была не в состоянии превратить Русь в зависимую колонию. Против этого говорят и исторические факты, как например поход, предпринятый Ярославом против Византии в 1043 г. (поход 1043 г. окончился для Руси неудачно.
Бури и греческий огонь истребили большое количество русских ладей. Однако через 3 года Византия сама стала искать мира с Киевским государством, что, очевидно, связано с вторжениями печенегов на территорию Балканского полуострова).
Ярослав в 1051 г. порвал церковную зависимость Руси от Византии и без предварительных соглашений с константинопольским патриархом назначил киевским митрополитом русского священника Илариона.
Иларион (умер в 1054 г.), отстаивая духовную и политическую независимость Руси, в своем знаменитом «Слове о законе и благодати», прибегая к логике традиционной евангельской метафоры о работниках одиннадцатого часа, стремился доказать равночестность старого, римского, имперского христианства и христианства юных «варварских», по римско-византийской терминологии, народов [7].
Только в 1053 г. византийское правительство смогло ликвидировать длительный конфликт с Ярославом и добиться его согласия принять митрополита-грека из Константинополя. Мир был окончательно восстановлен благодаря браку сына Ярослава Всеволода с дочерью императора Мономаха, и при Всеволоде византийское влияние на Руси усилилось установлением прочных церковных связей и непрерывным воздействием на Русь византийской культуры.
Зависимость Руси от Византии в церковном отношении продолжалась до 1448 г.
Принятие христианства было для Руси очень крупным событием, притом, очевидно, имело прогрессивное для данного отрезка времени значение, ликвидировало пережитки родового строя, обычай кровавой мести, многоженство, способствовало быстрому росту хозяйственной и ремесленной техники Киевской Руси. Быстрые успехи делала строительная техника, развивалось ремесло, в том числе художественное. Несомненно, в XI в. имело место весьма заметное влияние византийского искусства на Киевскую Русь.
Уже вскоре после принятия христианства в качестве государственной религии на Руси создалась первоначальная организация церкви в форме митрополии константинопольского патриархата.
С конца X в. во главе церкви стоял «митрополит киевский», назначавшийся патриаршим синодом.
Его посвящение производилось константинопольским патриархом, а акт интронизации происходил в Киеве с согласия великого князя. Известны два случая отклонения от этой нормы (при Ярославе Мудром и Изяславе Мстиславиче), но они так и не привели к изменению традиции. В отличие от киевских князей, старшинство которых в отдельные периоды было номинальным, положение митрополитов оставалось незыблемым. Их верховная власть над епархиями Руси не подвергалась сомнению ни со стороны епископов, ни со стороны удельных князей [19, с. 194].
Время учреждения киевской метрополии в настоящее время определяется исследователями в промежутке от 996 г., года освящения княжеской Десятинной церкви в Киеве [это была величественная каменная церковь, немногим уступавшая по размерам Софийскому собору, заложенная в 990 (989) г. вскоре после принятия христианства] (поскольку в акте создания церкви и назначения в нее Анастаса Корсунянина и херсонских, и царицыных попов участие митрополита никак не отмечено, можно считать, что этого института на Руси еще не существовало), до 997-998 г., на что косвенно указывают византийские перечни митрополичьих кафедр [23, с. 28]. По замечанию Я.Н. Щапова, Владимир «в поисках оптимального решения вопроса об административной структуре местной церковной организации через несколько лет после смены государственной религии принял в принципе ту форму управления церковью, которая существовала в империи и принадлежащих к ее культурному кругу странах» [23, с. 28].
Учреждение Киевской митрополии предполагало ее внутреннюю церковно-административную самостоятельность, право на учреждение епископских кафедр. В годы княжения Владимира Святославича и его сына Ярослава епископии создаются в Белгороде, Новгороде, Чернигове, Переяславле, Полоцке, Юрьеве. В XII—XIII вв. появились епи-скопии во Владимире-Волынском, Суздале, Галиче, Владимире-на-Клязьме, Рязани, Перемышле, Угровске. Всего к моменту вторжения на русские земли орд Батыя было учреждено 15 епископских кафедр [19, с. 195].
Епископы назначались митрополитом и великим князем. Первоначально кандидаты на епископство были почти сплошь иностранцы, вывезенные из Корсуни и приглашенные из Болгарии. Первый Новгородский епископ так и известен под именем Иоакима Корсунянина [8, с. 185].
Но с середины XI в. в связи с ростом монастырей появляется достаточный контингент русских людей, церковно подготовленных к архиерейству. Особенно знаменит в этом отношении Киево-Пе-черский монастырь, из которого, по свидетельству Симона, епископа Владимирского, к его времени (умер в 1226 г.) вышло более 50 епископов [12, с. 76].
Ко второй половине XI в., как полагают историки церкви, относится учреждение двух новых митрополий: Черниговской и Переяславльской. Событие это, очевидно, связано с установлением на Руси триумвирата Ярославичей — Изяслава, Святослава и Всеволода. С распадом этого триумвирата и новым усилением власти киевских князей необходимость в трех митрополиях отпала. Произошло это, вероятно, при правлении Всеволода Ярославича, поддерживавшего тесные связи с Византией [19, с. 194].
Высшие церковные владыки — епископы и митрополит были выходцами из привилегированных сословий (боярства или купечества). Они владели землями, селами и городами: у них были свои слуги, холопы, изгои и даже свои полки. Само поставление в сан епископа сопровождалось выплатой большой пошлины поставляющему, что, конечно, было недоступно для непривилегированных слоев.
По замечанию историка русской церкви А.В. Карташева, «малое количество епископов и необычайная обширность епархий, равных по протяжению иногда целым сотням епархий греческих, весьма определенно повлияло на качество, на дух нашего церковного управления... Тысячеверстные расстояния и первобытные пути сообщения навсегда разделяли архипастыря с большинством его паствы и окончательно приучали его смотреть на себя почти только как на административного начальника вверенного ему приходского духовенства» [8, с. 183—184].
Современники подмечали различия в характере отношений со своей паствой русских и греческих епископов, поражаясь простотой последних. Так, Стефан Новгородец, побывавший в
Константинополе и записавший свое «Хождение» в 1348—1349 гг., упоминает случай, как Цареград-ский патриарх Исидор, увидев его со спутниками в храме святой Софии, запросто разговаривал с ними. Стефан замечает по этому случаю: «О великое чюдо смирениа святых! Не наш обычаи имеют» [9, с. 93].
С течением времени разрастался чиновничий аппарат церкви, все более разветвленным и многообразным становилось ее управление. По подсчетам исследователей, с середины X в. до 40-х гг. XIII в. на Руси было построено около 10 000 церквей [17, с. 82].
Низший класс духовенства составляли священно- и церковнослужители, т.е. имевшие священство попы и дьяконы с их семьями (поп, попадья, поповичи, дьякон, дьяконовая) В Уставе князя Владимира Святославича упоминаются причетники, помогающие в церковной службе (проскурница (просфир-ня), пономарь и «вси причетници церковныи»).
Низшее духовенство, непосредственно связанное со своими приходскими общинами, имело менее привилегированное и обеспеченное положение, чем высшее.
С появлением на Руси монастырей весьма существенную долю духовенства составило монашество (игумены, игуменьи, чернецы, черницы).
Монастыри на Руси, как и повсюду в Европе, имели большое социальное значение. Они, по замечанию Я.Н. Щапова, «являлись формой социальной организации людей на основе общих взглядов, связанных с одним из христианских идеалов отказа от принятых в светском обществе норм жизни» [23, с. 155]. Монастыри в средневековье — это не только образ небесного Иерусалима, райских кущей [10, с. 102—108], т.е. пространство, предназначенное для реализации сотериологических задач, но и феодальные хозяйства, противостоящие окружающему их крестьянскому миру. Монастыри выполняли важные социальные функции призрения немощных и обездоленных. «А се церковныи люди, — перечисляет Устав князя Всеволода, — паломник. стороник, слепець, хромець, вдовица, пущеник, за-душьный человек, изгои.» [21, с. 252].
Монастыри были центрами культурной жизни Руси. Здесь творили летописцы и агиографы, собирались скриптории, распространялась грамота, готовились к архиерейской службе высшие церковные чины — епископы.
В Древней Руси материальные условия существования церковной организации обеспечивались, как и остальной государственный аппарат, в основном за счет княжеских доходов. По замечанию Я.Н. Щапова, «в период раннего развития феодального строя, когда не могло быть речи не только о приобретении путем покупки земельных владений, но и о получении их от князя на основе лена, новая организация должна была существовать за счет князя, государственного бюджета, путем отчислений от собираемых им даней и других поступлений на княжеский двор» [15, с. 23].
Особой формой, в которой происходило отчисление доли поступающих на княжеский двор даней в пользу церкви, была десятина. По сообщению Повести временных лет, Владимир после постройки Десятинной церкви определил ей десятую часть своих доходов [с этим связано и историческое (неофициальное) название церкви «Десятинная»]: «даю церкви сей святей Богородици от именья моего и от градъ моихъ десятую часть... И вдасть десятину Настасу Корсунянину» [13, с. 54]. О том же говорит и Устав князя Владимира Святославича о десятинах — памятник XII в., главным источником которого является та же грамота начала XI в., которая цитируется в летописи: «создах церковь святую богородицю и дах десятину к ней во всеи земли Ру-скои княжения от всего суда 10-тыи грош, ис торгу 10-тую неделю, из домов на всякое лето 10-е всякаго стада и всякаго живота» [22, с. 140].
Десятина, однако, давалась не всем вновь основанным церквам, а только соборным.
Таким образом, десятина была отчислением в пользу церковной организации от поступлений князю. В ее состав исследователи включают [23, с. 76—81] прежде всего десятую часть от княжеских даней. Наряду с данями церковная десятина отчислялась от поступлений княжеского суда. В Краткой Правде XI в. (ст. 41) при расчете долей судебных пошлин вместе с долями мечника в одном случае и емца в другом указана и «десятина». В Уставе князя Всеволода конца XIII в., основанном на Синодальной редакции Устава Владимира, сохраняется упоминание «от всякого княжя суда десятую векшу» [21, с. 250]. Десятину церковь получала
и от княжеских торговых пошлин «из торгу десятую неделю».
К XII в., по свидетельству летописей и княжеских уставов, церковь обзавелась собственными земельными угодьями, селами и городами, превратившись в крупного землевладельца. Этому весьма способствовала распространенная практика передачи монастырям земель по завещанию, по духовным грамотам.
Первым правовым документом, дошедшим до нас, был устав князя Владимира Святославича «О десятинах, судах и людях церковных». Устав был создан на рубеже X—XI вв. в виде короткой уставной грамоты, которая была придана церкви Святой Богородицы. Оригинал до нас не дошел. Известно семь его редакций, относящихся к XII—XIV вв., и более двухсот списков. Наиболее старшие редакции — Оленинская и Синодальная — относятся к XII—XIII вв.
С принятием христианства в русское право были инкорпорированы разнообразные нормы византийского канонического права. Входили в употребление иногда целые сборники. Так, например, при решении дел о религиозных преступлениях византийские священнослужители, приехавшие на Русь, применяли так называемый Градский закон, т.е. Прохирон византийского императора Василия Македонянина, изданный в VIII в.
Сборники норм византийского права назывались номоканонами. Русские переписчики объединяли номоканоны с нормами из других (русских, болгарских, византийских) источников, создавая более объемные сборники права, которые получили название кормчих книг.
Профессор П.В. Знаменский замечал: «Номоканон, несомненно, существовал у нас в славянском переводе, потому что из него делали заимствования в свои уставы наши князья, правила его цитировали в своих сочинениях чисто русские авторы, например Феодосий Печерский и Кирик. Инок XVI в. Зиновий Отенский сам видел в свое время два списка Кормчей от времен князей Ярослава и Изяслава, сына Ярославова, перевода «первых переводник», по всей вероятности болгарские» [5, с. 40].
Первый опыт русских князей приложения номоканона к русской жизни зафиксирован в тексте Устава князя Владимира Святославича. Устав главным образом касался судебных полномочий церкви. Устав выступал как соглашение между князем (Владимиром Святославичем) и митрополитом (предположительно, Лионом). Изначально по Уставу князь:
а) является покровителем церкви (защищает церковь и обеспечивает ее материально);
б) не вмешивается в дела церкви.
Князь Ярослав Владимирович совместно с митрополитом Иларионом (1051—1054 гг.) издал другой такой же церковный устав, по сути, подтверждающий и раскрывающий положения Устава Владимира Святославича.
Эти первые общерусские уставы Владимира и Ярослава впоследствии стали применять на своих землях удельные князья. Так, Всеволод Мстиславич Новгородский на основании их дал Устав Софии Новгородской (составлен в начале 1136 г.).
Подводя итог сказанному, можно определенно утверждать, что, несмотря на определенное влияние византийской церкви и норм ее права, формирование русской церковной структуры вершилось самостоятельно в тесной связи с развитием государственной организации Древней Руси. На Руси сложилась заметно отличная от Византийской структура управления церковью, соответствующая русской государственной структуре XI—XII вв.
References
УДК 342.951 ББК 64.401
АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ МИГРАЦИОННЫМИ ПРОЦЕССАМИ В ЛАТВИЙСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВИЧ РЕДКОУС,
доктор юридических наук, профессор; СВЕТЛАНА АНАТОЛЬЕВНА АКИМОВА,
кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и муниципального права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: 203.019@mail.ru
Научная специальность 12.00.14 — административное право, административный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Статья посвящена исследованию современных миграционных отношений в Латвии, выявлению проблемных вопросов и совершенствованию организации деятельности миграционных органов.
Annotation. The article is devoted to the study of contemporary migration relations in Latvia, to identify problem issues and to improve the organization of activities of migration bodies.
