Спросить
Войти
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2018. № 4
А.И. Еремин*
выбор жизненного поприща в россии в начале хх в. (по автобиографии экстерна а.ф. диесперова)
A.I. Eremin
the choice of life pursuit in russia at the beginning of the 20th century (based on the autobiography of the external student a.f. diesperov)
Аннотация. Предмет исследования составляют размышления и переживания выпускника среднего учебного заведения начала XX в., который находился в ситуации выбора высшего учебного заведения и факультета, а фактически — жизненного поприща. обычно эту проблематику изучают на основе мемуаров людей, получивших известность в своей сфере деятельности. рядом с ними протекали судьбы «невыдающихся людей», к изучению которых призывают едва ли не все направления актуальных исторических исследований. очевидно, что познавательные перспективы повседневного уровня измерения исследовательской проблематики прямо связаны с кругом источников, к которым обращаются исследователи, и с применяемыми методиками оценки их информационных и интерпретационных возможностей. Вне поля зрения историков высшего образования находятся жизнеописания (автобиографии) экстернов, державших испытаниях зрелости в гимназии. Экстерны и воспитанники гимназий, допущенные к прохождению испытаний зрелости, назывались абитуриентами. нормативно определенную и прогрессивно увеличивавшуюся в составе абитуриентов начала ХХ в. социальную микрогруппу составляли экстерны гимназий. Своей попыткой получить вместе с аттестатом зрелости право на зачисление в университет они бросали вызов социальным обстоятельствам, начертавшим им иное направление жизненной траектории. Автобиография выпускника реального училища А.ф. диесперова (1903 г.) представляет особый интерес, потому что он выбрал университет и необходимость держать испытания зрелости
Еремин Александр Иванович, кандидат исторических наук, педагог дополнительного образования факультета довузовского образования орловского государственного университета имени и.С. Тургенева
Eremin AlexanderIvanovich, Candidate of Historical Sciences, Lecturer for Secondary Education Degrees, Department of Pre-University Studies, I.S. Turgenev Orel State University
+7-960-656-55-54; eremin_a62@mail.ru
в гимназии, а проходной документ для сдачи испытаний зрелости превратил в исповедь с элементами самоанализа. Источниковедческое изучение автобиографии установило в тексте сочетание свойств делопроизводственной документации и источников личного происхождения. Деконструкция текста и изучение особенностей почерка позволили выяснить обстоятельства написания документа. Дискурсивный анализ его содержания показал признаки осознания автором склонности к литературной деятельности и одновременно — ограниченности собственных талантов. Новизну исследования определяет оценка информационного потенциала жизнеописаний (автобиографий) экстернов средних учебных заведений. В изученном источнике зафиксирован индивидуальный опыт избрания факультета университета и обретения жизненного пути юношей-интеллектуалом в России начала ХХ в. Жизнеописания экстернов гимназий Московского учебного округа имеют существенное значение для изучения мотивации выбора абитуриентами факультетов именно Московского университета, являются частью генеральной совокупности источников по его истории.
Abstract. The research subject of this article are the thoughts and experiences of a secondary school (gymnasium) graduate in the early 20th century, at the point where he had to choose an institution of higher education and faculty — in short, his life pursuit. This topic is usually examined using the memoirs of people who have subsequently become famous in their field of activity. However, contemporary to them unfolded the lives of "unremarkable people", whom almost all fields of current historical studies are calling to investigate. Clearly, the cognitive perspectives of examining this research topic at the everyday level are directly related to the range of sources that researchers can use and to the methods applied to assess their informational and interpretative possibilities. Biographies (autobiographies) of external students who took maturity tests in Russian gymnasium still remain outside the field of view of scholars of higher education in history. The external students and pupils of secondary schools who were allowed to take maturity tests were called applicants. External students of gymnasiums composed the social microgroup which was normatively defined and progressively increased in the general body of school applicants at beginning of the 20th century. In their attempt to receive together with the certificate of maturity the right to enroll in a university, these students challenged the social environment that gave them a different direction in their life trajectories. The autobiography A.F. Diesperov, who was an actual student in 1903, is of particular interest because he chose a university and the need to hold his maturity tests in the school, and turned the entrance document for the maturity tests into a confession with elements of self-examination. The author&s source study of the autobiography has established that in the text there is a combination of the properties of office documentation and of sources of personal origin. The deconstruction of the text and the study of the calligraphic features has made it possible to clarify the circumstances under
which the document was written. A discursive analysis of the document&s content revealed signs of the author&s awareness of his penchant for literary writing and, at the same time, the limits of his own talents. The scientific novelty of this study is defined by the author&s assessment of the information potential of the biographies (autobiographies) of external students during their gymnasium years. The source under examination records the individual experience of choosing a university faculty and of finding one&s life course on the example of a young intellectual in Russia at the beginning of the 20th century. The biographies of external students of gymnasiums in the Moscow educational region are essential for the study of the applicant motivations behind their selection of faculties at Moscow University, and are part of the general body of sources on its history.
Проблема выбора человеком жизненного поприща обращает прежде всего к размышлениям об обстоятельствах выбора профессии и/или занятия, что, в свою очередь, связано, но не сводимо к избранию учебного заведения и факультета. Этот выбор происходит в переплетении ментальных и рациональных оснований, сетей социальных связей, будучи растянут во времени. В конечном счете избрание жизненного поприща является ключевым компонентом для понимания феномена человека. Проблема выбора в жизни человека относится, скорее, к разряду философских и экзистенциальных. При ее конкретизации в виде выбора жизненного поприща или профессии она становится релевантной для исторического изучения. В любом случае особые познавательные затруднения составляет возможность зафиксировать момент и событие выбора, которые не всегда различает и сам актор.
исследователь социальной истории высшего образования конца ХК — начала ХХ в. А.Е. иванов попытался на основании мемуаров понять мотивацию выбора высших учебных заведений и факультетов через изучение чувств и переживаний, которые испытывали выпускники средней школы. их авторы, как правило, получили известность в своей профессиональной деятельности, зафиксировали то, что сохранилось в памяти или было отобрано ими при подведении итогов прожитой жизни. иванов поставил изучение выбора факультета и специальности выпускниками средней школы в центр «проблемы российского абитуриентства»1.
Концептуальный потенциал его наблюдений об абитуриентах выходил за рамки количественных параметров и фактографии, но не был освоен научным сообществом. Только С.И. Михальченко внес важное уточнение: «А.Е. Иванов употребляет это слово [абитуриенты] в современном значении "поступающие в вузы"; между тем в XIX в. абитуриент — это, скорее, выпускник среднего учебного заведения — от лат. аЫШпепв — собирающийся уходить; наверное, следовало обратить на это внимание читателей»2. Эти наблюдения существенно меняют представления о социальной микрогруппе абитуриентов и источниках ее изучения.
Проблема выбора жизненного поприща не стала приоритетной для исследователей, занимающихся построением интеллектуальных биографий своих героев3. Сторонники этого направления подчеркивают значение взаимодействия индивида с меняющимся социально-интеллектуальным пространством, необходимость более тонкого источниковедческого анализа и контекстуализации сведений источников.
При историческом изучении ментальных и/или когнитивных компонентов выбора жизненного поприща основные познавательные возможности связаны с особенностями использования источников, вовлеченных в исследование. Предпочтительнее выглядят источники более приближенные по времени к изучаемым явлениям, чем мемуары. Особенно интересны в силу их разнообразия и распространенности автобиографии, которые используются едва ли не во всех направлениях гуманитарных исследований4. А отдельные автобиографии становятся основным источником изучения проблем, например, гендерной истории науки5.
Существует значительная группа известных исследователям автобиографий, выполненных в ходе испытаний зрелости (выпускных экзаменов) экстернами гимназий. В конце XIX — начале ХХ в. воспитанники и экстерны гимназий, допущенные к испытаниям зрелости,
назывались абитуриентами. Из них только экстерны были обязаны представлять автобиографии.
Автобиография А.Ф. Диес-перова6 была выявлена Л.М. Гольцовой при подготовке архивной справки для библиографического словаря «Русские писатели. 1800-1917»7. Александр Федорович Ди-есперов (1883-1931) впоследствии получит известность как литератор «второго плана», поэт, критик, исследователь религиозной мысли. В 1903 г. он стал студентом физико-математического факультета Московского университета, в 1906 г. перевелся на историко-филологический факультет, но окончил университет только в 1913 г. (диплом 1-й степени получил в 1915 г.). В библиографическом словаре и на сайте «Поэзия Московского университета» помещено недатированное фото Диесперова в зрелом возрасте. А среди материалов испытаний зрелости 1903 г. сохранилась заверенная полицией фотография двадцатилетнего экстерна Диесперова8.
Цель данной статьи — выявить в автобиографии круг размышлений и переживаний автора, связанных с выбором жизненного поприща, попытаться понять, какие личные или социальные обстоятельства могли повлиять на его последующую литературную карьеру. Необходимый инструментарий дает практика источниковедения историографии9 и дискурсивный анализ. Приемы использования С.И. Маловичко учебных текстов для изучения аксиосферы гимназистов; выявления высказываний по исторической проблематике, их источников и коннотаций; контектстуализации сведений могут быть применимы при изучении текстов разной тематики.
А.Ф. Диесперов. 1903 г.
Правила об испытаниях в гимназиях и прогимназиях (1891 г.) (далее — Правила) устанавливали, что для допущения к испытаниям зрелости экстерны направляли комплект документации, в том числе «1) ими самими написанное на русском языке собственное жизнеописание»10. На практике претенденты по-разному озаглавливали свои жизнеописания. Наиболее часто — "Curriculum vitae" или «Автобиография», иногда «Моя автобиография», «Мое прошлое», «Моя краткая биография», или вообще не давали названий. В этой статье термины автобиография и жизнеописание употребляются как синонимы.
Правила предписывали сообщить в жизнеописании, «обучался ли [экстерн] прежде в какой-либо гимназии», и указать «точные сведения, в какой университет и по какому его факультету, или в какое высшее специальное, или на какое поприще практической деятельности, они имеют в виду непосредственно поступить»11. В остальном содержание автобиографий зависело от усмотрения авторов. Поэтому, особенно интересны отступления от заданных Правилами канонов. В них можно обнаружить невысказанное, недоговоренное и случайно прорвавшееся, на что обращают внимание историки повседневности12.
Документ Диесперова озаглавлен «Автобиография», он выполнен аккуратным убористым почерком на трех листах писчей нелинованной бумаги, не подписан, дата написания не поставлена. Кроме автобиографии в фонде Орловской мужской гимназии сохранились прошение о допущении к испытаниям, фотография, копии аттестата об окончании основного отделения Ливенского реального училища (1901) и свидетельства об окончании дополнительного класса Ли-венского реального училища (1902), копия свидетельства зрелости Орловской гимназии (1903)13.
Диесперов оригинально построил автобиографию. Внешний содержательный план составляет традиционный для данного жанра рассказ о первых детских впечатлениях, товарищах, начале учения и важности чтения, учителях и учебных заведениях, болезни и смерти близких, собственном репетиторстве, событиях и встречах с людьми, изменившими жизнь и/или оказывавшими влияние на его
жизненный путь. За событийной канвой проступают размышления о прожитом времени, о своем дальнейшем бытии, о связях прошлого, настоящего и будущего в жизни; о причинно-следственных связях между событиями; оценки значения отдаленных и ближайших событий.
Автор описывал произошедшее с ним, сменявшие друг друга периоды жизни в виде самостоятельных и взаимосвязанных законченных сюжетов. Если нарративно разделить текст на фрагменты и поменять их местами, то логика и смыслы отдельных частей и всего текста не изменятся. Отсутствие помарок, ошибок, повторений, при наличии сложной композиции, аллюзий, скрытого и прямого цитирования, указывают на то, что автобиография писалась не сразу и не набело.
Из содержания автобиографии становятся понятны некоторые обстоятельства ее написания и отдельные моменты в жизни автора. Диесперов был старшим сыном в семье служащего некой «местной управы» в Брянске. Семья жила в собственном доме, но доходов едва хватало на сносное существование. В соответствии с достатком и социальным статусом семьи Диесперов окончил Брянское городское училище, годам учения в котором, «оставившим светлые воспоминания», и раннему детству отведена ровно половина автобиографии. Видимо, ключевое значение в тот период жизни автора имело влияние учителя русского языка И.И. Гапонова, так как только к нему были обращены слова искренней признательности.
В автобиографии не объяснено, что побудило пятнадцатилетнего Диесперова в 1898 г. ехать из Брянска, минуя Орел, в противоположный конец Орловской губернии, в расположенный почти за триста верст уездный город Ливны для обучения в реальном училище. Скорее всего, причины были связаны с наличием неупомянутых в автобиографии знакомых или родственников, которые могли содействовать бытовому обустройству, но не сыграли существенной роли в становлении его личности.
Диесперов не стал давать общую характеристику преподавания в реальном училище, так как «для этого у него нет исторической перспективы», отметив, что «основательных знаний, кроме математических, он ни в чем не приобрел»14. Во время обучения Диесперов, как и многие его сверстники в начале ХХ в., зарабатывал репетиторством «часов пять в день уделял на давание уроков по математике, которыми я и зарабатывал средства к существованию, так что начиная с пятого класса мог жить ничего не получая от отца»15. Диесперов указал, что
«крупных событий, заслуживающих упоминания, за четыре года пребывания в реальном училище не случилось». Следовательно, основные события его духовной и интеллектуальной жизни протекали вне стен учебного заведения.
В коротком жизнеописании Диесперов дважды прямо сказал о своей склонности к литературе. В первый раз — с благодарностью вспоминая учителя русского языка за «свое первое знакомство с русской литературой, свою любовь к ее представителям и свое понимание их»16. Если признания в любви к литературе были весьма распространены, то заявления о своем понимании писателей — редкость в автобиографиях экстернов.
Следующий неуместный в официальном документе шаг Дие-сперов сделал, рассказывая о внутреннем конфликте, вызванном несоответствием между программой реального училища и собственными интеллектуальными стремлениями. Он написал: «В реальном училище у меня окончательно, как кажется, сложилось и выяснилось мое влечение, для меня, как реалиста, совершенно не подходящее, нелюбовь к естественным наукам, отвращение к прикладному знанию и склонность к умозрению... Я долго не знал, как быть; но личное желание и советы лиц, мнением которых я дорожил, пересилили, наконец, мою боязнь принять на себя непосильный труд (курсив мой. — А.Е.), и я решил готовиться в университет»17.
В чем сомневался и о чем промолчал Диесперов?
Допустим, что Диесперов искренне говорит о склонности к умозрению, но что следует под этим понимать? Часть ответа, возможно, дают две самоцитаты, выделенные кавычками, встретить которые в автобиографии было довольно неожиданно. Первый фрагмент понадобился Диесперову, чтобы усилить впечатление от удаленности деревни, в которой ему пришлось прожить зиму. Место это находилось «"в ста верстах от жизни и за несколько тысяч лет от нее", как однажды я выразился (sic!)».
Самоцитирование в автобиографии, на наш взгляд, является достаточным свидетельством преувеличенно высокого мнения о себе. Особенно когда в других местах по памяти цитируются Ф. Бэкон, Священное писание, французский афоризм времен Людовика XVI. В то же время в тексте помимо нарциссизма проступает заявка на уровень требовательности, который предъявлял к себе автор. Он не стал бы терять время на изготовление делопроизводственной отписки.
Второй, более пространный фрагмент, был взят из собственного письма и использован, чтобы завершить автобиографию: «относи16 Там же. Л. 37.
тельно же своего настоящего могу сказать словами одного моего письма, которое привожу тем охотнее, что оно составляет квинтэссенцию моей биографии: "<...>". Это было написано еще до начала моей подготовки»18.
Характерно, что у Диесперова хранилось его собственное (не отправленное?) письмо. Самоцитирование довольно банальных фраз, повышенное внимание автора к себе, к собственным текстам — всё это было на грани комичности. Использовать такие риторические и композиционные стратегии мог человек эмоциональный, преувеличивавший оригинальность собственных высказываний. Бережное сохранение и цитирование своих текстов означало, что автор предназначал их для последующего использования. Однако эти вызывающие иронию черты характера никак не отменяют того, что молодой человек находился в ситуации морального и интеллектуального напряжения.
Диесперов отказался от «общей характеристики преподавания в реальном училище», однако однозначно оценивал свое «настоящее»: «оно составляет квинтэссенцию моей биографии: "этот период жизни моей — настоящее время — нечто неопределенное, смутное, колеблющееся, неустоявшееся и с тем вместе важное: целая жизнь, быть может, определяется им (курсив мой. — А.Е.). — Позади детство, малоинтересное, грустное, полузабытое, несколько часов по полуночи трудовой и плодотворной юности, впереди полдень ее и угрозы костлявого пальца судьбы.". Это было написано еще до начала моей подготовки. Теперь я ничего не могу прибавить к этому, разве что "угрозы костлявого пальца судьбы" стали заметнее и страшнее более. В случае неудачи у меня хватит сил, чтобы принять и выдержать ее удар, хватит сил и на то, чтобы не отказаться от цели и еще упорнее и настойчивее приняться за работу для ее достижения»19.
В процитированном фрагменте описано осознание человеком момента выбора, признание недостатка у себя талантов и принятие этой отметины судьбы в надежде на счастливый случай для творческой самореализации.
Видимо, несколько раз повторенная в конце текста метафора об «угрозах костлявого пальца судьбы» является адекватной для выражения его состояния и ключевой для автобиографии. Что могло страшить Диесперова, считавшего себя «дитем горя», который с пятнадцати лет зарабатывал репетиторством, давая по пять уроков математики в день, и жил, ничего не получая от отца?
По нашему мнению, неназванным и пугающим в будущем мог быть именно прогнозируемый им самим неуспех в собственной литературной деятельности. Фразы «Надежд на будущее я возлагаю мало и предоставляю его усмотрению судьбы», «Розовые края рассвета и таинственная дымка утра исчезают... жаль и красок и дымки, но покориться приходится, да при том и стоит ли покупать их ценою невезения (курсив мой. — А.Е.)?»20, использованные в завершающей части автобиографии, указывают на осознание Диесперовым недостатка у него литературного таланта и безрадостных перспектив в случае избрания литературного поприща.
И в содержании автобиографии, и в жизни автора это был важнейший момент. Сделав печальное для себя открытие, Диесперов не стал открыто выставлять его перед экзаменаторами в гимназии. Понимание ограниченности собственных талантов выражено с оговорками или иносказательно, хотя и определенно.
Все высказанные и/или едва обозначенные в автобиографии переживания, сомнения и страхи Диесперова нарративно выделены нами из целостного текста. Сознавая опасность совершить определенную подмену, когда внешние суждения о Диесперове будут смешаны с внутренними им осознанными, всё же приведем высказывания о нем более талантливых и удачливых товарищей по литературному цеху. В 1911 г. в рецензии на его стихотворения Н.С. Гумилев беспощадно сказал: «Диесперов — рядовой и без надежды сделаться полководцем» в литературе. Много позднее близко к этой оценке отозвался о Диесперове Б.К. Зайцев: «Поэзию и святую бедность он избрал себе для обручения»21.
Среди литераторов Серебряного века немало было авторов, лишенных таланта, но испытавших «муки творчества». В.Ф. Ходасевич, отталкиваясь от высказываний Е.А. Баратынского и М.И. Цветаевой о литераторах, сознававших недостаток своего таланта, объединил таких авторов в подобие историко-культурного типа писателей «второго плана» названием статьи «Неудачники» (1935). Он противопоставил графоманов «в своей одержимости почти счастливых» и «тех, у кого глаза раскрыты. людям совсем не глупым — только лишенным поэтического дара»22.
отметим любопытные совпадения. Диесперов приятельствовал с Ходасевичем, последний персонифицировал тип авторов, лишенных писательского таланта, но которых посетило вдохновение, с
А.И. Тиняковым. В 1903 г. в Орловской гимназии пересеклись судьбы Диесперова и Тинякова, издававшего вместе с другими гимназистами старших классов Орловской гимназии рукописный журнал «Школьные досуги» (1902-1903 гг.) со своими стихами, рассказами, критическими заметками23. В тот момент они не были знакомы, но вскоре должны были встретиться на страницах альманаха «Гриф». Пересечения линий их жизни при разных векторах творчества, например в отношении к «декадентству», указывают на плотность литературной среды в России того времени и сходство путей к литературному поприщу.
Окончив в июне 1902 г. дополнительный класс Ливенского реального училища, Диесперов получил право поступления в высшее специальное училище на основании только поверочного испытания. Вместо этого летом он подготовил к конкурсным испытаниям в высшее специальное учебное заведение своего товарища. В качестве платы за уроки ему «было предложено остаться на зиму в деревне, чтобы готовиться здесь к экзамену на аттестат зрелости24. Я согласился и прожил там до половины марта сего [1903] года за уединенными занятиями древними языками. Но все-таки срок нескольких месяцев оказался слишком мал, и теперь мне приходится неуверенной рукой подавать прошение (курсив мой. — А.Е), ибо подготовка моя еще не закончена»25. Выделенные курсивом выражения требуют комментариев.
Словосочетание неуверенной рукой относится не к педантично проработанному, наполненному аллюзиями и интеллектуальными деталями тексту, а к общему душевному состоянию автора. Помимо неуверенности в собственных литературных дарованиях он мог быть неуверенным в вопросе выбора университета и факультета, тогда как решение готовиться к испытаниям зрелости было принято еще около года назад.
ни в автобиографии, ни в прошении о допущении к испытаниям зрелости, как того требовали Правила, не был указан факультет или поприще практической деятельности, к которой себя предназначал экстерн Диесперов. Возможно, какая-то информация содержалась в отчетной документации гимназии или в выпускном сочинении
Выбор университета, а не сулившего материальный достаток высшего специального учебного заведения, был сделан до начала подготовки к испытаниям зрелости, до лета 1902 г. То, что это будет Московский университет, Диесперов, видимо, решил в последний момент. В 1899-1906 гг. внеконкурсное зачисление возможно было только в университет того округа, в гимназии которого получен аттестат. В богатом купеческом городе Ливны молодежь не уступала сверстникам из губернских и столичных городов в возможностях организации времяпровождения, получения образования и построения карьеры. Локальные связи поддерживались и укреплялись благодаря деятельности на малой родине студенческих землячеств. Например, набиравший всероссийскую известность благодаря опубликованным работам и восторженным отзывам слушателей С.Н. Булгаков на рубеже веков был известен горожанам как местный уроженец. Ливенцы нередко ехали учиться в Киевский и Харьковский университеты. Диесперов, подав документы в Орловскую гимназию, тем самым выбрал Московский университет. Возможно, что этот важный шаг учитывал советы оставшихся неназванными «лиц, мнением которых он дорожил»26.
За уединенными занятиями древними языками Диесперов провел примерно семь месяцев, с августа 1902 г. (репетиторство перед конкурсными экзаменами) по март 1903 г. (15 марта — последний срок подачи документов для допущения к испытаниям зрелости). Похоже, это был первый в его юности период обеспеченного досуга, который стал временем самообразования и самоосознания. Диесперов находился в ситуации напряжения физических и интеллектуальных сил и мог, подобно многим, ограничиться отпиской при подготовке проходного жизнеописания. Опыт многолетнего успешного репетиторства делал его осведомленным относительно требований к биографической документации. но какие-то причины определили иную линию поведения. Диесперов, игнорируя рамки официальных предписаний, использовал обязательную для его статуса автобиографию для почти исповедального самоанализа.
Подготовиться к испытаниям по древним языкам самостоятельно за короткий срок было нереально. Обычно даже самые малообеспеченные экстерны занимались с репетиторами несколько
лет. В июне 1902 г. греческий язык как обязательный предмет был отменен27, но в 1903 г. его еще сдавали все абитуриенты гимназии. Впоследствии греческий изучали и сдавали только те, кто собирался продолжить обучение на историко-филологическом факультете.
Диесперов сетовал на недостаток времени, но даже в изучении новой для него латыни нужно было выйти далеко за рамки программы гимназии.
Диесперов употреблял понятия «память», «абсолютная и историческая точка зрения», «историческая перспектива», цитировал Ф. Бэкона из «Нового органона» (1620) о «неточном отражении явлений в неровном зеркале нашей личности». Всё указывает на то, что он всерьез раздумывал о философии и историко-филологическом факультете. В итоге Диесперов древние языки все же освоил и был удостоен по ним удовлетворительных оценок, тем самым совершив важный в его жизни поступок, заслуживающий уважения. Однако поступил на физико-математический факультет.
Попытаемся понять логику и мотивы, которыми он мог при этом руководствоваться, увидеть в индивидуальных стремлениях и неожиданном выборе типичные черты, свойственные части его поколения.
В конце Х1Х — начале ХХ в. разнообразие типов средних учебных заведений, казалось, могло удовлетворить все склонности и стремления молодых людей. Однако даже абитуриенты гимназии, самого популярного и многочисленного среднего учебного заведения, оказавшись в стенах университетов, не могли определиться в правильности выбранного факультета. По утверждению попечителя Московского учебного округа П.А. Некрасова (1898-1905 гг.), известного ученого, доктора чистой математики, назначенного с должности ректора Московского университета на должность попечителя округа 10 марта 1898 г. вместо своего предшественника Н.П. Боголепова (тот стал министром народного просвещения), в записках и суждениях представителей Московского университета главной причиной «неустройства университетской жизни» называлась «средняя школа, подавляющая массой совершенно не подготовленных в научном и нравственном отношении абитуриентов», из которых «около 50% [став] студентами I курса не переходят на II курс»28.
низкое качество знаний выпускники гимназий привыкли компенсировать списыванием на экзаменах. Общество и должностные лица Министерства народного просвещения знали, что экзаменаторы были заинтересованы в успешных результатах, стремились избегать конфликтов. В гимназиях изредка устраивались показательные наказания за использование шпаргалок. Это притом, что регулярно кто-то из выпускников не допускался к испытаниям или не выдерживал их. Например, в 1903 г. из 50-ти учеников основного и параллельного классов Орловской гимназии, державших испытания зрелости, двое получили по две двойки по древним языкам, считавшимися главными предметам гимназического курса, один не был удостоен аттестата за списывание на истории, еще двое не были допущены к испытаниям29. В тот год держали испытания тринадцать экстернов, в том числе Диесперов. Большинство из них показали хорошие знания и получили аттестаты.
Экстерны имели особое правовое положение в составе абитуриентов, их численность ежегодно увеличивалась, менялся социальный состав. С 1894 по 1907 г. во всей России число получивших свидетельство зрелости в гимназиях экстерном увеличилось с 215 до 3290, т.е. в пятнадцать раз. За 1900-е гг. соотношение экстернов, удостоенных аттестата (свидетельства), и гимназистов выросло с 1:10 до 1:7. Понятно, что общее число державших испытания зрелости экстерном в разы превышало число счастливчиков, выдержавших испытания30.
Как правило, начавшие трудовую деятельность экстерны были практичнее выпускников гимназий, более осмысленно относились к выбору факультетов, предпочитали медицинский и физико-математический факультеты юридическому. Наименее популярным среди абитуриентов был историко-филологический факультет. Однако самое меньшее, на что мог рассчитывать Диесперов после его окончания, это давно знакомая ему учительская стезя, но уже в статусе преподавателя правительственного учебного заведения с 900-рублевым годовым окладом жалованья, столовыми и квартирными деньгами, соответствующей выслугой лет, чинопроизводством, дополнительными заработками. То есть ни о какой угрозе бедности не могло быть и речи.
Тем более примечательны сомнения, которые испытывал Диесперов. В конце XIX — начале ХХ в. в России в связи с развитием
индустрии образования, чтения и печатного дела занятие литературным трудом стало массовым.
Те, кто стремился к литературной деятельности, должны были выдерживать самое жесткое соперничество, так как редакционные портфели были заполнены на годы вперед.
При изучении выбора профессии литератора исследователи наиболее часто наряду с воспоминаниями используют анкеты, в которых сами авторы называли время начала литературного деятельности, первые публикации и отзывы на них31. Анкеты и варианты автобиографий разных лет вошли в каноны собраний сочинений русских писателей начала ХХ в.
Специалисты по истории русской литературы начала ХХ в. обратили внимание на одновременный интерес к феномену литераторов «второго плана» сразу нескольких современных авторов32, отметив, что в сферу их интересов вторгаются привносимые обстоятельства и при разговоре о литературе становятся все более и более сущест-венными33.
Проведенное исследование автобиографии экстерна, впоследствии ставшего литератором «второго плана», позволило выявить момент и событие выбора литературного поприща. Это показало информационные и интерпретационные возможности аналогичных документов для осмысления проблемы выбора профессии писателем как события биографии, активно обсуждаемой в журнале «Вопросы литературы»34.
Таким образом, проблема выбора жизненного поприща образует междисциплинарное предметное поле, в котором точкой пересечения исследовательских интересов являются мотивация и обстоятельства выбора, а варианты решения связаны с особенностями работы с источниками. Проведенное исследование показало, что жизнеописания экстернов являются разновидностью делопроизводственной документации гимназии, обладают информационными возможностями для изучения мотивации выбора профессии абитуриентами. Значение жизнеописаний как разновидности автобиографических
текстов определяет сочетание в них свойств делопроизводственной документации, задающей параметры содержания, и источников личного происхождения, выражающих стремление личности к самоидентификации.
В автобиографии экстерна Диесперова попытки выбора жизненного поприща выражены совокупн?
