КОНТАКТЫ ДРЕВНЕЙ РУСИ И АРМЕНИИ. НАЧАЛО

Вестник ПСТГУ Серия III: Филология.

Арутюнова-Фиданян Виада Артуровна, д-р ист. наук, Институт мировой истории РАН Российская Федерация, 119334, г. Москва, Ленинский проспект, д. 32А aramfidanyan@yandex.ru

Б01: 10.15382МигШ201961.11-27

ОИСГО: 0000-0003-4900-1736

Контакты Древней Руси и Армении. Начало

В. А. Арутюнова-Фиданян

Аннотация: Источники, освещающие военные и торговые, информационные и культурные связи средневековой Армении и Киевской Руси, несмотря на их скупость, дают возможность понять представления армян о Руси. Армяне общались с Русью и русами через купцов, воинов и дипломатов на путях миграции, торговли и войны, через Византийскую империю, русские и армянские диаспоры. Прежде всего и ранее всего непосредственные контакты оборачивались военными столкновениями (битва в Партаве, сражения на Балканах). И в начале перед нами предстает образ «незнакомого и чуждого народа рузи-ков». Русские купцы-воины проникали далеко на Восток, особенно в период военных экспедиций в Прикаспийские регионы. С конца X в. русский корпус, посланный князем Владимиром Василию II, вошел в состав византийского войска, и в течение XI в. мы встречаем русскую дружину на службе империи в разных местах, «где только шли военные действия» (по выражению В. Г. Васильевского), в том числе и в Закавказье. Поворотным пунктом в эволюции образа «рузов» в Армении становится вхождение Руси в семью христианских народов. Духовная общность православных армян и православных русских проявляется в близости декора и иконографических программ храмов Северо-Восточной Руси и армяно-халкидонитских церквей. Самыми значительными феноменами конфессиональных контактов Армении и Руси стали почитание Григория Просветителя на Руси и почитание свв. Бориса и Глеба в Армении.

Вторая половина X в. — поворотный пункт и в отношениях между Русью и Византией, и в отношениях Византии с закавказскими царствами и княжествами1.

На вторую половину Х—Х1 в. приходится внешне- и внутриполитический расцвет как Византии, так и Руси и укрепление их межгосударственных связей. С принятием Русью христианства наступил новый этап в развитии русско-византийских отношений. Христианизация вносила изменения и в отношение византийцев к бывшим врагам, и в положение этих народов в иерархической системе государств, выработанной византийскими идеологами.

В середине Х—Х1 в. Армения почти целиком вошла в состав Византийской империи. Византийские императоры, полководцы, государственные чиновники, купцы и воины армянского происхождения принимали деятельное участие в контактах и конфликтах с Русью. Поэтому армянские средневековые историки, описывавшие судьбу своих соотечественников в империи, все чаще упоминают об экономических, политических и культурных связях между обоими государствами.

Армянские мигранты уходили с родины по известным им торговым дорогам, основывая вдоль них сначала фактории, а затем колонии. Армяне шли в Византию и далее по великому пути из «варяг в греки», который проходил от Балтийского моря через Новгород, Смоленск в Киев по Днепру к Черному морю. Другим путем была так называемая «армянская дорога» — магистраль, которая соединяла Закавказье с Северо-Восточной Русью. Эта дорога шла от Ирана к берегам Каспийского моря через северо-восточные границы Грузии и Алуанка (Албанию) к устью Волги и далее через Булгарское царство. С Волгой был связан несколькими направлениями (селигерское, мстинское, ладого-волжское, вытегро-шекснин-ское) и Новгород. Эта дорога, очевидно, стала особенно актуальной, когда путь «из варяг в греки» был заблокирован нашествием сельджуков, а позднее — монголов. Русь имела связь с Закавказьем также через Крым и Черное море, накануне монгольского нашествия купцы из Малой Азии ехали морем в Крым и далее через «Хазарскую переправу» (междуречье Волги и Дона). На протяжении X — нач. XIII в. шел процесс интенсификации связей Запада с Востоком через Восточную Европу, а вместе с тем и Древней Руси со странами Востока.

Армянские колонии возникали на территории Византийской империи, в Болгарии, на пути «из варяг в греки», в Крыму и в Поволжье. В Северо-Восточной Руси, по-видимому, жили православные армяне2. А в западной и южной

нова-Фиданян В. А., Щавелёв А. С. Очерк истории изучения легенд об основаниях городов в древнерусской «Повести временных лет» и армянской «Истории Тарона»: Кий и Куар // Древнейшие государства Восточной Европы. 2011. М., 2013. С. 7-33. Библиографию см.: Там же. С. 8. Коммент. 1).

Руси, в Киевском и Галицко-Волынском княжествах с Х^ХП вв. существовали, в основном, монофизитские армянские колонии. В Киеве, Луцке, Львове, Каменец-Подольском, Владимиро-Волынском, Галиче и других городах и селах были построены армянские церкви. Армяне, жившие в этих колониях, кроме права на строительство церквей имели право на самоуправление и суд, занимались торговлей, ремеслами, сельским хозяйством, служили в войске. Во Львове, Каменец-Подольском, Луцке находились епископские кафедры, подчинявшиеся, как и епархии Крыма, Эчмиадзинскому католикосату3.

Сведения о Древней Руси и русах встречаются в армянских источниках разного характера и жанровой принадлежности: нарративные источники (географические сочинения, историография, литературные переводы с русского на армянский язык и с армянского на русский), эпистолография, эпиграфика, археологические данные, карты.

Первые известия о рузах в армянской историографии содержатся в «Истории страны Алуанк» (Восточное Закавказье). Ее составитель, Мовсес Дасхуран-ци (Каланкатуаци), армянский историк X в., был вардапетом (ученым монахом) высокого ранга, может быть, католикосом Алуанка. Это исторический источник, в котором содержатся интересные, иногда уникальные сведения о борьбе между Сасанидским Ираном и Византийской империей, о войнах с «народами Севера» на территории Закавказья4. Он рассказывает о завоевании Партава (Бердаа) ру-зами. Походы русских дружин на Бердаа осуществлялись по Днепру, Черному и Азовскому морям до устья Дона, вверх по Дону с переходом на Волгу и далее по Волге к Каспийскому морю. Арабские географы (ал-Масуди, Ибн Йакут и др.) рассказывают о первом походе на Бердаа в 913 г., а Мовсес — о втором, когда рузы в 943 г. захватили город и полгода удерживали его. Н. Я. Половой, проанализировав сведения арабских, византийских и славянских источников и данные «Истории страны Алуанк», заключил, что русские отряды и их союзники — варяги и печенеги, заняли Бердаа осенью 943 г. и оставили город весной 944 г.5 Во время второго похода рузов Бердаа был захвачен дейлемитами (жителями области Дейлем и Южного Прикаспия):

После этих событий оскудел народ татчиков [арабов] и появилось другое племя, прозванное дейлемитами, предводитель которых некий муж по имени Салар, простер свой жезл во все стороны и завладел Алуан-ком, Персией и Арменией. Прибыв в Партав, он сразу же завладел им.

Арутюнова-Фиданян В. А. Православные армяне в Северо-Восточной Руси // Древнейшие государства Восточной Европы. 1992-1993. M., 1995. С. 196-208.

В то самое время с севера нагрянул народ незнакомый и чуждый, прозванный рузиками, [численностью] не более трех тысяч. Подобно вихрю, прорвались они через проход обширного моря Каспийского, внезапно достигнув Партава, столицы Алуанка, который не сумел оказать им сопротивление. И город был предан мечу. Отняли они у жителей города все их богатство и имущество. И хотя сам Салар осадил их, но не смог причинить им никакого вреда, ибо те были сильны и непобедимы. Тогда женщины города задумали отравить рузов, дав им напиться из чаши смерти, но те, узнав об этой измене, стали беспощадно истреблять и женщин, и детей их. Пробыв там месяцев шесть, они оставили совершенно опустошенный и разграбленный город и тайно возвратились в свою страну со всевозможной добычей6.

В IX—X вв. наиболее активной стороной в торговле Руси с Востоком были русские воины-купцы. Княжеские дружинники сочетали два вида деятельности: военные походы и торговлю товарами своей страны и захваченной добычей. Возможно, что и в походе на Бердаа в составе русских военных отрядов находились купцы, как и позже во время походов Святослава или черниговского и тмутараканского князя Мстислава Владимировича.

Особый интерес представляет употребление слова «сало» в армянской транскрипции (Ба^ищ) в описании пира у хазар7. Н. Я. Марр предполагает, что славянское слово, привычно употребленное в армянском тексте, основанном на рассказе очевидца, может свидетельствовать как о том, что хазары использовали славянскую лексику, так и о том, что это слово было услышано от самих носителей лексики, чьи военные отряды входили в войско хазар8.

Степанос Таронеци (Асолик) — армянский историк X — нач. XI в., его «Всеобщая история» — важный источник информации о контактах с «рузами». Асолик рассказывает о болгарской кампании византийского императора, армянина из знатного рода Куркуасов, Иоанна Цимисхия (969—976). Он пишет, что Иоанн Цимисхий «с юности приводил многих в изумление своими подвигами» и потому, когда он воцарился, добровольно покорились ему и платили дань «народ тат-чиков с южной стороны и народ сарматов с севера, и народ грузин с востока»9.

В сражение на Балканах на помощь болгарам был призван народ рузов (в других рукописях — «народ русов»)10. «И он (Цимисхий. — В. А.-Ф.) отправился в страну болгар, чтобы сразиться с ними. Народ рузов, призванный ими на помощь, вступил с ним в сражение. И они сошлись в сражении друг против друга. И в битве рузы обратили в бегство оба крыла войска греков. Но император, находившийся в центре, во главе войска пехоты из Армянских стран, не дрогнул

[остался неколебим] и храбро вступил в бой вместе с полком пехотинцев, которые именовались саларами»11. Император возглавил пехоту и конницу и наголову разбил болгарское войско12. Из контекста ясно, что рузы являлись наиболее боеспособной частью войска союзников и вполне могли бы переломить ход сражения, если бы не армянская гвардия императора. Асолик рассказывает о том, что император Василий выдал замуж «за царя рузов» свою сестру, и «в то же самое время они [рузы] уверовали во Христа»13. Армянский историк уверенно связывает эти два события. И, наконец, он рассказывает об экспедиции Василия II в Тайк, которая была предпринята с тем, чтобы получить владения Давида Куропалата, завещанные им империи. В составе войска Василия находились русские отряды, участвовавшие в стычке с тайкскими азатами.

Об этих же событиях повествует и другой армянский историк — Аристакес Ластивертци (1022 — ок. 1087), его труд — важный источник сведений о русском военном корпусе в составе византийской армии императора Василия II Болга-робойцы14, императорская же гвардия уже не формируется из армянских воинов, их место занимает русская дружина.

Битва в Тайке — наглядный эпизод, определивший поворот в отношениях Византии с ее союзниками, и в то же время это иллюстрация отношений между самими союзниками, которые в тот период не выходили за рамки военных столкновений.

Русские дружинники участвовали в военных кампаниях империи (экспедиция против критских арабов в 911 г.). Гарнизоны русских воинов стояли в византийских крепостях. «Рузы» воевали в Армении и Грузии и западнее, на территориях Малой Азии, со смешанным греко-армянским населением, там, где в Х-Х! вв. возник эпос о Дигенисе Акрите. В ХИ-ХШ вв. его уже хорошо знали на Руси. Предположение, что русские дружинники привезли какую-то не дошедшую до нас греческую редакцию этого героического эпоса на Русь, где был сделан перевод, известный как «Девгениево деяние», представляется вполне возможным. Иными словами, в это время уже возникают культурные контакты трех народов.

В ХП в. были сделаны переводы литературных памятников с армянского на русский язык и с русского на армянский. Было переведено на русский язык «Житие Григория Парфянина», а на армянский — «Житие Бориса и Глеба», которое вошло в армянские Четьи-Минеи (Айсмавурк) сер. ХШ в. («История про11 Салары — элитные отряды, возможно, «полк бессмертных» (см.: Там же. С. 380).

славленных мучеников Христовых Давида и Романа, которые назывались Борис и Глеб, замученных в стране рузов нечестивым братом»).

Известны два автора, описавших мученическую смерть обоих братьев: летописец Нестор («Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба») и неустановленный пока автор (черноризец Иаков?) («Сказание о страданиях и хвала святым мученикам Борису и Глебу»)15. Н. О. Эмин, который ввел в научный оборот армянский перевод жития Бориса и Глеба, полагал, что его оригиналом являлось «Сказание»16. Я. Р. Дашкевич считает, что «Житие» было переведено в Киеве армянином, знакомым с южнорусским произношением, но не знавшим расшифровки славянских лигатур (Глеб — в форме Hlep || Hieb и сохранение лигатурного написания Стопълкъ в форме Stapolkas). Это наблюдение, а также ряд других аргументов исследователя ставят под сомнение распространенную гипотезу о переводе Жития на армянский язык с греческого17. Самым серьезным аргументом в пользу греческой версии является приписка на греческой пергаменной рукописи — синаксаре XII в. из крымского города Судак под 24 июля: «В тот же день память святых новоявленных мучеников в росских землях (¿v ^woixaic; x^paic;) Давида и Романа, умерщвленных их собственным родным братом окаянным Сфатопулком»18. Некоторые исследователи поддержали версию о «византийском посредничестве» (В. Г. Васильевский, В. Н. Бе-нешевич, Д. В. Айналов, Л. М. Меликсет-Бек и др.)19. Однако уже П. Петерс в рецензии на работу В. Н. Бенешевича отметил, что приписка в судакской рукописи является позднейшей вставкой, а в греческих синаксарях не существует жития святых Бориса и Глеба20. Приписка, по мнению Г. В. Абгаряна, появилась позднее основного текста, и, кроме того, он обнаружил в Институте рукописей им. Месропа Маштоца — Матенадаране (Ереван) среди трехсот рукописей, содержащих различные редакции армянского синаксаря, ту редакцию [№ 7433 (1467 г.)], которая, как считает исследователь, является источником приписки. «В этот же день [24 июля] праздник святых мучеников Христовых Давида и Ро-маноса, которые пали i aiuzk& (на Руси) мученической смертью [от рук] беззаконного брата их». Сравнение греческой приписки из Судакского синаксаря с армянской версией «Сказания» показывает, что «росские земли» (^rooixat Xtöpai) — калька aruzk&. В греческих источниках обычно топониму «Русь» со15 Авдалбекян М. Армянские прологи (синаксари) и их историко-литературное значение. Ереван, 1982 (на арм. яз.). Сохранилось это житие в разных редакциях у Киракоса Гандзаке-ци (сер. XIII в.), Григора Анаварзеци (конец XIII — начало XIV в.), Григора Хлатеци (начало XV в.) (см.: Айвазян К. В. История отношений русской и армянской церквей в Средние века. Ереван, 1989. С. 56-57).

ответствует «Tюoía»21. Г. В. Абгарян обратил внимание на то, что в армянском «Сказании» имя Владимир встречается два раза и в обоих случаях в искаженных местах текста. Этот факт показывает, что в древнерусском оригинале, находившемся под рукой армянского переводчика, были искажены (или плохо читаемы) именно те места, где переводчик нашел имена Владимира, Ярослава и византийского императора Василия22.

Н. О. Эмин обращает внимание на заключительные строки армянского текста, вставленные, вероятно, самим переводчиком: «Много других совершено чудес этими святыми (т. е. Романом и Давидом), и они записаны в пространной их истории, чудеса совершаются ими и поныне». Далее: «Многие из нашей страны (т. е. из Армении), видевшие эти чудеса, рассказывали нам (о них)»23.

«Полная история» на армянском языке возможно была создана в ХП в. (после 1115-1117 гг.), отредактирована и дополнена сведениями о почитании Бориса и Глеба армянами, приезжавшими в Киев и Вышгород, а редакция «Жития», очевидно, относится ко времени до разрушения церкви Бориса и Глеба, т. е. до 1240 г. Армяне в ту эпоху посещали Русь, и автор перевода мог жить в Киеве и даже предпринять перевод одного из образцов русской духовной литературы24, и потому эта гипотеза вполне вероятна.

И. А. Атаджанян также попыталась установить время составления армянского перевода древнерусского сказания, его источник, характер перевода, мотивы выбора армянским автором именно этого произведения, и выяснить пути, по которым сказание о русских князьях проникло в армянскую житийную литературу. Она полагает, что а) армянский перевод русского сказания «Истории свв. Давида и Романа» (в русском тексте, как и в армянском переводе, Борис и Глеб названы по крещению — Давид и Роман) составлен в первой половине ХШ в. в Киликийской Армении; б) его источником явилось «Сказание» из Сборника Московского Успенского собора ХП в.; в) перевод далеко не точный. В описании чудес армянский автор придерживается подлинника, а в исторической части «Сказания» он чувствует себя более свободным, порою заменяя русский текст своими рассуждениями; г) выбор армянским автором для перевода именно этого «Сказания» вызван, по всей вероятности, его идеей конфессионального объединения25.

Ряд историко-филологических вопросов, связанных с армянским переводом «Жития Бориса и Глеба», остается дискуссионным26, но для целей настоящей работы важен сам факт появления перевода с оригинала на армянский язык выдающегося памятника древнерусской литературы и популярности русских святых в армянской церкви и среди ее прихожан.

В текстологических изысканиях Н. Н. Розова ставится вопрос о возможном отражении творчества одного из первых русских писателей митрополита Илари-она (сер. XI в.) в догматическом сочинении Нерсеса Шнорали (1102-1172) «Изложение веры»27.

Известно послание монаха Григора Тутеорди к киликийскому католикосу Григору IV Тга (Отроку) (1173-1193). Католикос сделал попытку заключить унию с византийской церковью, переговоры Киликийской армянской церкви с греческой закончились подписанием унии на Ромклайском соборе 1179 г. В 1199 г. в Киликийской Армении была заключена уния и с латинской церковью. В Восточной Армении экуменическая деятельность киликийского католикосата не получила признания духовенства, выступавшего против сближения конфессий. Тутеорди — представитель ахпато-санаинской научно-литературной школы — был врагом унии с греческой церковью, и киликийское духовенство вынуждено было считаться с мнением церкви Великой Армении. В своем послании Григор Тутеорди предлагал в борьбе против Византии опереться на поддержку франков (католиков), сирийцев и церкви рузов. Текст датируется 1177 (или 1179-1180 гг.) и написан в монастыре Санаин28. Иными словами, Русская Церковь в XII в. пользовалась авторитетом в среде армянского духовенства.

К тому же периоду, что и письмо монаха Санаинского монастыря Григора Тутеорди с восхвалением церкви рузов, относятся и две армянские надписи, сделанные в том же Санаинском монастыре в 1185 г. и 1191 г., которые упоминают суздальского княжича Юрия Андреевича Боголюбского, мужа царицы Тамар. И. А. Орбели, выясняя восточные корни «богатейшей резьбы на камне и плоских рельефов, которыми были украшены памятники Суздальской земли», полагал, что «попытки перебросить через Кавказские горы на чудовищном географическом протяжении мост из Суздальщины непосредственно на Ванское озеро на Ахтамар, перескакивая через три века, едва ли кого-либо могли убедить... Нужен был выход из Закавказья и южного Прикавказья хотя бы на окраины русской равнины»29. Такие пути шли через половецкие степи к Волге и далее по «армянской дороге» в Северо-Восточную Русь. Армяно-халкидонитские общины Грузии принимали деятельное участие в этой торговле.

Древнейшая армянская карта мира хранится в Матенадаране (№ 1242, л. 132) и датируется второй половиной XIII — началом XIV в. Шрифт, которым написа27 Розов Н. Н. К изучению русско-армянских культурных связей древнейшего периода (Русский митрополит Иларион и католикос Нерсес) // Вестник Ереванского университета. 1970. № 2. С. 197-203.

В конце прошлого века Г. А. Халатянц обратил внимание на близость мотивов армянского героического эпоса «Давид Сасунский» и древнерусской былинной литературы (главным образом, киевского цикла). В статье «Древняя Русь и Армения» Л. М. Меликсет-Бек высказал предположение, что в повести о Бове-королевиче, где упомянуто «Орменское», или «Армянское царство Зензевея», речь идет о Киликийской Армении. Первые известные нам сведения о русском языке и письме содержатся в памятнике XII—XIII вв. под заглавием «Воскепорик» («Златочрев») (см.: Меликсет-Бек Л. М. Древняя Русь и Армения (Взаимоотношения и мифо-словотворческие связи) // Труды института им. Н. Я. Марра АН Арм. ССР. Ереван, 1946. Т. 1. С. 108-109, 119).

на карта, был распространен в школах Кафы и Киликии. В европейской части карты указаны пять стран: Русь, Болгария, Германия, Франция и Испания, а также два города: Венеция и Константинополь. На ней показаны торговые центры, достигшие расцвета во времена Монгольской империи. Русь изображена на ней как процветающее государство, ведущее широкую международную торговлю.

Искусствоведы отмечают, что во Владимиро-Суздальской Руси с середины ХП до ХШ в. достигает расцвета замечательная архитектурная школа. При Юрии Долгоруком было возведено пять белокаменных храмов, в их числе церковь Бориса и Глеба (1152), строительство которой продолжил Андрей Боголюбский. По свидетельству Лаврентьевской летописи он приглашал иноземных мастеров, в том числе и «с Востока». Специалисты усматривают в технике строительства и декоративном убранстве памятников Владимиро-Суздальской архитектурной школы много общего с орнаментацией храмов Закавказья30. О. Х. Халпахчьян сравнивает резные орнаменты Ахтамарского храма с владимиро-суздальским декором31. На камнях Золотых ворот во Владимире и на подножии чаши Кивория в Боголюбове обнаружены граффити, сходные по начертанию с армянскими монограммами. А в Новгороде в конце ХИ-ХУ в. существовал поразительный (при общем неприятии «армянской веры», унаследованном Русской Церковью от византийской) культ Григория Просветителя. В новгородской литературе впервые на Руси широко представлено житие Григория Просветителя. Первые изображения армянского святого появляются также в Новгороде (храм Спаса Нередицы построен в сентябре 1198 г., расписан в конце ХП — начале ХШ в., церковь Феодора Стратилата построена в 1361 г., церковь в честь Григория Армянского построена в Хутынском монастыре под Новгородом в 1445 г.). Традицию иконописания армянского святого на Руси также можно отнести к Новгороду и датировать ее концом ХП — началом ХШ в.32

Широкое почитание Григория Просветителя в Византии связано с именем патриарха Фотия (858-867; 877-886), стремившегося к консолидации сил восточно-христианской церкви перед лицом Запада. Он пытался сгладить разногласия между восточными христианами, добивался унии с армянской моно30 Лазарев В. Н. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси // История русского искусства. М., 1955. Т. 1. С. 396-441.

физитской церковью. Григорий — примас армянской церкви, участник I Вселенского Собора, великомученик, популярный среди армян, сирийцев, коптов — идеально подходил на роль связывающего звена. При Михаиле III (842— 867) Фотий открывает в церкви Святой Троицы реликвии Григория и святых дев Рипсимэ и Гаянэ. Имя Григория упоминается в переписке Фотия, при нем появляется греческий текст Агафангела, житие Григория включается в Менологий Симеона Метафраста, отсюда и популярность этого святого в странах византийского культурного круга. По инициативе Фотия стены Св. Софии Константинопольской украшаются фресками с изображениями святых отцов, призванными подтвердить авторитет восточной церкви, и Григорий Просветитель оказывается в одном ряду со столпами христианства Василием Великим, Григорием Нази-анзином, Дионисием Ареопагитом, Николаем Мирликийским. Его мощи были перенесены в Св. Софию. Л. М. Меликсет-Бек, А. Д. Ерицов и К. В. Айвазян считают, что в Русской Церкви сохранялось почитание Григория Просветителя, исходя из традиций времени так называемого вселенского согласия33. Но это явление характерно не для всей Русской Церкви, а только для Новгородской и только с конца XII по XVI в. Речь идет не о рутинном почитании одного из святых вселенской церкви, а о всплеске живого интереса.

В приписке Ассеманиевого Евангелия (конец X — начало XI в., из Македонии), находящегося в Ватиканской библиотеке34, упоминается Григорий Просветитель, «священномученик Великой Армении», и рядом с этой припиской находится запись, содержащая имя Иоанна Богослова, что свидетельствует о высоком авторитете Григория Просветителя в славянской церкви. Г. В. Абгарян отмечает, что изображение Григория Просветителя находилось на стене храма Спаса на Нередице в Новгороде, постройка которого завершилась в 1198 г. именно в тот месяц сентябрь, который отмечен в приписке Ассеманиевого Евангелия. Г. В. Абгарян считает, что в XII—XIII вв., когда строился храм на Нередице, создавалась и армянская версия «Сказания о Борисе и Глебе». Исследователь делает вывод о дружественных отношениях между русской и армянской церквами в этот период времени35.

Итак, с одной стороны, резкое неприятие «армянской» веры русскими богословами и книжниками, а с другой «дружественные отношения»: и то, и другое подтверждается фактами. Это противоречие может быть разрешено, если мы учтем, что существовало две армянских церкви — монофизитская и халкидонит-ская, — и ко второй православные русские вполне могли испытывать «дружественные» чувства.

В. Н. Лазарев отмечает суровость фресковой живописи Нередицы и эсхатологическое содержание росписей, контрастирующих с новгородской трезвой религиозностью. Исследователи предполагают влияние армянского и грузинского искусства на эти росписи36. «Иконописные подлинники» новгородской редакции конца XVI в. свидетельствуют о сохранении русской традиционной иконописью обязательных норм изображения Григория Просветителя. По этим пра33 Айвазян К. В. Культ Григория Армянского... С. 271—333.

вилам «художнику пришлось бы изобразить облик армянского просветителя в восточном типе, нисколько не греша ни против национальных преданий армян, ниже против требований исторической точности»37. Изображение Григория в русском храме сходно с его изображениями в халкидонитских храмах Армении и Грузии (Атени, Бетани, Ахтала, Давид-Гареджа, Самтвиси)38.

Еще А. И. Успенский отмечал своеобразный подбор святых в Спасе Нередицы. Национальная грузинская концепция об обращении страны в христианство окончательно сформировалась к 60-70-м годам X в.39. Такое сочетание святых в иконографической программе характерно для армяно-халкидонитских храмов (Ахтала, церковь Тиграна Оненца в Ани)40.Среди святых дев в диаконнике представлены фигуры великомученицы Рипсиме и просветительницы Грузии св. Нины.

В росписи храма Спаса Нередицы не только изображение св. Григория и св. Нины напоминают росписи армяно-халкидонитских храмов. Особенности иконографической программы — изображение Христа в образе белого как лунь старца «Ветхого деньми», который символизировал вечность второго лица Троицы; изображение в куполе Христа Пантократора (а не Его Вознесения); внимание к ветхозаветным персонажам; цикл Богоматери и сцены Страшного суда — сходны с иконографической программой Ахталы, а также с программой церкви Феодора Стратилата в Новгороде41, где появилось второе по времени изображение Григория Просветителя.

В Хутынском монастыре на правом берегу Волхова, по-видимому, были построены две церкви во имя Григория Просветителя: первая в 1445 г., вторая в 1535—1536 гг. Последняя в XVII в. была перестроена, ее изображение сохранилось в альбоме путешественника XVII в. Адама Олеария и на иконе «Видение Хутынского пономаря Тарасия», находящейся в Новгородском музее. Судя по этим изображениям, Хутынская церковь была центрическим столпообразным сооружением, как и Звартноц (Храм Бдящих сил), построенный в конце VII в. армянским католикосом Нерсесом III Строителем. Звартноц, имевший центрически-высотную ротондообразную конструкцию, был посвящен Григорию Просветителю42.

Участие иноверцев в строительстве культовых сооружений запрещалось всеми средневековыми конфессиями, следовательно, мастера, участвовавшие в строительстве храмов во Владимиро-Суздальском княжестве, были армянами-халкидонитами. Вероисповедная общность позволяла армянам строить храмы вместе с русскими мастерами.

Источники, освещающие военные и торговые, информационные и культурные связи средневековой Армении и Киевской Руси, несмотря на их скупость, позволяют понять представления армян о Руси и даже позволяют увидеть эволюцию «образа рузов». Армяне общались с Русью и русами через купцов, воинов и дипломатов на путях миграции, торговли и войны, через Византийскую империю и русские и армянские диаспоры. Поначалу непосредственные контакты оборачивались военными столкновениями (битва в Партаве, сражения на Балканах). И в начале перед нами предстает образ «незнакомого и чуждого народа рузиков», который подобно вихрю прорвался через Дербентский проход и предал Партав мечу и опустошению, жестоко карая попытки сопротивления, не щадя ни женщин, ни детей. Русские купцы-воины проникали далеко на Восток, особенно в период военных экспедиций в Прикаспийские регионы.

Мовсес Каланкатуаци и Асолик включают «рузиков» в состав «северных народов», т. е. ираноязычных кочевых племен, соседей Армении в течение многих веков. «Северные народы» армянской историографии — это, разумеется, не эт-никон, но географо-культурно-бытовой концепт, в котором заложена информация о среде обитания, нравах и образе жизни, способах ведения войны и т. п.; локативные параметры образа дополнены социо-культурными характеристиками43.

В XI в. мы встречаем русскую дружину в разных местах, «где только шли военные действия» (по выражению В. Г. Васильевского), в том числе и в Закавказье. Поворотным пунктом в эволюции образа «рузов» является вхождение Руси в семью христианских народов: «рузы» становятся военными союзниками и постоянными торговыми партнерами. В армянских источниках упоминается важная роль древнерусской церкви в восточно-христианском мире. Общественно-политические связи Киевской Руси и Армении трансформировались в условиях исчезновения армянской государственности в контакты конфессионального характера, благодаря роли армянской православной общины и ее активности в Византии и странах византийского культурного круга. Духовная общность православных армян и православных русских провляется в близости декора и иконографических программ храмов Северо-Восточн?