Спросить
Войти
вопросы НАЦИОНАЛИЗМА 2016 № 2 (26)
Константин Крылов
Генерал золотого карьера
Ли КуАн Ю и его государство Часть первая
Чудо-остров, чудо-остров — Жить на нём легко и просто.
М/ф «Катерок» Планета Шелезяка. Полезных ископаемых нет. Воды нет. Растительности нет. Населена роботами.
М/ф «Тайна третьей планеты»
Прежде чем рассуждать о чём бы то ни было, имеет смысл задать простой вопрос — а почему мы, собственно, взялись говорить об этом. «С какой целью интересуетесь?» Чаще всего честный ответ — «да все говорят, вот я и хочу узнать, что это».
Интерес к азиатским диктатором, железной рукой загнавших свои народы к счастью, в России исходит из либеральных кругов. Это связано с традиционным для отечественных интеллектуалов — как правых, так и левых — садизмом и ненавистью к «населению этой страны». Все эти прекрасные люди мечтают об одном — щемить, давить и всячески унижать быдло. Рабы должны с полной отдачей ишачить на износ и при этом не сметь и помыслить о лучшей доле. Отчего страна должна необычайно процвести.
Разница в том, что левые интеллектуалы хотят оформлять это под портретом Сталина и заплачки о советских ценностях, а правые — под разговоры о волшебном «рынке», «надо больше работать и меньше есть» и т.п. Несколько отличаются и их представления о том, как выглядит процветание страны. Для советских оно выражается в количестве танков и самоходных
гаубиц, для либералистов — местами в международных рейтингах, особенно же в рейтингах «развития человеческого капитала», «некоррупционности», «инновационной ёмкости» и прочей «экономической свободы». Практическая разница между этими идеалами, впрочем, невелика, потому что ни то, ни другое на хлеб не намажешь... Но сейчас мы будем говорить именно о либералах и их кумирне.
Итак, наши либералисты обожают правителей, которые, с одной стороны, следовали либеральным экономическим рецептам, а с другой — при-мучивали людишек, отбирали у них последнее, держали в голоде, в холоде. У наших любителей хардкора всё внутри сладко сжимается при словах «непопулярные меры». Без пресловутого звериного оскала капитализм им не мил. Не-е-е-т, только кровь, только закрытие предприятий, только плётка, только бюджетная дисциплина, только безработица, только нищета, только пытки, только разгоны демонстраций, только приватизация, только шоковая терапия, только боль и ужас. И чтобы в результате всего этого «росли показатели» и «позиции в международных рейтингах».
Святая троица либеральных идолов двадцатого века — Тэтчер, Рейган, Пиночет — любима ими именно за «жёсткость». Рейган, впрочем, попал в список почитаемых фигур исключительно как победитель в Холодной войне — а вот «рейганомику» любят не очень, поскольку американцам от неё стало скорее хорошо, чем плохо. Зато Пиночет! При котором людей сгоняли на стадионы, отрубали руки, пытали, истязали, убивали тысячами, тысячами! Особенно молодых студенточек! Ах, как сладко! Дикий культ Пиночета одно время был чем-то вроде визитной карточки настоящего либералиста. Любят они и Тэтчер — как «строгую госпожу», которая отбирала у детей бедняков бесплатное молочко — буквально так — и давала богатым наживаться сколько влезет. Ах, как она разогнала шахтёров! Ах, как она приватизировала предприятия — с увольнениями, с безработицей, ах как хорошо, как возбудительно! Они любили и любят именно такую баронессу Тэтчер — с холодной змеиной улыбкой на устах и экономической плёткой в руках. Да и кроме того — она же сказала, что «на территории СССР экономически оправдано проживание 15 миллионов человек», а это в глазах наших либералистов сразу плюс пятьсот процентов к харизме1.
Однако при более подробном ознакомлении с деятельностью кумиров обычно наступает известное разочарование. Не абсолютное, но всё-таки: «хороши они, конечно, а всё-таки не то, не то».
Пиночет при близком знакомстве оказывается обычным латиноамериканским диктатором, который действительно пытал и убивал, но какими-то невероятными экономическими успехами похвалиться не может. Чили как была среднеразвитой латиноамериканской страной, так и осталась, несмотря на великолепные позиции в международных рейтингах, где Чили
сияет среди «некоррумпированных стран» и всячески лидирует по «экономической свободе» и прочим таким показателям. Увы: как уже было сказано, строчку на бумажке на хлеб не намажешь. А реальное положение дел определяется экспортными ценами на медь и вино. Причём ни то, ни другое с деятельностью «чикагских мальчиков», чилийских спецслужб, тайных убойщиков и прочих общественно-оздоровительных контор вообще-то не связано. Это всё как-то обидно, да. Ещё обиднее, что неблагодарные чилийцы генерала не очень-то жалуют. Его, как известно, прокатили на референдуме о продлении полномочий, а потом отдали под суд. Процесс тянулся долго, вывалилось множество грязного белья, и только своевременная смерть престарелого диктатора избавила его от нехорошего. Тело его было кремировано, похорон и траура не было. В общем, так не провожают благодетелей.
Что касается Тэтчер, то и с ней не всё хорошо. При подробном рассмотрении её политики выясняется, что она была не столь уж хладнокровной садисткой. Например, шахтёрские профсоюзы она разогнала — но при этом выплатила им из казны компенсации, которым позавидовали бы иные российские бизнесюки, не говоря уже о простых трудящихся. «Дерегулирование» и «разгон чиновников» при ближайшем рассмотрении оказывается банальной переменой вывесок на некоторых конторах. А известные экономические успехи — следствием развёртывания нефтедобычи в Северном море, доходы от которых практически целиком были слиты в казну. Несколько разочаровывает, ага. И опять же трудности с народом. Когда старенькая леди наконец померла, то немалая часть добрых британцев отпраздновала это событие вечеринками и исполнением детской песенки «динь-дон, ведьма умерла». В апреле 2013 года песенка взлетела в чартах на второе место. Нехорошо как-то получилось.
Именно поэтому гуттаперчевые мозги наших либералистов переключили (ой, не спрашивайте кто — кто надо, тот и переключил) на почитание великих азиатских диктаторов. Среди которых самый величайший — бессменный премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю, архитектор самого что ни на есть настоящего экономического чуда. На этот раз — без обмана, без меди и нефти. Всё достигнуто исключительно потом и трудом, трудом и потом. Ну и, конечно, садизмом животворящим.
Либеральная легенда о сингапурском чуде в кратком и вульгаризован-ном изложении звучит так. Сингапур был маленьким нищим островом, совершеннейшей помойкой. Но откуда-то появился Ли Куан Ю — скромный адвокат, пробившийся на непыльную работу из нищей семьи. Откуда-то он набрался либеральной премудрости, а также политического опыта, и попущением Божьим стал премьер-министром. На этом посту он первым делом убил или довёл до самоубийства всех коррупционеров и взяточников, не пощадив никого — он даже Посадил Трёх Друзей и Ближайших Родственников. После чего создал карательную службу по борьбе с коррупцией, напоминающую ЧК. Одновременно с этим он привлёк в страну Иностранных Инвесторов — создавая им какие-то райские условия и чуть ли не выплясывая перед каждым, кто привёз в Сингапур хотя бы штуку баксов инвестиций. А также ввёл жесточайшие законы, запрещающие любые хулиганства и безобразия, вплоть до плевков на улице — за это стали то ли бить палками по пяткам, то ли штрафовать на тысячи долларов. Сам же стал пожизненным диктатором и правил железной рукой. От всего этого Сингапур процвёл так, что стал наипервейшим государством мира, простые сингапурцы живут как в раю, а как живут непростые — и словами-то не передать. Но все трудятся, все работают, все вкалывают и не жужжат. Поэтому чудо-остров
занимает первые строчки во всех международных рейтингах «развития человеческого капитала», «некоррупционности», «инновационной ёмкости», а уж по «экономической свободе» они вообще первые в мире.
Ну что ж. При всей вульгарности мифа нечто реальное он ухватывает. Давайте посмотрим.
Начнём с того, что, в отличие от чилийского и британского случая, успехи Сингапура действительно реальные и впечатляющие. Рейтинги рейтингами, пёс бы с ними, но остров и в самом деле производит впечатление суперсовременного города-государства. 5,4 миллиона человек живут в высокотехнологичном раю2. Это подтверждают и те цифры, которым всё-таки стоит доверять — например, подушный ВВП у Сингапура четвёртый в мире, восемьдесят пять тысяч долларов на нос, и уступает он только сверхбогатым Катару, Люксембургу и Макао. Для сравнения — Россия на сорок пятом, где-то двадцать пять тысяч долларов. И это мы не говорим качество жизни: оно заоблачное, стратосферное. Порядок, чистота, идеальные дороги, безупречное правосудие, в общем — всё то, о чём простой россиянин мечтает долгими зимними вечерами. Средняя продолжительность жизни — 84 года.
Признав всё это, обратимся к истории. Надо ж знать, с чего всё начиналось.
Начнём с географии. Сингапур — небольшой остров (734 квадратных километра, основной остров — 607 квадратных километров, примерно столько же места на глобусе занимает Москва) в Юго-Восточной Азии. Точнее, несколько островов разной
величины, вплоть до крохотных (всего их 63). Сингапур отделён от южной части Малаккского полуострова Джо-хорским проливом. По воде он граничит с султанатом Джохор, входящим в состав Малайзии, а также с островами Риау в составе Индонезии.
Острова целиком и полностью лишены ресурсов: даже пресную воду и песок для строительства приходится покупать у индонезийцев. Относительным преимуществом можно считать климат: вечная жара (плюс 26 — плюс 28 по Цельсию), не нужно тратиться на отопление. Однако кондиционирование помещений обходится значительно дороже.
Единственное несомненное достоинство острова — это его удобное расположение и великолепная естественная гавань. Первыми оценили его китайские пираты, которые гнездились на островах аж с четырнадцатого века. Также там регулярно появлялись малайцы, но укрепиться не получалось. Правда, они дали острову название. Малайские хроники указывают, что в 1299 году некий малайский принц высаживался на острове, где обнаружил большой город (видимо, пиратское гнездилище). Там же он увидел огромного льва — почему-то красного с чёрной головой и телом рыбы. Вообще-то львы на острове не водятся, тем более такой раскраски. Тем не менее правитель решил, что это лев, а не какое-нибудь чудо-юдо. Конфликтовать с животным принц не стал, животное тоже проявило выдержку. Так что принц назвал город Синга Пура, «город льва»3.
По состоянию на начало XIX века островок числился типа собственностью султаната Джохор — довольно
успешного государственного образования, сильно мешавшего португальской экспансии. О славной истории султаната можно говорить долго, но мы не будем. Достаточно сказать, что владел он островом именно что типа — ну то есть за неимением других претендентов. И пребывал в ничтожестве — по причинам, исчерпывающе изложенным выше.
Однажды на огонёк заглянули англичане. 28 января 1819 года туда прибыли британские корабли. Они привезли сколько-то солдат, двенадцать пушек и сэра Томаса Стэмфорда Бинг-ли Раффлза, высокопоставленного чиновника Ост-Индийской Компании.
Сэр Томас был личностью весьма многогранной. Выходец из моряцкой семьи (даже родился на палубе корабля своего отца), он сумел пробиться в люди почище. К тому времени, о котором мы повествуем, он имел репутацию успешнейшего политика и чиновника: в тридцать лет стал губернатором острова Ява. При этом он был человеком науки — биологом, зоологом, антропологом, автором книг и научных статей. За заслуги перед Британией он был посвящён в рыцари. Теперь ему предстояло выполнить важнейшую задачу: обеспечить безопасность и свободный проход английских судов через Малаккский пролив. Англичане везли в Китай полезнейший товар, в котором остро нуждалось население этой страны, — индийский опиум (больше никаких товаров в Китай они не поставляли). В общем, нужна была база у входа в Малаккский пролив. Англичане любят базы у входа в проливы.
На острове обнаружилось единственная деревушка и в ней местный царёк, у которого рыцарь и член Лондонского Королевского общества купил за скромную по английским меркам сумму право создать британскую факторию. Англичане любят честную торговлю. Чтобы придать ей ещё больше честности, сэр Томас привёз на остров отстранённого от власти малайского принца по имени Хусейн, с которым подписал честное соглашение об отказе малайцев от всех прав на остров. Это обошлось в 30 000 долларов. 6 февраля 1819 года над островом был поднят британский флаг, и после некоторых приключений — голландцам не понравилась британская активность — остров украсил собой английские колониальные владения. Сэр Томас же с чувством выполненного долга отбыл по своим надобностям, оставив заместо себя некоего полковника Фаркуара.
Однако в конце 1822 года сэр Томас снова на острове. До него дошли слухи, что полковник Фаркуар дурно исполняет свои обязанности и пренебрегает указивками Раффлза. Прибыв, почтенный сэр обнаруживает на месте маленькой деревушки бурно растущий город. Правда, состоял он в основном из трущоб, где процветала проституция, игорный бизнес, а в притонах курили опиум.
Сэру Томасу всё это очень не нравилось. Сингапур был его проектом, а британцы трепетно относятся к своим проектам. Так что он решил не ограничиваться полумерами, а взяться за дело радикально. Раффлз решил превратить Сингапур в город-мечту.
Формула новых принципов управления Сингапуром была довольно проста: соединение европейских принципов управления с покорным азиатским человеческим материалом. Плюс некоторые британские специальные приёмы, которые хорошо себя зарекомендовали в других колониях.
Для начала город был поделён на зоны, по этническому принципу. Был организован китайский, индийский (точнее, сикхо-тамильский), малайский и европейский сектора. Целью было всемерное уменьшение влияния китайцев. В каждом секторе были установлены свои порядки, завязанные, однако, на британскую полицейскую и судебно-административную систему. Криминал был частично задавлен,
частично загнан в трущобы — в том числе и китайские «триады». Азартные игры и наркотики были запрещены. Особое внимание уделялось чистоте и благообразию: сэр Раффлз терпеть не мог грязи.
Главной фишечкой заведённых Раф-флзом особых порядков было именно соединение европейского качества правосудия и полицейской работы (её уровень был исключительно высок) с азиатской бесцеремонностью и жестокостью. Для вразумления туземцев использовались телесные наказания, смертная казнь была обычным явлением. Азиаты относились к этому с пониманием — это был привычный для них стиль отношений с властью.
Разумеется, всё это делалось не для блага туземцев. Целью существования Сингапура было благо британской короны, сердцем — порт (он был объявлен сэром Раффлзом «открытым портом», таковым он всегда и оставался), душой — пагкаузы, где хранился опиум, так необходимый китайцам. К концу века шестьдесят процентов населения Китая были опиумными наркоманами — результат воистину блестящий.
Но это было потом. Что касается сэра Томаса, то в своём парадизе он прожил недолго. Установив систему, он отправился на Суматру. Там его стали преследовать разные несчастья, неожиданные и необъяснимые — как будто какие-то боги прогневались на Раффлза. Умерла от лихорадки младшая дочь. Сгорел корабль, на котором сэр собирался отплыть в Англию — вместе со всем имуществом и лучшей частью колониальных коллекций (убытки составили 30 000 фунтов). В Англии Ост-Индийская компания дала ход жалобе отстранённого Раффлзом Фаркуара и выставила ему претензии. Потом обанкротился банк, где сэр держал сбережения. Он попросил у Компании пенсии — и не только не получил её, но выяснилось, что ему заплатили лишнего и навесили на него неподъёмный долг... В кон29
це концов — жалкий, разоренный, измученный — он умер «от опухоли мозга», как постановили медики. Похороны были чрезвычайно скромными.
Однако в 1887 году о покойном сэре вспомнили — как будто неведомые злые боги перестали гневаться и простили его. Сэр был реабилитирован (я имею в виду — в глазах общества), на Сингапуре ему поставили красивый памятник работы Томаса Вулнера, а прах перезахоронен с почестями в Вестминстерском аббатстве. Вспомнили и о его заслугах и воздали поздние, но справедливые почести. Это было по-английски благородно, но мы не о том.
Покинутый Раффлзом остров тем временем жил сложной, насыщенной жизнью. Сначала он стал жертвой дружественного поглощения: в 1826 году все британские владения вокруг Ма-лаккского пролива были объединены под зонтичным управлением. Называлось это «Straits Settlements» — собственно, «поселения у пролива». Управлялись они сначала особым управлением Компании, потом — лично генерал-губернатором Британской Индии. Любопытно, что остров одно время был столицей этих самых Сеттльментов. Перед началом двадцатого века британцы придумали Федерированные Малайские Государства, которые после некоторых приключений — во время Второй мировой войны японцам вздумалось их захватить — превратились в Малайзию. Ее история драматична и полна чудес; мы еще вернемся к этому вопросу.
В 1867 году Сингапур получил коронное управление. На тот момент население островишка превысило 85 тысяч человек, а экономика цвела и пахла. Но, разумеется, за все эти годы от заведенных сэром Раффлзом порядков не осталось и следа. Сингапур превратился из идеального города в криминальную помойку. Британцы открыли ворота китайским эмигрантам, 30 те привезли с собой паразитов: вшей, клопов и китайские «триады» — национальную мафию. Каковая начала заниматься тем, чем занимается любая мафия: брать под контроль всё, до чего могла дотянуться. Расцвели пороки — всё те же, вечные человеческие пороки: наркомания, проституция, игорный бизнес. В общем, всё стало уныло, бесперспективно. Никто и не ведал, что в 1923 году в семье китайских эмигрантов родился новый сэр Раффлз, чудесный мальчик, который исцелит и благоустроит остров.
Ли Куан Ю происходил из семьи магазинщиков, выходцев из Гуаньчжоу в третьем уже поколении. Семья относилась к народности хакка («пришлые») — очень, очень интересному китайскому субэтносу. Формально не признаваемому в Китае — хакка считаются маленькой (тридцатимиллионной по численности) частью народа хань, — но имеющему устойчивую репутацию «китайских евреев»: хакка не любят земледелия и физического труда, зато хорошо учатся, знают языки, за счёт национальной сплочённости прекрасно устраиваются в бизнесе и обожают руководить, управлять и занимать высокие позиции во власти4.
Кстати сказать, хакка очень мобильны. Китайские чайнатауны по всему миру заселены в значительной мере хакка — и контролируются, соответственно, ими же.
Семья не то чтобы была беспроблемной: папа был игроманом, а игорные дома в тогдашнем Сингапуре были на каждом углу. Проигрывался он часто, зло вымещал на жене, которую регулярно поколачивал. Однако и неблагополучным семейство было назвать трудно. Деньги в семье водились, и деньги неплохие. Кстати сказать: в семье говорили только по-английски и фанатически любили английские порядки. И даже сына назвали Гарри — да, именно так на самом деле звался чудесный ребёнок: Гарри Ли5.
Нельзя сказать, что его детство было безоблачным. Ребёнка били, в школе и дома — как утверждает сам Ли Куан, для его же пользы (впоследствии он станет горячим сторонником телесных наказаний). Однако родители и денег на ребёнка не жалели, тем более что он демонстрировал успехи в учёбе. Родители отдали его в Раффлз-колледж, лучшее учебное заведение Сингапура. Увы, окончить его не удалось. Пришли японцы.
Оккупация Сингапура началась 14 февраля 1942 года, в результате блестяще проведённой операции японских войск. Сингапур, бывший главной британской базой на Дальнем Востоке около столетия, был великолепно укреплён. Пятикилометровый остров Сентоза был превращён в неприступную крепость, оснащённую 150-миллиметровыми орудиями. С тыла — то есть со стороны Малакки — Сингапур прикрывала полоса непроходимых мангровых джунглей. Тут-то британцы и ошиблись: японские войска эти джунгли всё-таки прошли и начали с побережья гвоздить по незащищённым островам. После месяца бомбардировок Черчилль решил пожертвовать
Сингапуром ради дальнейших стратегических планов.
При японцах всё стало очень плохо. Японцы скверные колонизаторы, чем напоминают немцев — и примерно по тем же причинам. Заведённые ими порядки оказались паршивыми и привели, среди прочего, к массовой нищете и дефициту продуктов. Семья Гарри Ли стала бедствовать: магазины не давали дохода. Чтобы поправить дела, девятнадцатилетний юноша бросил учёбу и занялся торговлей на чёрном рынке — водкой, сигаретами и тому подобным ходовым товаром. Одновременно с этим он учил японский — и выучил настолько хорошо, что пристроился в редакцию японского военного агентства, где редактировал пропагандистскую газетку для населения. Думаю, всем понятно, как связаны эти два факта. А также — какие ещё услуги мог оказывать разным организациям этот расторопный юноша. Как и — чьё внимание на себя обратить. Во всяком случае, после войны и возвращения британцев у него не было никаких проблем по линии «сотрудничество с оккупантами» — и это при том, что японцы оставили по себе очень недобрую память.
По словам самого Ли Куан Ю, именно эти годы сформировали его мировоззрение. Он постиг, что люди — скверные существа, и их нужно пасти жезлом железным и не позволять никаких вольностей6. По той же причине им нужно дать возможность зарабатывать деньги — любыми способами, направляя всю их энергию в эту сторону. Эти два убеждения стали определяю5 Впрочем, с именем Гарри имеются некие непонятки. По одной из легенд, это было прозвище, которое ему дал любящий дедушка, по другой — именно родители. Однако практически все сходятся на том, что в молодости его знали именно как «Гарри».
цитируют его с восторженным придыханием. 31 «Эта узда — кого надо узда». _
щими для всей его дальнейшей жизни и политики.
Но это было потом. А в сентябре 1945 года японцы были разбиты американцами, и британцы вернулись. Вице-король Индии принял капитуляцию японских войск на ступенях городской ратуши. Местные жители стояли вдоль дорог и приветствовали британские войска. Все надеялись на возвращение старых добрых времён.
Увы. Послевоенные времена оказались трудными. Нищета, безработица, высокие цены, прелести послевоенного быта плюс разрушения, нанесённые войной, — всё это не способствовало веселью. Начались волнения, забастовки (запомните это слово). Британцы к тому времени продумывали систему жизни по-новому. И готовились к тому, чтобы снять с себя ответственность за происходящее в колониях (то есть «уйти» и «предоставить независимость», как они это называли). Разумеется, без спешки и поэтапно.
В 1948 году в Сингапуре прошли выборы в свежеобразованный Законодательный Совет. Право голосовать имели только британские граждане, выборных депутатов было всего шестеро, а мест — 25. Под выборы была организована Сингапурская прогрессивная партия, которая получила три места из шести. Но хозяева местного цирка прекрасно понимали, что это так, временное решение. И планировали дальнейшее развитие демократических тенденций в соответствии с духом времени.
Тем временем молодой господин Ли окончил колледж, потом отправился в Англию, где учился не где-нибудь, а в Кембридже. Там он всеми порами впитывал английскую культуру, был постоянным слушателем Би-Би-Си и даже принял некое участие в английской низовой политике: помогал в предвыборном штабе товарищу-англичанину, баллотировавшемуся в парламент графства Девоншир. И, конечно, усердно учился.
Вернувшись на родину в 1950 году, он стал адвокатом в компании «Laycock and Ong». Там он работал консультантом по правовым вопросам, специализируясь на таких сложных клиентах, как профсоюзные лидеры. Надо ли объяснять, что такое «профсоюзы» в коррумпированном и плохо организованном обществе? Однако он с ними возился, иногда работая бесплатно. Почему и зачем он это делал, стало ясно позднее. Также он консультировал и прессу — в частности, газету «Утусан Мелайю», главред которой, Юсоф бин Ицхак, в дальнейшем станет одним из президентов Сингапура, а один из корреспондентов, Саид Заха-ри — самым известным сингапурским политзаключенным.
Но это все будет потом. А пока Ли Куан — имя Гарри он к тому времени где-то потерял — основал партию.
Партия Народного Действия (People&s Action Party, сокращенно PAP) создана 21 ноября 1954 года. У нее красивый символ, отчасти напоминающий логотип партии «Яблоко»: синий круг, пробиваемый насквозь красной молнией. Красная молния наводит на мысль о левых идеях, и не напрасно: первоначально партия имела социалистическую направленность и антиколониальную идеологию. Социализм в партии, впрочем, был довольно умеренным и правым.
В компаньоны Ли Куан Ю взял молодых профсоюзных активистов. Особенно выделялся Лим Чин Сион, сооснователь партии. Красавчик и отличный оратор, он быстро стал крайне популярным среди китайцев. В 22 года он был избран депутатом в районное заксобрание, став самым молодым депутатом за всю историю Сингапура. Он попадал в тюрьму дважды. Первый раз его посадили британские власти за организацию забастовки. Второй раз его отправил в тюрьму лично Ли Куан Ю.
Но это было несколько позже. Покамест же молодой господин Ли становится генсеком партии и весьма успешно ведёт политическую работу. Все считают его «левым» — и уж точно «прогрессивным», в тогдашнем значении этого слова.
Надо сказать, что времена тогда были вообще очень прогрессивные: регион буквально сотрясался от поступи прогресса. Особенно это касалось соседней Малайи, в которой только-только восстановили британское управление.
В 1948 году в этом британском протекторате началась война. Её называют гражданской, что не вполне правильно, поскольку она имела этническое измерение. А именно — Малайская Коммунистическая партия, состоящая в основном из китайцев, развернула вооружённую борьбу с британским правительство «за независимость». На самом деле, конечно, речь шла о положении этнических китайцев. Которые в рамках тогдашних порядков были лишены многих прав, а малайским населением воспринимались как чужеродный элемент, со всеми вытекающими последствиями. Кто оказывал восставшим поддержку извне — думаю, понятно.
К концу пятидесятых восстание было в основном подавлено — силами Британии и её доминионов (участвовали австралийцы и новозеландцы). Методы подавления до сих пор считаются классикой антипартизанской войны. Использовалось всё, начиная от «войны терминов» (так, британцы принципиально не использовали слово «война», называя происходящее «чрезвычайным положением», Malayan Emergency) и кончая отсечением партизан от кормовой базы: местное население стало получать от британцев помощь, прежде всего медицинскую и продовольственную, а деревни брались под охрану, чтобы исключить контакты с партизанами. Использовались и переселения китайцев в
новые населённые пункты («новые деревни»), специально построенные так, чтобы их было удобно контролировать и защищать. Хотя, конечно, без великолепных рейдов британских войск по джунглям под командованием сэра Роберта Томпсона, опытнейшего военного и специалиста по войне в тропиках, все эти меры были бы не столь успешны. Англичане любят подкреплять мягкость жёсткостью. Добрым словом и пулемётом можно достичь большего, чем просто добрым словом.
Сделали свои выводы и политики. Я бы сказал — свои обычные выводы. Они таковы: если какая-то вредная идеология имеет слишком много сторонников, нужно сделать три вещи. Первое: дискредитировать идеологию в глазах большинства. Второе: перехватить управление ею же, убрать популярных лидеров, посадить марионеток. Третье: предложить шир-нармассам что-нибудь получше.
С первой и второй задачей справились в ходе войны. Сложнее было с третьей. Британцы так и так собирались уходить. Точнее — снимать с себя ответственность; уходить в каком-либо серьёзном смысле из хорошо освоенной страны было бы глупо, не так ли? Однако идею независимости можно было продать ширнармассам достаточно дорого. Вместе с извечными лозунгами национализма, из которых первый — «Малайзия для малайцев». Проблема была та, что Малайзия — трудами тех же англичан — была уже не малайской. Благодаря завозу китайцев и индусов их число достигло сорока пяти процентов. С ними пришлось договариваться. Взаимопониманию помогло военное положение (до 1960), а впоследствии — Акт о внутренней безопасности, принятый в 1960 году и позволяющий держать любого человека в тюрьме без суда до двух лет, если он, по мнению властей, был плохим человеком. Забегая вперёд: в Сингапуре этот полезнейший закон тоже был принят (в 1948 году) даже в более
жёсткой формулировке. Он не отменён до сих пор.
Но это всё было потом. А пока в Малайзии сколачивалась коалиция националистов. Возглавляла его Объединённая малайская национальная организация, ОМНО (из коренных малайцев)7, на роль младших партнёров выбрали Китайскую ассоциацию Малайи и Индийский конгресс8. Вместе они, в порыве многонациональной дружбы, создали Союзную партию, выигравшую (устроенные англичанами) выборы. И поведшие страну к независимости. Каковую она и получила в 1963 году. С этих пор Союзная партия много раз меняла названия и состав. Сейчас это коалиция из двенадцати организаций, входящих в так называемый «Национальный фронт», «Барисан Националь». Разумеется, всё это — фасад для правления ОМНО.
Чтобы было понятно. В отличие от России, Малайзия действительно является многонациональным государством. По данным переписи 2000 года, малайцы составляют в нём 65%, есть
около 8% индусов, и — главное — 26% китайцев. Это, конечно, не страшные 45%, но в их руках по-прежнему сосредоточена лучшая часть малайской экономики, а уровень лояльности государству низок. И это сейчас, «после всего», потому что в начале китайское население было существенно больше. При этом собственно малайское население нищенствовало, а китайцы и индусы жили хорошо. Малайцы составляли 56% населения, а их доля в национальном богатстве страны — 2,4%. Ситуация была сравнима с современной русской, когда русские составляют большинство населения страны, но им практически ничего не принадлежит, а все бизнесы и богатства сосредоточены в руках «лиц национальностей».
Естественно, китайцев в Малайзии всячески щемят, индусов поддавливают, а малайцев осторожно поднимают. С конца сороковых и по 1990 годы в Малайзии действовала — вполне официально — система аффирматив-ных мер, обеспечивавших доминирование этнических малайцев в политике, экономике и культуре9. Это не вызы9 Приведём две статьи малайской Конституции (по тексту в редакции 1959 года), устанавливающие особые права малайцев в области землевладения и в области занятия государственных должностей: Статья 89
в соответствии с существующим законом и не были улучшены или культивированы, могут быть объявлены землями, зарезервированными для малайцев <...>.
вало восторга у немалайских масс, но и к краху государства отнюдь не привело. Напротив того, современная Малайзия — это современное, светское (несмотря на ислам в качестве государственной религии) и при том весьма успешное государство с подушным ВВП около 10 000 долларов на челове-ка10.
Всё это очень интересно, скажете вы. А что же Сингапур?
земельные участки, зарезервированные для пользования малайцами или коренными народами штата, в котором они расположены. Выражение «малаец» включает любое лицо, которое на основании закона штата, в котором оно проживает, считается малайцем для целей резервирования земли.
Статья 153
Это далеко не все права малайцев — есть особые привилегии в области бизнеса, культуры и др.
Первоначальный план был прост. Остров, лишённый ресурсов, присоединялся к богатой ресурсами Малайзии в качестве «развитой окраины».
