Земские либералы и развитие народного образования в тверской губернии (вторая половина ХIХ века)

Е. С. Данович

ЗЕМСКИЕ ЛИБЕРАЛЫ И РАЗВИТИЕ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ТВЕРСКОЙ ГУБЕРНИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX ВЕКА)

В Тверском земстве с его устойчивыми либеральными традициями организация народного образования зачастую оказывалась на первом плане, ибо предоставляла наибольшие возможности выхода за рамки чисто хозяйственных вопросов, влияния на изменение сознания людей, без чего невозможно постепенное изменение политического строя. Не случайно именно уезды с преобладанием либерально настроенных гласных, Новоторжский и Весьегонский, регулярно занимали ведущее место по различным показателям развития народного образования среди других уездов. «У наших земцев, европейски образованных людей, - писала применительно к земским деятелям Новоторжского уезда Н. Т. Кропоткина, - была самая широкая программа деятельности, главным образом, поднять культурный уровень населения до такой высоты, чтобы оно со временем могло воспринять и провести в жизнь идею мелкой земской единицы, первое звено конституционной системы, завершаемой парламентаризмом, о котором мечтали наши маститые старцы. Поэтому во главу угла всей земской деятельности ставилось народное образование».1

Новоторжский уезд прежде всего связан с именами Бакуниных, но мы хотели бы остановиться на личности Василия Николаевича Линда. Свою общественную деятельность он начинал как активный участник студенческого движения начала 1860-х годов в революционно-демократическом лагере. С 1868 г. служил в Тверском земстве, где благодаря тесному общению с Бакуниными мировоззрение его постепенно эволюционировало в сторону либерализма. Наибольшее влияние на Линда оказал младший из братьев Бакуниных, Алексей Александрович, считавший, что «революционная подготовка общества будет мало-помалу совершаться через ожидавшееся в то время земство и усиленную работу его в деле народного образования. Поэтому, как писал о нем Линд, «он советовал молодым людям, независимо от их революционных убеждений, идти работать в земство».2

В 1878 г. он вновь был избран председателем Новоторжской земской управы и гласным Тверского губернского земского собрания. Линду передавались «отделы страхования, <...> которое только что началось, и народного образования», в губернском земстве даже и вовсе не начинавшегося.3 С 1890-х годов он участвовал в общероссийском либеральном движении. Он был членом кружка «Беседа» и «Союза Освобождения», активным участником земских съездов 1904-1905 гг., в 1905 г. вступил в кадетскую партию, вел «Внутреннее обозрение» в журнале «Русская мысль», тем самым определяя политическую линию этого издания.

Но нас интересует его деятельность по развитию народного образования. Он начал с внесения в 1868 году в губернское земское собрание проекта «системы учреждения школ уездными земствами», основанной на предложении П. А. Бакунина4 с некоторыми существенными изменениями, в целях форсирования дела учреждения школ. Его расчет давал возможность без быстрого увеличения сметной ассигновки делать ежегодное отчисление не для одной, а для многих школ. При этом он опирался на опыт Новоторжского уезда, принявшего его проект. Губернская управа одобрила проект и сообщила о нем в уездные собрания.5 В 1868 г. в Торжке по предложению Линда земское собрание решило образовать училищный фонд за счет средств, полученных от уплаты недоимок прежних лет, долгов земству разных лиц, перечислений остатков текущего года. Этому примеру последовали Тверское, Осташковское, Калязинское земства.6

При непосредственном участии Линда создавались Новоторжская учительская и Ржевская техническая школы. Как член губернской управы он постоянно поддерживал школу Максимовича в самое первое время ее существования, помогал желающим поступить в нее.7

По сведениям департамента полиции, будучи председателем Новоторжской земской управы, от которого «в полной мере зависело назначение учителей»,8 Линд оказывал помощь всем политическим ссыльным, способствовал в устройстве учителями народников, занимался устройством учителей, переходивших или вынужденных перейти из Новоторжского уезда в другую губернию.9

Также он выступил с предложением о расширении сферы деятельности учителей. В речи, произнесенной в первом публичном общем собрании членов Тверского Общества любителей истории, археологии и естествознания 31 марта 1898 года, он говорил о все большей демократизации науки в связи с ее постепенным развитием и изменением ее задач: «без особого труда могут оказывать действительную пользу науке все неученые, несколько образованные люди, по образу жизни и занятиям стоящие близко

к природе или народу - священники и вообще сельское духовенство, помещики, земские врачи и фельдшера, в особенности же сельские учителя. Им по их указаниям может помогать все население. Учителям могут помогать их ученики», что, кроме прямой цели, имеет «педагогическое значение».10 Его участие в развитии внешкольного образования этим не исчерпывалось. В 1915 г. он опубликовал рецензию на сборник «Образовательные и воспитательные задачи современных музеев»,11 где поставил «вопрос о значении музеев в качестве педагогических и образовательных учреждений».12

Итак, в своей деятельности по народному образованию Линд затрагивал важнейшие направления его развития, такие как роль уездных и губернского земств в этом процессе, его финансирование, подготовка и устройство учительских кадров, создание специальных школ, обучение в сельских школах, внешкольное образование народа.

Наряду с Новоторжским, в этой сфере лидирующие позиции постепенно занимал Весьегонский уезд, превратившийся, по словам публициста кадетской партии А. В. Тырковой, «в опытную станцию созидательного русского либерализма»,13 благодаря деятельности Федора Измайловича Родичева. Прежде всего, он известен как один из лидеров земского либерального движения, а затем кадетской партии, знаменитый думский трибун. Однако нам хотелось бы обратить внимание на другую, малозаметную сторону его деятельности в качестве гласного земского собрания Весьегонского уезда и председателя Весьегонского училищного совета.

В 1878 г. он был избран мировым судьей в Весьегонске, губернским гласным от Весьегонского уезда и уездным предводителем дворянства.

Федору Измайловичу начинать свою деятельность фактически с нуля. Он планировал создать школьную сеть в конце 1870-х годов, когда в уезде у земства не было ни одного школьного здания, а немногие школы грамоты кое-как ютились в крестьянских избах. В то время его убежденность в том, «что школа в сознании населения должна быть столь же непререкаемым и необходимым учреждением, как церковь», звучала фантастически.14 Уездные, а потом губернские «тяжелодумы и староверы» долго считали его рассеянным книжником, который ничего не понимает в практической жизни. Но «практическая земская работа», по его мнению, переделала, перевоспитала и его самого, развив в нем «широкое и справедливое отношение к чужой работе, даже если она не во всем была ему созвучна»,15 что наиболее ярко проявилось в его отношении к церковно-приходской школе. Разделяя общее недоверие к ней либеральных земских деятелей, возникавшее из опасения использования этой школы «мракобесами», как средства «борьбы с земством, <...> изъятия земской школы из рук земских людей»,

Родичев подходил к вопросу, по его выражению, «очень просто», с практической стороны: «Пусть открывают новые школы, пусть отпускают новые средства - доброе дело».16 Называя статьи идеолога церковно-приходской школы профессора Рачинского «прекрасными, исполненными религиозной поэзии», он вспоминал «трогательные образы <...> горячих и бескорыстных поборников народного образования <...> из среды духовенства» поколения 60-х годов, принимавших участие «в земской работе в качестве членов Учительских Советов, преподавателей Закона Божьего, иногда просто учителей».17

Уже будучи думским деятелем и оставаясь гласным Весьегонского уездного земского собрания, он построил на свои средства и под своим наблюдением здание земского училища и передал его «в дар» Весьегонскому земству, за что управа просила собрание выразить ему благодарность, сообщив также, что «ходатайство о присвоении <.> училищу имени Ф. И. Родичева отклонено Министерством народного просвещения»,18 видимо, по политическим причинам. А на заседании четвертой Думы 19 мая 1914 г., в ответ на вызывающий вопрос крайне правого депутата Замысловского: «Что у вас на деле?», Федор Измайлович ответил: «У меня на деле - целая жизнь, посвященная русскому народу, и специально в области народного образования у меня есть заслуги перед русским народом, которые выкинуть не в состоянии никто. Первое постановление о введении всеобщего обучения в русском уездном земстве сделано по моему почину».19 Таким образом, нередко звучавшим в Думе обвинениям в пустой болтовне, упрекам в том, что он - «краснобай, бездельник, гоняющийся за дешевой популярностью» Родичев противопоставил конкретные дела в уездном земстве именно в образовательной сфере, вышедшие к тому времени на общегосударственный уровень.

В этой же сфере начинал свою общественную деятельность коллега Родичева по земскому либеральному движению - Дмитрий Иванович Шаховской. Два года из своей бурной, наполненной событиями жизни -с 1886 г. по 1888 г. - он по приглашению Родичева отслужил в Весьегонской уездной земской управе заведующим хозяйственной частью училищ и Весьегонской земской публичной библиотекой, а также являлся помощником председателя училищного совета по надзору за училищами, то есть занимался самыми что ни на есть «малыми», конкретными хозяйственными делами, переросшими затем в гораздо более известные дела - общественнополитические.

Должность «заведующего хозяйственной частью училищ» была специально для Шаховского впервые учреждена Весьегонским земством в целях

поднятия школьного дела в уезде. Тогда «среди деятелей школы царило уныние»,20 вызванное политикой К. П. Победоносцева. Это накладывало на Дмитрия Ивановича особую ответственность и, конечно, создавало дополнительные трудности. О работе Шаховского в этой должности свидетельствуют его крайне подробные и обстоятельные отчеты уездной управе.21 Как помощник председателя училищного совета по надзору за училищами, он имел «возможность входить до некоторой степени и в учебные стороны училищного дела».22 Он занимался всем: снабжением школьных зданий керосином и дровами, заботой об учительских огородах, посещал уроки, принимал экзамены, снабжал учителей пособиями, «книгами по своему усмотрению»,23 устанавливал контакты между учителями. Он поднял в земстве вопрос о введении в уезде всеобщего обучения, создав, по словам Ф. И. Родичева, «новый идеал в деле народного образования».24 (Тогда вопрос решен не был, но уже в 1890-е годы Весьегонское земство оказалось самым подготовленным к введению всеобщего обучения из земств Тверской губернии, а создателем сети школьных учебных заведений здесь стал товарищ Шаховского страховой агент А. С. Медведев).

В своем имении в селе Малашкино Шаховской в 1886 г., то есть сразу же после начала работы в земстве, открыл школу грамоты с разрешения Весьегонской земской управы по приговору крестьян окрестных деревень. Школа содержалась на средства Весьегонского земства, выделявшего ей по 50 руб. ежегодно и снабжавшего ее учебными пособиями. Сам Шаховской, под непосредственным наблюдением которого находилась школа, и Ф. Ф. Ольденбург также выделили по 50 руб. на ее содержание. Помещение школе предоставил Шаховской.25

Согласившись взять на себя заведование весьегонской учительской библиотекой, Шаховской завершил начатое уездной управой преобразование ее в публичную земскую библиотеку,26 участвовал в обсуждении вопроса о библиотеках и читальнях в комитете грамотности, присылая туда свои отчеты и материалы из Весьегонска.27

Но Весьегонская земская библиотека в 1887 г. возбудила сильное подозрение «на том основании, что ею заведует князь Д. И. Шаховской - личность, безусловно, вредная и крайне неблагонадежная в политическом отношении», - уведомлял жандармский ротмистр из Твери Департамент полиции.28 В мае 1887 г. министру внутренних дел докладывалось о том, что Шаховской «распространяет между учителей начальных училищ учение графа Толстого, причем раздает им его брошюры, не одобренные учебным ведомством для употребления в народных школах», в Весьегонске проходили литературные вечера на квартире Шаховского, агента земского

страхования Медведева и в училищах.29 Еще большие подозрения вызывал отнюдь не княжеский, а весьма демократический, «толстовский», образ жизни Дмитрия Ивановича, выражавшийся в стремлении к «опрощению, пренебрежению к внешним удобствам и благам, земном, мирском аскетизме».30 Живя в «суровой, более чем спартанской обстановке»,31 он отказался от половины своего жалования в 1200 рублей в пользу земства, считая его «очень большим».32 Хотя в переписке его ближайшего друга В. И. Вернадского постоянно встречаются упоминания о стесненных обстоятельствах, серьезных материальных затруднениях Шаховского, в том числе и непосредственно в эти годы.33

Сам Дмитрий Иванович говорил о том, что с первого же года его работы началась борьба с инспекцией народных училищ. Неприятности распространялись и на учителей. Одна из учительниц за знакомство с его другом, доктором Таировым, была переведена училищным советом в другое, отдаленное училище. «После горячей борьбы в заседании совета против такого произвола и после моего поражения, - вспоминал он, - я не считал возможным продолжать свою деятельность в уезде и ушел».34

В 1890 г. он снова жил в Твери, участвовал в работе земского собрания, собирался заниматься статистическим описанием Весьегонского уезда (для управы), разбирать семейный архив (нашел записки деда -декабриста Ф. П. Шаховского и переписку другого своего знаменитого родственника П. Я. Чаадаева),35 учительствовать в гимназии и в школе Максимовича, но не был утвержден, вопреки надеждам члена Попечительского совета школы П. А. Корсакова и ее начальницы Е. П. Свешниковой.36 Вместе с Ф. Ф. Ольденбургом он устроил «кружок для рассылки библиотек» в Тверской губернии, настаивая на значении таких «местных центров для рассылки книг для народного чтения».37 К тому времени, во многом благодаря тесному общению с тверскими земцами (он в первую же сессию губернского земского собрания 1890 г. поехал в Тверь и там познакомился и со школой Максимовича, и с ее начальницей Дьяконовой, «и с той группой земцев, которая создавала идейное направление тверского земства»38) и практической земской работе, в воззрениях Шаховского, по окончании университета, как писал Родичев, равнодушного к политике, произошел поворот от толстовства, вызывавшего «большое оживление, <...> шумные и продолжительные дебаты среди тверской интеллигенции»,39 к либерализму. (Его взгляды «на государство, на значение принуждения изменились настолько, что его можно было даже уговорить баллотироваться в мировые судьи», -замечал Родичев).40 Он сблизился с Бакуниными и Петрункевичами, став «как бы связующим звеном не только между Весьегонским и Новоторжским

уездами, но и между разными группами земцев, а также земцев и интелли-гентов»,41 то есть третьим элементом, выступал на собраниях московских либералов, участвовал в различных комитетах. Такая репутация, конечно, не устраивала нового тверского губернатора П. Д. Ахлестышева, придерживавшегося крайне консервативных взглядов и активно боровшегося с «засильем» в Тверском земстве «лиц либерального направления».42

Эта борьба ударила и по существовавшей в имении Шаховского школе грамоты. Летом 1891 г. губернатор доводил до сведения епархиального училищного совета и тверского архиепископа о политической неблагонадежности работавшей в школе со времени ее открытия учительницы Н. Д. Кившенко, уволенной с прежнего места работы «за вредное направление, даваемое детям и внушение им либеральных идей».43 Школа, естественно, прекратила свое существование с отстранением Шаховского в 1892 г. по распоряжению губернатора от службы в Весьегонской земской управе и уездном учительском совете.

Ф. И. Родичев, под чьим руководством начиналась общественная деятельность Шаховского, говорил позже, что его недолго продолжавшаяся работа в Тверском земстве «оставила в деле народного образования черту, с которой начинается новая эра».44 Сам Дмитрий Иванович, несмотря на то что большая часть его земской службы прошла потом в Ярославской губернии, считал себя учеником тверской «земской школы». «И самоотверженная преданность делу, и выдержанная принципиальность обсуждения всех вопросов, и трезвое деловое отношение к текущим нуждам, - все это составляло настоящую высокую школу общественности и вливало живые струи во всю окружающую жизнь»,45 - вспоминал он.

Обладая огромным общественным темпераментом, Шаховской, уйдя в общественно-политическую деятельность, постоянно обращался к вопросам народного образования. Он вошел вместе с И. И. Петрункевичем в Московский комитет грамотности,46 пытаясь организовать читальни в Ярославской губернии, где с 1889 г. являлся гласным в уездном и губернском земствах, но полиция запретила их открытие.47 Голод 1891 года укрепил его «в стремлении усилить свою связь с землей и еще прочнее заставил <.> приняться за систематическую работу в земстве», где он с самого начала оказался «опальным и никогда ни на одну должность не получает утверждения», всегда оставаясь «лишь гласным и членом различных комиссий».48 Не прекращая связи с Тверским земством, он выступал “посредником” в начавшемся с 1892 г. общении «между собой <.> земцев различных губерний».49 В изданной в 1895 г. в Женеве под псевдонимом С. Мирный брошюре «Адресы земств 1894-1895 годов и их политическая программа», где

с помощью обзора пожеланий, высказанных земствами в адресах, составленных при вступлении на престол Николая II, формулировалась общая программа земского либерального движения, он писал о необходимости расширения прав и возможностей земства в сфере народного образования.50

Продолжал он заниматься на общероссийском уровне и вопросами всеобщего обучения. Именно доклад Шаховского Московскому комитету грамотности в декабре 1893 г. о необходимости разработки к съезду Московского общества сельского хозяйства вопроса о введении всеобщего обучения в России положил начало серии выступлений комитета на эту тему.51 А в феврале - марте 1894 г. на заседании Московского общества сельского хозяйства слушался его доклад о всеобщем обучении в Весьегонском уезде,52 в деле достижения которого сам он, как мы видели, сыграл немаловажную роль. В том же 1894 г. он выступил на совместном заседании статистического отделения Московского Юридического общества и подсекции статистики девятого съезда русских естествоиспытателей и врачей с докладом об организации, необходимой для введения всеобщего обучения текущей школьной статистики.53 Тогда же под его редакцией Тверское губернское земство издало очередной (одиннадцатый) том сборника статистических сведений по Тверской губернии, посвященный Весьегонскому уезду.54 В 1902 г. Шаховской выпустил специальный сборник с целью «осветить современное положение начального образования и внешкольной просветительской деятельности в России, обращая по преимуществу внимание на выяснение тех задач, какие были намечены в деле народного просвещения, и на определение того участия, какое в нем принимают общественные

силы».55

Итак, мы попытались показать на примере деятельности трех тверских земцев, как земское либеральное движение вырастает из конкретных «малых» дел по организации народного образования.

П. А. Бакуниным, рассчитано было, что для ежегодного содержания школ понадобится всего около 160 рублей: наем помещения с отоплением для 100 человек - 25 р., жалование учителю - 120 р. и учебные принадлежности - 15 р. Ясно, какие школы и учителя могли быть получены за эти деньги, - пишет в своих воспоминаниях Линд. -Однако управа считала указанную сумму достаточной, и сама система постепенного открытия школ основывалась в докладе на том, что лучше иметь немного школ удовлетворительных, чем много, но плохих. Против больниц и школ принципиально возражал только один гласный, дворянин - землевладелец Карамышев, ссылавшийся на то, что данный расход имеет характер сословный, так как и школы, и больницы пойдут исключительно для крестьян. Но замечательна та опасливость, с которой к этим расходам относились в ту пору даже такие люди, как Бакунины, и солидарное с ними большинство собрания <...> В первые годы деятельности Новоторжского земства культурные мероприятия, больницы и школы, находились еще в младенчестве, и едва ли кому-либо из гласных представлялось ясно их будущее развитие. Еще долго спустя такой широко просвещенный гласный, как А.А. Бакунин, стращал собрание тем, что смета вырастает за 100 тысяч. Вообще земство в первое время своей жизни относилось к своим средствам с чрезвычайной осторожностью, граничащей со скупостью». (Цит. по: Линд В. Н. Воспоминания // Русская мысль. 1916. № 7. С. 67).