ДИВЕРГЕНЦИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПОРЯДКОВ ЕВРОПЫ И РОССИИ ПРИ ВЫХОДЕ ИЗ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И ДОЛГОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ

001: 10.24411/2221-3279-2019-10046

ДИВЕРГЕНЦИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПОРЯДКОВ ЕВРОПЫ И РОССИИ ПРИ ВЫХОДЕ ИЗ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И ДОЛГОВРЕМЕННЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ

Николай Сергеевич Розов

Институт философии и права СО РАН, Новосибирский государственный университет, Новосибирский государственный технический университет, Новосибирск, Россия

Информация о статье:

Поступила в редакцию:

Принята к печати:

Об авторе:

д.филос.н., профессор, главный научный сотрудник, Институт философии и права СО РАН; заведующий кафедрой социальной философии и политологии, Новосибирский государственный университет; профессор, кафедра международных отношений и регионоведения, Новосибирский государственный технический университет

e-mail: nrozov@gmail.com

сравнительная политика;

социальные порядки; империя;

Реформация; Раскол; российские циклы; история

Европы; история России;

сословия; сеньораж; государственная служба

В рамках классической темы «Россия и Европа» была и остается центральной проблема причин кардинального расхождения траекторий социального и политического развития между этими целостностями, а также не теряет актуальности связанный с ней вопрос о факторах специфики циклической динамики в истории России.

В данной работе предпринят сравнительный подход к проблеме, который заключается в сопоставлении изменений обобщенных социальных порядков («идеальных

Аннотация: Средневековая Европа до Реформации и Московская Русь до Смуты рассматриваются в идеально-типическом ключе как носители социальных и ментальных единств: веры и церковной организации, империи, базовых социальных отношений. В итоге Реформации и религиозных войн каждое из европейских единств было разрушено, но части бывшего Pax Christiana, продолжали плотно взаимодействовать и конкурировать между собой, бороться за лидерство, что обусловило интенсивную модернизацию ведущих держав Западной Европы с известными глобальными последствиями. Московское государство после Смуты восстановило единство во всех трех аспектах. Черты государства и общества здесь существенно трансформировались в результате раскола, становления Российской империи, административных реформ XVIII-XIX вв., но при этом сохранились базовые свойства этатизма, централизма, приоритета службы, властной инструментализации морально-религиозной сферы. На основе проведенного сравнения выделены специфические для России факторы, которые обусловливают известные циклы в истории России XVI-XX вв. и сохраняют значимость в современных социально-политических процессах.

типов»). Порядки характеризуются сохраняющимися, распадающимися или трансформирующимися единствами в мировоззренческом (религии, идеологии, ценности), геополитическом (структура контроля над территориями) и институциональном (социальные отношения) аспектах.

Западноевропейское Средневековье как идеальный тип. В качестве идеального типа для средневековых порядков Западной Европы до ХГУ-ХУ вв. используем модель трех единств: единство веры и церковной организации, единство Империи, один принцип патронажа (покровительства, власти).

Здесь намеренно упускается из виду сложность, связанная со страновым разнообразием, с беспрестанными изменениями, конфликтами, пертурбациями внутри средневековой Европы, с наличием реликтов прежних эпох и ростков нового, с неоднозначностью точек зрения и т. п.

Более того, указанные три единства представляются не столько «объективными характеристиками» обществ, сколько нормативными ментальными стереотипами того времени, идеями о том, «как должно быть», «как правильно».

Единство веры, церкви и империи. В рамках данного идеального типа единственно правильная вера - только христианство в католическом изводе. Остальные религии понимались либо как реликты, подлежащие непременному преодолению, христианизации (язычество), либо как странные, ошибочные и даже враждебные религиозные заблуждения, которые следует подавлять, распространяя «свет христианской веры» при наличии достаточных сил, или временно смиряться, когда победить другие верования (православие, мусульманство) нет возможности1.

Только открытый военный конфликт (Шмалькальденская война 1546-1547 г.) и вынужденный из-за патовой ситуации Ауг-сбургский мир 1555 г. обусловили фактическое признание разделения христианства, которое в конце XVI в. приняло четкую формулу Cujus regio, ejus religio («чья власть, того и вера»), ставшую позже базовым принципом Вестфальского мира 1648 г.2

Единую международную церковную

организацию представляло папство с подчиненными кардиналами и епископами, клиром нижних уровней. Подрыв этой традиции начался с упорной борьбы Лютера, получавшей все большую поддержку в 1520-1540 гг., что и стало церковно-организационным аспектом Реформации3.

На большей части Европы не ставилась под сомнение единственность Империи, где бы ни находилась ее столица (Рим, Константинополь, Вена). Отсюда и средневековое название «Священная Римская империя», хотя столица ее уже была не в Риме4.

Сеньораж и серваж в основе социального порядка. Нормативному единству Империи соответствовало и определенное единство во властных и социально-экономических отношениях. Основу («клеточку») средневекового социального порядка составляет сеньораж как патрон-клиентское отношение, вхождение в которое происходит через ритуал оммажа5. Каждый человек должен был быть «чьим-то». Это относилось не только к крестьянам, рыцарям, их сюзеренам вплоть до князей, королей и императора. Высшие церковные чины также считались князьями, нередко имели свои вооруженные силы6.

Сеньораж обычно включал установление отношений по всем четырем социальным универсалиям - «источникам власти» - сила, политическая власть, престиж и богатство7.

Три единства Московской Руси. Среди множества различий средневековых Московии и Европы выделим (гео)политический аспект. Католичество на протяжении всей истории развивалось в условиях принимавших эту веру множества разнообразных политий - королевств, герцогств, союзов городов, олигархических республик, в той или иной мере подчинявшихся имперской власти, сила и авторитет которой менялись в широких пределах. Русское православие с XV в. было тесно связано с единым монархическим государством имперского типа (то есть удерживающим присоединенные ино-культурные провинции преимущественно принуждением и силой).

Если глава Священной Римской империи избирался курфюрстами, не мог передавать власть наследнику, вынужден был считаться с королями, князями, то великие князя, затем цари на Руси были полномочными правителями, получавшими и передававшим власть династически.

Что касается принципов социальных отношений, то обе традиции имеют в своей основе патримониальный принцип, когда подчиненные и покровительствуемые в какой-то мере уподобляются младшим родственникам или слугам, для которых сеньор (господарь) предстает как глава «дома», «отец» или «хозяин».

дения. М.: Прогресс, 1990. С. 602-633. [Weber, M. «Ob»yektivnost&» sotsial&no-nauchnogo i sotsial&no-politicheskogo poznaniya ("Objectivity" of Socio-Scientific and Sociopolitical Knowledge). In: Weber, M. Selected Works. Moscow: Progress. 1990. Pp. 602-633.]; Mann, M. The Sources of Social Power. Vol. I: A History of Power from the Beginning to A.D.1760, Cambridge Univ. Press, 1987. 549 p.

Важнейший вопрос состоит в том, возможно ли вообще и при каких условиях перейти в другой «дом» к другому «хозяину». Хрестоматийный конфликт, известный по переписке Ивана Грозного и Андрея Курбского, свидетельствует о существенном сдвиге именно в этом аспекте патронажа. Переход к другому господарю стал восприниматься как предательство, «измена», что означает фактически пожизненное прикрепление всех подданных, причем «служба» и «верность» обретают сакральное значение.

В целом, русская служба в XVI-сер. XVIII в. сдвигалась (в рамках европейских понятий) от сеньоража к государственному серважу. Разумеется, статусное и материальное положение разных слоев и сословий различалось очень сильно. Однако сохранялось и некое единство неотменяемого прикрепления, морально-религиозно обоснованного служения православному царю и отечеству10.

Реформация: конфликты, разрушающие святыни и порядки. В Европе всегда воевали, князья и другие вельможи конфликтовали с королями, короли - с императором. Папство (со своими землями и войском) находилось в средоточии конфликтов и войн. Однако настоящая турбулентность, приведшая к разрушению средневекового порядка происходит только с первых десятилетий XVI в.

В конфликтах нового типа хотя бы одна сторона отвергает саму структуру отношений, институциональную основу взаимодействий, а также сакральные символы: святыни, ранее непререкаемые ценности и принципы, по крайней мере, те, что фундировали отвергаемые отношения и институ-ты11. Собственно, здесь речь и идет о рас10 Миронов Б.Н. Социальная история России. Т.1. Спб: «Дмитрий Буланин», 1999. C. 361-367. [Mironov, B.N. Sotsial&naya istoriya Rossii (Social History of Russia). Vol. 1. Sankt-Petersburg: «Dmitry Bulanin», 1999. Pp. 361367.]; Кревельд М. ван. Расцвет и упадок государства. М.: ИРИСЭН, 2006. С. 326-327. [Creveld, M. van. Rastsvet i upadok gosudarstva (The Rise and Decline of the State). Moscow: IRISEN, 2006. Pp. 326-227.]

паде единств, скреплявших Pax Christiana: общей религии, церковной организации, империи, договорных отношений сеньоража12.

Кризисные и переломные процессы в России XVII - нач. XVIII вв. Московская Русь переживала не меньшие потрясения, чем Европа периода Реформации, хоть и со сдвигом примерно на столетие. Смута 16031613 гг. поставила под вопрос базовые черты Московии: конфессиональную монополию православия и церкви, не только сохранение ранее присоединенных земель, но и само существование имперского государства, принцип службы из-за перипетий с престолом, самозванцами, «изменами».

С преодолением Смуты и воцарением династии Романовых единство царства было в основных чертах восстановлено, причем выстроенный социальный порядок оказался настолько прочным, что последующий «бунташный век» его не поколебал. Соборное Уложение 1649 г. строго прикрепило крестьян к земле и помещику.

При всех очевидных различиях Реформации в Европе и Раскола в Московском государстве обращают на себя внимание следующие неявные, но более глубокие сходства.

- В обоих случаях важнейшим мотивом политической и идейной поддержки новаций (реформ в Западной Европе и исправлений книг, новых обрядовых элементов в Московии) были геополитические и церковные амбиции: правители и священники Нидерландов, первых швейцарских кантонов, северогерманских земель и городов стремились отложиться от власти папства и вступившего в его защиту императора; московский царь и патриарх затеяли радикальную

and Decline of the State). Moscow: IRISEN, 2006. Pp. 87-100.] 12 Ibid. С. 149-234; Нефедов С.А. Происхождение регулярного государства Петра Великого // Вопросы истории. 2013. № 12. С. 53-65; 2014. № 1. С. 31-40; 2014. № 2. С.42-58; 2014. № 4. С. 43-50; 2014. № 5. С. 52-63. [Nefedov, S.A. Proiskhozhdeniye regulyarnogo gosudarstva Petra Velikogo (The Origins of the Regular State of Peter the Great) // Voprosy Istorii, 2013, No. 2, pp. 53-65; 2014, No. 1, pp. 31-40; 2014, No. 2, pp. 42-58; 2014, No. 4, pp. 43-50; 2014, No. 5, pp. 52-63.]

реформу в связи с мечтами освобождения Константинополя («Второго Рима») от турок, восстановления великой православной империи и главенства во вселенской («кафолической») церкви13.

- В обоих случаях имели место общий паттерн крайне жестокого государственного насилия относительно «неправильно верующих» (гугенотов, еретиков, раскольников) и их отчаянное сопротивление с готовностью самопожертвования14.

- В обоих случаях значимой частью конфликта были вопросы о правильности и подлинности церковных книг, священных текстов, причем сторона, инициировавшая раскол, апеллировала к более древней, «изначальной» традиции, будь то греческий вариант Евангелия для Лютера и протестантов или греческие богослужебные книги для Никона и его приверженцев.

Общая платформа для сравнения позволяет четче обозначить кардинальное отличие итогов Раскола от результатов Реформации.

Выбирая свою историю. «Развилки» на пути

России: от Рюриковичей до олигархов. М.: КоЛибри, 2006. C. 162-166. [Karatsuba, I.V.; Kurukin, I.V.; Sokolov, N.P. Vybiraya svoyu istoriyu. «Razvilki» na puti Rossii: ot Ryurikovichey do oligarkhov (Choosing History. "Forks" on the Course of Russia: from Rurishkevich to Oligarchs). Moscow: Kolibri, 2006. Pp. 162-166.]

В Московской Руси сохранились единство веры, единство церковной организации и обрядовое господство церковнославянского языка, территориальное единство имперского государства, базовое социальное отношение службы, опирающееся на вполне рабское крепостничество.

Последующий крутой перелом, совершенный Петром I, был во многом результатом целенаправленных заимствований военных и административных порядков из тогдашних флагманов европейского прогресса - Нидерландов, Англии, Швеции15. При этом, специфические российские единства были не нарушены, а напротив, обрели еще более выпуклые особенности16.

Русское имперское государство получило уже официальное наименование «Российская империя», армия и административный аппарат были модернизированы, что дало долговременный эффект для вполне реальной «славы русского оружия» - геополитических триумфов XVIII в. и победы над Наполеоном в 1812 г.

Монополия православия была закреплена, хотя для благородного сословия была позволена изрядная доля приватного вольнодумия и даже масонства. Церковь превратились в подчиненное административное ведомство. Отношение службы было упорядочено в «Табели о рангах» еще при Петре I. Kрепостное рабство было утверждено и усилено, использовано для становления промышленности, позже даже усугублено в связи с введением дворянских вольностей

Петром III, что было затем подтверждено Екатериной II.

В целом, парадоксальным образом жестокие кризисы и крутые повороты, следующие европейским образцам, не поколебали старомосковское единство, а в основных аспектах даже его укрепили и упорядочили. При всем этом, Россия, как известно, была и остается по сию пору в положении «догоняющей» страны или даже «не способной догнать» в сравнении с ведущими державами Европы и дочерней североамериканской цивилизации17.

Распад и сохранение единства - расхождение следствий. Глобальное эволюционное значение европейской Реформации заключается в следующем:

- появились суверенные национальные государства с однозначным подданством, национальными системами законов, налогообложения, денег, армий, контроля над насилием, открывающие дальнейшие возможности расширения государственных забот, функций, служб (образование, медицина, полиция и проч.); такие государства стали затем образцами политического развития во всем мире;

- ожесточенные (преимущественно религиозные) войны этого периода сопровождались ускоренным развитием военного дела, ростам масштаба, организованности, вооруженности и мобильности европейских армий, что позволило вскоре после эпохи великих географических открытий (ок. 1500 г.) проводить европейцам глобальную геополитическую, геоэкономическую и геокультурную экспансию18;

- религиозные распри преодолевались через развитие и распространение идей свободы совести, «чья власть того и вера», веротерпимости, естественного права, прирожденных неотчуждаемых прав личности; эти идеи стали основным источником для развития либеральных, гуманистических, демократических ценностей и принципов, которые хотя и не стали доминирующими в современном мире, но составляют идейную основу наиболее авторитетных международных организаций, таких как ООН, в той или иной мере (хотя бы декларативно) утверждаются в конституциях большинства стран.

К чему же привели с таким трудом сохраненные аспекты единства в России?

Уверенная монополия православия делала ненужными споры и межконфессиональную борьбу, которые в Западной Европе завершились веротерпимостью и секуляризацией.

Подчиненность государству православной церкви долгое время обеспечивала ей преимущества религиозной монополии, но эта же огосударствленность после распада Российской империи в 1917 г. и при последующем установлении постреволюционного советского государства с официальным принудительным атеизмом сослужила церкви уже дурную службу.

Само по себе сохранившееся единство большого полиэтнического государства

нельзя считать противоречащим модернизации. Британская империя в XVП-XX вв., США на протяжении всей своей истории, а с недавнего времени Китай показывают впечатляющие успехи, по крайней мере, в аспектах капиталистической индустриализации и построении эффективных, способствующих социальному и экономическому прогрессу бюрократий.

Здесь в роли дифференцирующего фактора выступает способ управления провинциями, характер взаимодействия с ними центральной власти.

В истории Московского государства, Российской империи и СССР использовались разные модели: от жесткого подавления и принуждения до попустительства «местным традициям». Чего не было, так это политических условий для роста самоуправляемых центров культурного, технологического, экономического развития, причем конкурентоспособных на мировых рынках20.

В Западной Европе такие центры стали бурно расти уже в XVI в., чему не могли помешать ни довольно рыхлая Священная Империя, ни религиозные войны. После становления Вестфальской системы национальных государств такие центры получили значительную свободу развития, причем европейские войны подогревали конкуренцию и удивительным образом не препятствовали живейшему культурному и технологическому обмену21. Культурное разнообразие, высокая конкурентность, тесные культурные связи и готовность к заимствованиям - наиболее очевидные

XI-XX веках. М.: Территория будущего, 2008. 454 с. [McNeil, W. V pogone za moshch&yu. Tekhnologiya, vooruzhennaya sila i obshchestvo v XI-XX vekakh (The Pursuit of Power. Technology, Armed Forces and Society in the 11-20-th Centuries)]. Moscow: Territoria Buduschego, 2008. 454 p.]

ключи к успехам в модернизации и ускорению развития22.

Сословность, государство и экономика - эффекты разделенности и единства. При распаде средневекового порядка договорного патронажа и феодальных отношений сословия в обществах Западной Европы отнюдь не исчезли. Победа короля над аристократической Фрондой во Франции(1648-1653 гг.), уверенное финансовое и военно-политическое доминирование купечества в Голландии, союз монархии с городской буржуазией в Дании с первой «Табелью о рангах» (1665 г.), становление абсолютистского «военного государства» в Швеции (1680 г.) -вот наиболее яркие примеры снижения политической роли знати в Европе23. Главный же удар по самому принципу сословности был нанесен позже - Французской революцией 1789-1794 гг., после чего гражданское равенство в Европе довольно долго, с рыв22 Коллинз Р. Макроистория: очерки социологии большой длительности. М.: УРСС, 2015. 499 c. [Collins, R. Makroistoriya: ocherki sotsiologii bol&shoy dlitel&nosti (Macrohistory: Essays in Sociology of the Long Run). Moscow: URSS, 2015. 499 p.]; Розов Н.С. Ускорение истории: причинные механизмы и пределы // Общественные науки и современность. 2015. № 6. С. 151-162. [Rozov, N.S. Uskoreniye istorii: prichinnyye mekhanizmy i predely (Acceleration of History: Causal Mechanisms and Limits) // Obschestvennye Nauki i Sovremennost&, 2015, No. 6, pp. 151-162.]

ками и откатами устанавливалось вплоть до 1920-х гг.

В целом, европейская аристократия более конфликтно или более мягко, полностью или отчасти, но отказалась от наследственных прав на руководящие позиции в государстве, признала гражданское равенство. Даже при удержании высокого социального статуса и значительного богатства (включая родовые имения) общим является согласие аристократии на свою отделенность от государства.

Процессы секуляризации в Европе, также более конфликтные или более гладкие в разных странах, привели к почти полному отделению церквей от государства. Даже политические партии, в названии которых фигурирует христианство, отнюдь не подчинены церкви.

Совсем иным образом изменялось положение высших сословий в России. Бояре и служилое сословие в Московской Руси XVII в. превращались в дворян в несколько этапов: через отмену местничества (1682 г.), установление «Табели о рангах» Петром I (1722 г.), «Жалованную грамоту» Екатерины II (1785 г.) и 9й том «Свода законов Российской империи (1832 г.). Общая тенденция этих изменений состояла в в низложении политической роли высшей знати (бояр) через формальное приравнивание их дворя-нам24, тогда как статус дворян определялся не родовитостью, а службой государству (царю и отечеству). При этом, имущественный аспект (вотчины и поместья) был вторичным, поскольку благосостояние дворян во многом или даже полностью стало определяться «беспорочностью» службы и монаршим благоволением. Фактически здесь идет речь о теснейшем единстве дворян как служилого сословия с самодержавным государством. Порядок предоставления наследственного и личного дворянства отличившимся в службе только укреплял это единство25.

Священники как особое духовное сословие фактически выполняли религиозно-дисциплинарную функцию того же государства, что было закреплено учреждением Петром I Священного Синода как одного из бюрократических ведомств.

Декабристское восстание 1825 г., направленное на введение конституции, преобразование самодержавия по европейским образцам, отражало также патриотические и государственнические настроения повстанцев. После жестокой расправы над декабристами династия Романовых в лице Николая I и Александра II утеряла доверие к благородному сословию, сделав ставку на чиновничество, набираемых преимущественно из окончивших университет разночинцев [Карацуба, Курукин, Соколов, 2006: 322-326]. Приверженность основной массы дворянства престолу была надломлена. Эту приверженность и единство с государством сохраняла (с оговорками) только высшая страта, поскольку сохраняла полное доминирование на верхних этажах власти.

Два типа обществ. Означает ли сказанное вред всякого единства, призыв к фрагментации, отчуждению, разрывам поKurukin, I.V.; Sokolov, N.P. Vybiraya svoyu istoriyu. «Razvilki» na puti Rossii: ot Ryurikovichey do oligarkhov (Choosing History. "Forks" on the Course of Russia: from Rurishkevich to Oligarchs). Moscow: Kolibri, 2006. 638 p.]; Норт Д., Уоллис Дж., Вайнгаст Б. Насилие и социальные порядки. Концептуальные рамки для интерпретации письменной истории человечества. М: Издательство Института Гайдара, 2011. 480 с. [North, D.; Wallis, J.; Weingast, B. Nasiliye i sotsial&nyye poryadki. Kontseptual&nyye ramki dlya interpretatsii pis&mennoy istorii chelovechestva (Violence and Social Order. Conceptual Framework for Interpreting Recorded Human History). Moscow: The Institute of Gaidar Publishing, 2011. 480 p.]; Иванова Н.А., Желтова В.П. Сословное общество Российской Империи (XVIII - начало XX века). М.: Новый Хронограф, 2010. 752 с. [Ivanova, N.A.; Zheltova, V.P. Soslovnoye obshchestvo Rossiyskoy Imperii (XVIII - nachalo XX veka) (The Estate Society of the Russian Empire (18th - early 20th centuries)). Moscow: New Chronograph, 2010. 752 p.]; Hellie, R. The Structure of Russian Imperial History // History and Theory. Studies in the Philosophy of History, 2005, Vol. 44, No 4, pp. 88-112.

литических, социальных и эмоциональных связей? Разумеется, это не так. Единства, скрепляющие общества, бывают очень разными. Есть большая накопленная традиция различений базовых принципов («матриц»), удерживающих территории и группы вместе, или типов «социального клея», если использовать излюбленную социологическую метафору:

- военный (милитаристский) и индустриальный (либеральный, демократический) типы общества26;

- централизованная плановая экономика и меновая экономика27;

- редистрибутивная и рыночная формы интеграции экономик28;

- закрытое общество и открытое общество29;

- автократия (неразделенная власть) и демократия (полиархия, коллегиально-разделенная власть)30;

- принудительно-интенсивный и капитал-интенсивный пути государственного развития31;

- раздаточная и рыночная экономики32;

- институциональные матрицы X (унитарно-централизованное политическое устройство, раздаточная экономика, комму-нитарная идеология и Y (федералистская политика, рыночная экономика, индивидуалистская идеология)33;

- ресурсное государство с сословиями, промыслами и государство с классами, автономными капиталами, бизнесами34;

- естественное государство и порядок открытого доступа35.

Самое простое - отнести характерный для России тип единства к первому элементу каждой из указанных пар. Основания для этого есть, но такой подход не способствует объяснению специфики социально31 Тилли Ч. Принуждение, капитал и европейские государства...

pis&mennoy istorii chelovechestva (Violence and Social Order. Conceptual Framework for Interpreting Recorded Human History). Moscow: The Institute of Gaidar Publishing, 2011. 480 p.]

политической истории России с циклами подъемов и упадков, перемежением стагнации и отставаний с рывками, колебаниями между попытками либерализации и авторитарными откатами36.

Характеристики военного, централизованного, раздаточного, закрытого обществ в разные периоды истории и в разной доле есть практически во всех европейских державах (наиболее ярко в Швеции, Дании и Пруссии), о чем кроме вышеупомянутых Спенсера, Ойкена, Полани, Тилли, Кирди-ной, Норта писали также Мартин ван Кревельд, Уильям Макнил, С.А. Нефедов и др.

Какие же особенные факторы обусловливают специфику социально-политической истории России?

Взаимосвязь факторов, порождающая российские циклы. Внимание к наиболее контрастирующим чертам кризисной эволюции российской государственности по отношению к не менее кризисной эволюции европейских государств с учетом классических и современных концепций исторического пути России позволяет сформулировать и концептуально связать между собой следующие тезисы.

В сфере политической географии, геополитики и геокультуры:

- российское государство расширялось в огромных сухопутных пространствах, главным образом, в XVII-XVIII вв., что закрепило главенство военно-принудительного

(«колониального») администрирования как средства удержания территорий и управления ими37;

- вхождение России в круг европейских держав (особенно активное с воцарения Петра I), соответствующая конкуренция за престиж и влияние обусловили долговременные цели и направления государственной политики, среди которых, с учетом имеющихся возможностей, приоритетными стали военная мощь, величина территории и объем экспортной продукции, получаемой под государственным контролем и/или благодаря принудительному труду38; после кризисов и даже распадов государственность восстанавливалась с тем же паттерном территориального управления (п.1) и теми же приоритетными целями.

В сфере базовых социальных отношений и стратификации:

- вследствие факторов (пп.1-2) был закреплен в качестве базового порядок военной службы, по образцу которого строилась и гражданская служба (бюрократия); остальные типы позиций и отношений -экономические, правовые, церковные, муниципальные, образовательные и проч. -либо принимали стандарты порядка службы (централизм, цепь командования, принудительность, сдача/раздача ресурсов), либо играли сугубо подчиненную, вспомогательную роль39;

- вследствие распространенности военно-принудительного («колониального») администрирования (п. 1) не только в присоединенных провинциях, но и в хартленде государства вырос и воспроизводится в поколениях ментальный, культурный и имущественный разрыв (отсутствие вертикальной солидарности) между властью с примкнувшими элитами и основной массой населения. Этому способствует также стремление элит следовать пре37 Миронов Б.Н. Социальная история России. Т.1. Спб: «Дмитрий Буланин», 1999. 548 с. [Mironov, B.N. Sotsial&naya istoriya Rossii (Social History of Russia). Vol. 1. Sankt-Petersburg: «Dmitry Bulanin», 1999. 548 p.]

Studies in the Philosophy of History, 2005, Vol. 44, No 4, pp. 88-112.

стижным европейским образцам (в уровне потребления, повседневных практиках, даже в языке, п. 2) за счет эксплуатации соотечественников, воспринимаемых как «чужие» и «некультурные»;

В сфере религии, мировоззрения и морали:

- для достижения приоритетных целей (п. 2), для поддержания лояльности, контроля над умами служащих (п. 3) и остального населения (п. 4) власть всеми доступными средствами пытается утвердить монополию государственной религии (или принудительного атеизма), идеологию державности, патриотизма и т. п.; вместе с тем, высокий геокультурный престиж Европы, воспринятые в России сугубо европейские образование, наука и технологии, идеи и ценности социализма, демократии, прав человека, либерализма достаточно действенны для подрыва этой монополии в среде образованного класса и части бюрократии, для настроений и даже попыток либерализации в кризисные периоды (см. п. 8).

В сфере экономики и политэкономии:

- вследствие величины территории и богатства природных ресурсов (п. 1) власть и население преимущественно практикуют экстенсивный, а не интенсивный способ ведения хозяйства40, что не способствует стремлениям к новациям, снижению издержек, накоплению капитала и инвестициям в новые конкурентоспособные предприятия;

- вследствие доминирующего типа территориального управления (п. 1), властных приоритетов (п. 2), базового порядка службы в социальных отношениях и институтах (п.3) и принимаемой/навязываемой идеологии (п. 5) власть не допускает правовую защищенность собственности и собственников или не способна долго с ней мириться; вместе с экстенсивностью хозяйствования (п. 5) это с неизбежностью это ведет к угасанию ?