Спросить
Войти
М.Х. ГУГОВА кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института гуманитарных исследований - филиала ФГБНУ Кабардино-Балкарского научного центра РАН*
Е.А. НАЛЬЧИКОВА кандидат исторических наук, доцент кафедры организации работы с молодежью Кабардино-Балкарского университета им. Х.М. Бербекова
Трансформации гендерных отношений у кабардинцев и балкарцев в конце XIX - первой трети ХХ века
С середины XIX в. горские общества Кавказа начали претерпевать изменения, вызванные чередой исторических событий, обусловивших их постепенную модернизацию: 1) поражение в Кавказской войне и присоединение к России существенно изменили этнический состав населения Северного Кавказа, следствием чего стали культурные взаимовлияния; 2) существенную роль в катализации процесса перехода кавказских горцев от традиционного уклада жизни к новым социально-экономическим отношениям сыграли реформы 1863-1869 гг.: земельная, крестьянская, административная, судебная, военная. Прорыв в модернизации северокавказского общества связан с революциями 1917 г. и гражданской войной, становлением советской власти и эмансипацией женщин.
Цель написания этой статьи состоит в прослеживании изменений в повседневной культуре двух народов Центрального Кавказа - кабардинцев и балкарцев, исторически объединенных в единую административную структуру, и определении места архаических регуляторов в процессе
* Гугова Марина Хабасовна, е-таП; gugowa@mail.ru
трансформаций материальной культуры, семейных ценностей, половозрастной иерархии.
Модернизационные процессы в экономике привели к появлению новых критериев маскулинности. «Образец сурового воина, проводившего жизнь в седле и пренебрегающего «черным» земледельческим трудом и торговлей, аскета, презирающего стяжательство и комфорт, постепенно смещается в сторону новых мужских ценностей: умение управлять хозяйством, выгодно торговать, работать на земле не покладая рук...»1. Но были и сторонники такого рода изменений. Позитивный взгляд на трансформации сформулирован в афоризме известного кабардинского народного певца Ляши Агнокова: «Чем мечом рубящий, [лучше] на гармони играющий / Чем плетью грозящий, [лучше] борозду проводящий»2. В этом изречении содержится революционное социальное обобщение. Ляша Агноков сумел зафиксировать реалии нового исторического периода, требующего перестановки акцентов с мужского идеала воина на культивирование образа мирного труженика, для которого необходимы были бы те же специфические мужские качества физической силы, выносливости, сдержанности и пр. Изменилась идеологическая нагрузка на носителей этих качеств. Время требовало адаптации к изменившимся политическим
условиям и социальным отношениям .
Но все же в обществе были еще сильны патриархальные представления о мужской роли в семье и обществе. Например, в революционных событиях 1917 г. и в гражданской войне очень быстро возрождаются качества традиционной маскулинности. Во всех противоборствующих лагерях востребованными оказались военные навыки, агрессия и культ силы - универсальные составляющие мужского портрета4. Проявления ренессанса милитаризированной маскулинности наглядно иллюстрируют некоторые элементы повседневного поведения мужчин, характерного для тех лет. Так, в ноябре 1917 г. современники не без иронии
отмечали, что «все портняжьи мастерские были завалены заказами по пошиву черкесок, и сугубо «гражданские лица», примеряя черкески, тут же нашивали на них погоны полковников, ротмистров и др.»1.
Но окончание гражданской войны и установление советской власти привели традиционные адыгские институты наездничества к полному исчезновению и резко изменили представления о «мужественности» и «женственности». Под влиянием классово-идеологических ориентиров новой власти формируется новый культурно-антропологический тип «горца-колхозника», «горца-интеллигента», «советского человека». Вместе с тем новая власть полностью не отказывается от опыта традиционного общества и хоть в рудиментарной форме элементы, например, прежних мужских союзов используются в организации сельскохозяйственных станов, кошевых объединений колхозного типа, бригадах косарей и т.д.»2.
Одним из главных последствий модернизационных процессов в кабардинском и балкарском обществах является женская эмансипация. Изменения в гендерном статусе женщин связаны, в первую очередь, с мероприятиями советской власти. Провозглашение равноправия полов привело к включению женщины в публичную сферу образования, труда и политики.
В традиционном обществе особенности социально-культурного поведения кабардинки и балкарки во многом определялись нормами этикета. Взаимоотношения между мужчинами и женщинами характеризовались полным и беспрекословным подчинением мужчине и в то же время уважительным и справедливым отношением к женщине. Мужчина в семейной иерархии стоял выше женщины. Об этом говорят и адаты, которые на протяжении веков регулировали почти все стороны жизни общества. Древние законодательство и право кабардинцев и балкарцев четко отражали социально-правовой статус всех социальных групп общества, включая и гендерный аспект. Обычное право кабардинцев и балкарцев в вопросах наследования имущества учитывало только мужчин: прямыми наследниками признавались сыновья, при отсутствии сыновей наследниками становились
братья умершего или его племянники. То есть недвижимость обязательно должна была остаться в распоряжении рода, передаваясь в случае отсутствия сыновей по боковой линии1. Но со второй половины XIX в. женщины стали в некоторых случаях обращаться к нормам мусульманского законодательства, претендуя на выделение части наследственного имущества после смерти отца или мужа2. Но, соглашаясь с тем, что мусульманское право направленно защищает имущественные интересы женщины по сравнению с адатом, и, учитывая большую степень свободы кабардинских женщин в сравнении с соседними народами, вывод о положительном влиянии шариата на положение женщины в Кабарде и Балкарии представляется недостаточно обоснованным реальными фактами3. Кроме того, в конце XIX в. при решении имущественных споров обращались, хотя и редко, и к российскому законодательству, по которому женщины имели
право на наследство наравне с мужчинами .
Слабый процесс экономической эмансипации женщин в регионе можно объяснить экономическими же причинами разрушения патриархальной общины и большой семьи, связанными с крестьянской реформой 1863-1869 гг. При перераспределении земли по подымному, а не по подушному принципу большая семья вынуждена была выделять из себя нуклеарные ячейки, в которых трансформировались хозяйственные связи и экономические обязательства, в том числе и по отношению к овдовевшей невестке. В условиях разрушения семейно-общинной собственности и некоторого ослабления родственной солидарности необходимо было оговаривать имущественные права женщин не полагаясь на древние обычаи. Готовыми нормами, к которым народы региона были адаптированы, явились нормы шариата5.
Кардинальные же трансформации гендерных отношений, связанные с социальными ролями женщин и мужчин,
произошли после установления советской власти в регионе в 20-30-х гг. ХХ в. Новая власть, решая проблемы эмансипации женщин, начала с корректировки «части традиционных и обрядовых пережитков, так или иначе затрагивавших статус женщины: калым, многоженство, выдача замуж несовершеннолетних и т.д.»1. Первыми мероприятиями в этом процессе стало принятие законодательных инициатив по запрету калыма и умыкания девушек. Уже в мае 1918 г. Нальчикский окружной народный Совет поставил вопрос об ограничении суммы калыма до 1000 рублей независимо от социального статуса девушки. Для большей эффективности принятого решения предписывалось признавать брак недействительным, если эфенди или мулла совершали обряд бракосочетания с нарушением данного условия или без
согласия на брак девушки, а сам служитель культа навсегда
отстранялся от должности .
В 1921 г. в Кабарде и Балкарии был наложен полный запрет на калым и похищение девушек. Новая власть считала калым «пережитком старины», а «торговлю свободными женщинами» - недопустимым явлением. Умыкание напрямую связывалось с распространением кровной мести на почве этих похищений, которая уносила «массу ни в чем не повинных жертв, и поэтому подобным явлениям не должно быть места в кабардинском и балкарском обществах»3, для чего местным властям предоставлялись особые полномочия. Так, по Уголовному кодексу РСФСР 1922 г. Центральные комитеты отдельных республик и национальных областей имели право дополнять УК статьями, преследующими за преступления, составляющие пережитки местных обычаев4. А «пережитками» представители власти могли объявить все традиции и обычаи, не отвечавшие интересам новой идеологии.
В 1924 г. наказания за бытовые преступления (похищение женщин, многоженство, принуждение к вступлению в брак, брак с несовершеннолетними, кровная месть) в национальных республиках и областях были приведены к единообразию. Постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР «О дополнении Уголовного, Уголовно-процессуального и Земельного кодекса» были предложены дополнения, принятые и утвержденные в последующем облисполкомами1.
Итогом проводимых мероприятий по созданию правовых основ равноправия горянки и идеологической пропаганды стала ломка традиционного сознания горцев. Естественно, заметные изменения в обыденном сознании требуют внутреннего импульса к трансформациям и долгого времени. Но советская власть, революционно меняя все сферы бытия человека, достигла определенных успехов и в сфере модернизации менталитета кабардинцев и балкарцев.
Одной из важных составляющих эмансипации женщин является их вовлечение в общественную жизнь. Но женщина-горянка оказалась совершенно не готова к такому повороту. Традиционные стереотипы не допускали ее к активному участию в общественной жизни. Понимая и учитывая это, местные партийные организации в начале 20-х гг. ХХ в., как правило, проявляли особую сдержанность и пассивность в отношении признания прав женщин на публичную деятельность. С одной стороны, коммунисты являлись главами традиционных семейств с сильными патриархальными устоями, с другой - именно на них возлагалась задача «решения женского вопроса».
Итак, важнейшим фактором социалистической модернизации семьи и семейного быта было раскрепощение горянки, подразумевавшее изменения положения женщины в правовой и экономической сферах. В 1929 г. началась кампания за предоставление женщинам «формально - права, а фактически - обязанности активно участвовать в сельскохозяйственных работах, заниматься тяжелым мужским трудом (управлять плугом, трактором, комбайном и т.д.) В широких слоях населения эта кампания поддержки не получила: женщины неохотно шли в подобные колхозные бригады, а в ряде случаев их просто не пускали мужья. Использование
принудительных мер привело к тому, что к концу 30-х гг. уже существовали бригады плугарок, трактористок» .
В начале 20-х гг. ХХ в. политика модернизации общественной и повседневной жизни столкнулась с определенными проблемами и в организации светского образования, особенно среди женщин. Светские школы должны были способствовать распространению знаний и подготовке национальных кадров (проводников нового сознания в этнокультурную среду кабардинцев и балкарцев), но оказались в конфликте с традиционной системой народного воспитания, гендерных статусов и отношений. Неприятие новой системы образования было связано в основном с самой формой образования. В частности, совместное обучение мальчиков и девочек являлось одним из факторов, препятствовавших популяризации советских школ.
Таким образом, наиболее заметные трансформации в культуру повседневности кабардинцев и балкарцев внесли экономические преобразования во второй половине XIX в., связанные с земельным переделом, миграционными процессами и проникновением капиталистических элементов в местную экономику. Ренессанс традиционных моделей маскулинности: культа силы, агрессии, образа воина - произошел в период революции и гражданской войны. Разные политические группировки базировали свои идеологические платформы на лозунгах возрождения патриархальных устоев, увязывая их с атрибутикой и ценностями маскулинной культуры. Политика эмансипации женщин имела огромное значение для модернизации повседневной жизни населения Кабарды и Балкарии: расширение границ женской сферы деятельности от усадебного хозяйства до общественного производства изменили бытовой уклад и обыденное сознание всех социальных групп. В конце 20-х гг. ХХ в. наряду с отходом по всей стране от новой экономической политики и ужесточением государственной политики в экономической и идеологической сферах произошел резкий поворот от мирного сосуществования с традиционными институтами к политике их полного вытеснения из повседневной жизни кабардинцев и балкарцев.
Гугова М.Х., Нальчикова Е.А. Трансформации гендерных отношений у кабардинцев и балкарцев в конце XIX - первой трети ХХ века. В статье рассматриваются трансформации повседневной культуры двух народов Центрального Кавказа - кабардинцев и балкарцев. Основной вывод видится в следующем: на традиционные модели маскулинности и феминности оказали решающее влияние революции 1917 г. и гражданская война, социалистическая модернизация и политика женской эмансипации.
Gugova M.H., Nalchikova E.A. Transformation of gender relations of Kabardians and Balkars at the end of XIX - first third of the XX century. The article deals with the transformation of everyday culture of the two peoples of the Central Caucasus - Kabardians and Balkars. The main conclusion can be seen in the following: the traditional models of masculinity and femininity were decisively influenced by revolutions of 1917 and civil war, socialist modernization and the policy of women&s emancipation.
