Описания России иностранными авторами xvii века в свете идеи природно-географического детерминизма

ISSN 0321-3056 ИЗВЕСТИЯ ВУЗОВ. СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ РЕГИОН. ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ._2018. № 2

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2

УДК 910 DOI 10.23683/0321-3056-2018-2-69-75

ОПИСАНИЯ РОССИИ ИНОСТРАННЫМИ АВТОРАМИ XVII ВЕКА В СВЕТЕ ИДЕИ ПРИРОДНО-ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ДЕТЕРМИНИЗМА

© 2018 г. Л.В. Мининкова а

а Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия

RUSSIAN DESCRIPTIONS OF FOREIGN AUTHORS OF THE 17th CENTURY IN THE LIGHT OF THE IDEA OF NATURAL-GEOGRAPHICAL DETERMINISM

L. V. Mininkova а

а Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia

Мининкова Людмила Владимировна доктор исторических наук, профессор,

Институт истории и международных отношений,

Южный федеральный университет,

ул. Большая Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону,

E-mail: lvmininkova@sfedu.ru

Ludmila V. Mininkova Doctor of History, Professor,

Institute of History and International Relations,

Southern Federal University,

Bolshaya Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don,

E-mail: lvmininkova@sfedu.ru

Идея тесной и неразрывной связи между природно-географическими условиями страны и ее общественно-политическим строем и характером народа возникла еще в древности. В раннее Новое время на такую связь указывал Ж. Боден. Его теория имела популярность в обществе, поскольку усваивалась очень легко. С ее помощью можно было объяснить особенности государственного и общественного строя, культуры и характера народа. В свете этой теории иностранцы в конце XVI - XVII вв. и давали описание России. Исходя из особенностей географического положения и природы страны среди ее особенностей они в первую очередь называли всеобщую несвободу, деспотический строй и тиранию, а также отсутствие собственности в европейском смысле. Этим они объясняли склонность населения к пьянству и отрицательные морально-нравственные его качества. Поэтому Россию не относили к европейским странам.

The idea of a close and inextricable link between the natural and geographical conditions of the country and its socio-political system and the character of the people arose in ancient times. In the early modern times, such a connection was indicated by J. Boden. His theory was popular in society, as it was very easy to assimilate. With its help it was possible to explain the features of the state and social system, culture and character of the people. In the light of this theory, foreigners who wrote about Russia at the end of the 16th - 17th centuries gave a description of the country. From the peculiarities of the geographical position and the nature of the country, they derived such features of it as general lack of freedom, despotic order and tyranny, as well as the lack of property in the European sense. Taking into consideration above mentioned they explained the propensity of the population to drunkenness and negative moral and moral qualities. Therefore, they did not refer Russia to European countries.

Идея тесной и неразрывной взаимосвязи между социально-политическим строем страны, характером ее народа и ее природно-географическими условиями сформировалась в мировой культуре задолго до Нового времени. Как подчеркивали в последнее время И.М. Савельева и А.В. Полетаев, идею о влиянии географических условий на общество и его историю высказывали уже Геродот, Фукидид и Платон, а Аристотель в «Политике» описывал наиболее благоприятные природные условия для возникновения полиса. По их словам, историк XII в. Гервасий Тильберийский отмечал обусловленность типичных качеств у отдельных народов природной средой. Так, в силу природных условий своей страны римляне оказывались

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2

мрачны, греки - переменчивы и ненадежны, африканцы - хитры и коварны, галлы - свирепы, а англичане и тевтоны - сильны и здоровы [1, с. 166-167].

В раннее Новое время идеи природно-географического детерминизма получили весьма широкое распространение. Выдающийся советский исследователь проблем исторической географии В.К. Яцунский подчеркивал, что мыслитель XVI в. Ж. Боден в труде «Метод легко познать историю» указывал на связь между природно-географическими условиями страны и характером народа, на различия между народами севера и юга Европы. Но при этом считал, что «влияние географической среды нельзя рассматривать как совершенно непреодолимое». В преодолении такого влияния он видел «проявление закона природы», возможное «при божественной помощи или путем длительного воспитания» [2, с. 138].

Не удивительно, что подобные идеи приобрели значительную популярность в раннее Новое время. При опоре на них можно было легко объяснять особенности страны, ее народа и культуры. Они вместе с тем выглядели как идеи, вполне созвучные рационалистическим тенденциям наступавшего нового времени и поддавались такой интерпретации, что вовсе не от бога, но от географии и природы страны зависело состояние общества и государства, характер и особенности народа. Такая объяснительная модель годилась для любой страны, но особенно для стран, находившихся за пределами романо-германского и западнославянского мира. К ним относилась и Россия, к которой в странах Западной Европы испытывали интерес. В.О. Ключевский отмечал, будто бы такой интерес вызывало то, что европейские путешественники «чувствовали в древнерусском обществе под его азиатской формой присутствие начал, родственных с теми, которыми жила Западная Европа» [3, с. 6]. В этой связи возникает вопрос, в какой степени они видели в России страну неевропейскую, азиатскую, и в самом ли деле они видели в ней какую-то общность с теми началами, которые существовали в западноевропейских странах?

Иностранные путешественники и наблюдатели еще со времени пребывания в стране венецианца А.Контарини при Иване III обращали внимание на самую тесную связь между географическим положением и природными условиями России, с одной стороны, и ее историей и разными сторонами культуры - с другой.

На ряд особенностей России указывал английский посол в Москве в 1588-1589 гг. Д. Флетчер. Он выделил прежде всего ее природные условия, в том числе размеры территории и климат. Размеры территории поражали европейцев. Но не было и столь слабо заселенной страны. На это указывал Флетчер: «Если бы все владения русского царя были обитаемы и заселены так, как заселены некоторые места, то едва ли бы мог он удержать их под своей властью» [4, с. 17]. Из природных условий для Флетчера примечательны были холода зимой, которым он давал очень выразительное описание. «От одного взгляда на зиму в России можно почувствовать холод» [4, с. 19].

От природы России Флетчер перешел к освещению особенностей ее государственного строя. Для него было очевидно, что его характер определяется территориальными особенностями страны. Но эту мысль он выразил невнятно. «Образ правления у них весьма похож на турецкий, которому они, по-видимому, стараются подражать, сколько возможно по положению своей страны» [4, с. 40], - писал он. Замечание справедливое, поскольку симпатии к турецким порядкам проявлялись еще в сочинениях И. Пе-ресветова [5, с. 334]. Но турецкое правление считалось азиатским. Следовательно, для страны, находившейся в Европе и в Азии, образ правления, подобный турецкому, был не случаен. Отсюда прямая характеристика государственных порядков в России: «Правление у них чисто тираническое». Особенность тирании в России в том, что она направлена «к пользе и выгодам одного царя, и, сверх того, самым явным и варварским образом» [4, с. 40]. Это сказывается на положении всех слоев населения. Флетчер указывал на факт «угнетения дворянства и простого народа, без всякого притом соображения их различных отношений и степеней» [4, с. 40]. Он говорил о равенстве дворян и народа перед высшей властью. Но это равенство было в ничтожестве, что характерно для деспотического правления. Флетчер подчеркивал это, указывая на сходство России и Турции.

Особенностью России Флетчер также считал отношения собственности в стране. Он отмечал, что гарантий частной собственности не было. По его словам, «оба класса, дворяне и простолюдины, в отношении к своему имуществу суть не что иное, как хранители царских доходов, потому что все нажитое ими рано или поздно переходит в царские сундуки». Это «видно из

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2

средств, употребляемых к обогащению его казны и способов взимания налогов» [4, с. 40]. Но такая система требовала, согласно Флетчеру, опору на военную силу внутри страны. Отсюда не случайно, что «ни дворянство, ни простой народ не имеют возможности отважиться на какое-нибудь нововведение до тех пор, пока войско будет единодушно и беспрекословно подчинено царю и настоящему порядку вещей». Чтобы обеспечить преданность войска, оно пользовалось данной от власти «полной свободой обижать и грабить простой народ по своему произволу» [4, с. 59].

Не имевшие никаких прав перед высшей властью бояре и дворяне, однако, имели все права по отношению к зависимым от них людям. Это четко фиксировал Флетчер. Он удивлялся, «до какого рабского состояния они унижены не только в отношении к царю, но и к боярам и вообще к дворянам». В европейских странах, по его словам, «нет слуги или раба, ... который бы находился в большем рабстве, как здешний простой народ» [4, с. 73]. Служилым людям дозволялось очень многое. Флетчер замечал, как торговцы на рынках опасаются, что увидят в своей лавке в числе «посетителей кого-нибудь из царских дворян или какого сына боярского, и чтоб они не пришли со своими сообщниками и не взяли у них насильно весь товар».

Рабское положение народа прямо вело к появлению самых отрицательных качеств личности. Русские, писал Флетчер, это народ, «способный переносить всякие труды». Но в тех условиях, в которые он был поставлен, он «предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания». Он это объяснял тем, что «народ, будучи стеснен и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе» [4, с. 75].

Таким образом, в сочинении Флетчера выстраивалась четкая логическая цепь, позволяющая ему ясно объяснить причины того положения России, в котором она находилась. Географическое положение и природные условия предопределяли существование деспотической власти царя. Это вызывало равенство всех подданных царя в ничтожестве перед ним, или полную власть царя над любым из подданных. Но для боярско-дворянской верхушки компенсацией за такое положение служит полная власть их над своими людьми и вообще право на произвол в отношении незнатных лиц. Отсюда нежелание народа работать, поскольку не было гарантий

собственности. Но это служило причиной лени и пьянства народа, способного вообще-то к труду.

Еще более обстоятельное описание России давал ученый, голштинец А. Олеарий, описывавший свое путешествие 1636 г. в Московское государство через Нарву, Москву и Нижний Новгород, а далее вниз по Волге в Персию. Его подробное и тщательное описание России было первым со времени С. Герберштейна. Описывая Россию, ее природу, города и внутреннюю жизнь общества, ее государственный строй, Олеарий не давал прямого указания на существование связи между всеми этими элементами. Тем не менее из текста его описания такая связь вполне прослеживается. Основана она прежде всего на мысли о том, что все, что он видел в России и что он описывал, относилось к стране, совершенно необычной для европейцев. Необычность была в ее размерах, климате и реках, в обычаях населения и положении его по отношению к царской власти, в самом характере этой власти.

Он писал, что страна «имеет весьма большое протяжение», которое «на восток или утро доходит до большой реки Обь, протекающей через Ногайскую Татарию» [6, с.143]. Другая особенность страны - реки и «много больших и по-своему великолепных городов» [6, с. 144]. Но наиболее примечательным природным явлением России Олеарий считал зимний холод. Он отмечал, что в Московии «вообще воздух свежий и здоровый». Но при этом «во всей России» такие «сильные холода», что у жителей «отмерзают уши, носы, ноги и руки» [6, с. 152]. Таким образом, с географической точки зрения Россия отличалась от западноевропейских стран весьма серьезно. Эта пространственная и физико-географическая характеристика подготовила читателя к восприятию рассказа об особенностях государственного строя страны, положения населения и его культуры. Характеристики Оле-ария были весьма жесткими. Так, наблюдения за русскими «в отношении их душевных качеств, нравов и образа жизни» привели его к выводу, что «их, без сомнения, не можешь не причислить к варварам». «Русские вовсе не любят свободных искусств и высоких наук и не имеют никакой охоты заниматься ими», и вообще «дают грубые и невежественные отзывы о высоких, им неизвестных, натуральных науках» [6, с. 168]. Однако он не отказывал русским в уме. Но умом они пользуются, «чтобы искать выгод и пользы и угождать страстям своим». И вообще

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2

«они лукавы, упрямы, необузданны, недружелюбны, извращены, бесстыдны, склонны ко всякому дурному, пользуются силою вместо права, распростились со всеми добродетелями и скусили голову всякому стыду» [6, с. 170]. По причине «высокомерия», писал Олеарий, между знатными русскими возникали споры, известные как местнические. Спорящие при этом вовсю употребляли «гнусные слова», поскольку они «весьма бранчливый народ и наскакивают друг на друга с неистовыми и суровыми словами, точно псы» [6, с. 174]. Передавая слова одного датского дворянина, Олеарий писал, что русские «сняли с себя всякий стыд и всякое стеснение». Они, кроме того, пьянству «преданы более, чем какой-либо народ в мире». Пьянство распространено «во всех сословиях, как духовных, так и светских лиц, у высоких и низких, мужчин и женщин, молодых и старых, что, если на улице видишь лежащих там и валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь внимания, до того все это обыденно» [6, с. 178].

Из бытовых наблюдений рождались характеристики положения населения Московии по отношению к государству. Если «русские по природе жестокосердны», - писал он, - «и как бы рождены для рабства, их и приходится держать постоянно под жестоким и суровым ярмом», «прибегая к побоям и бичам». Но к этому они вполне «привыкли». Как бы подводя итог своим наблюдениям, Олеарий писал: «Рабами и крепостными являются все они». Они «проявляют свою рабскую душу, земно кланяются знатным людям». Но и русские «вельможи» также «обязаны проявлять свое рабство и ничтожество перед царем», например, «писать "Ивашка", и не Иван, "Петрушка, твой холоп"». О рабстве вельмож в России, отмечал Олеарий, свидетельствуют «варварские наказания» [6, с. 181], которым они подвергаются. Привычные к рабству русские, по оценке Олеария, готовы были многое «перенести и перестрадать». Но если в этих страданиях «мера оказывается превзойденною», то «дело кончается опасным мятежом». Опасность при этом грозит не государю. Недовольство народа направлено «против низших властей, особенно если жители испытывают сильные притеснения со стороны своих сограждан и не находят у властей защиты» [6, с. 185].

По оценке известного советского историка М.А. Алпатова, труд Олеария «занимает выдающееся место среди современных ему сочинений иностранцев о России» [7, с. 99], и написан

он ученым, обладавшим глубокими знаниями. По его оценке, Олеарий, однако, был не всегда объективен, а «предвзятость и необъективность» Олеария проявляется при утверждении им положения о рабстве русских. Как указывал М.А. Алпатов, для «"бунташного" XVII века утверждение Олеария звучало весьма неубедительно» [7, с. 106]. Но, как показывала история разных стран, рабство и бунты сочетались между собой.

Олеарий не выводил напрямую особенности положения населения России и ее государственного строя из географического положения и природных условий. Но общий вывод просматривался ясно: Россия - страна не европейская. Более определенно на связь между природой страны и характером народа указывал в 1674 г. пастор И.Ю. Марций из Мюльгаузена, автор первой диссертации о Степане Разине. Он писал: «Природа страны влияет на характер так, что народы проявляют самые несхожие наклонности, и все то, чем очень дорожат одни, может представляться другим вредным и неприятным» [8, с. 61]. Эту же мысль выражал побывавший в России в 1671-1673 гг. уроженец Курляндии Я. Рейтенфельс. По его словам, «некто остроумно заметил, ... воздух, местность, вода и пища управляют, до известной степени, как жизнью человека, так и его действиями» [9, с. 379]. Рей-тенфельс соглашался с этим замечанием. Вместе с тем между природными условиями страны и характером и положением народа он вводил промежуточный элемент, который позволял более конкретно объяснить связь между географией и положением русского общества. Таким элементом было пьянство русских. Рейтенфельс так подчеркивал эту связь: «Что касается всего более возвышенного, то они в этом и поныне оказываются тупыми и неспособными, и эта тупость поддерживается в них климатом и весьма грубым напитком - водкою, которой они постоянно напиваются» [9, с. 346]. Признаков отсутствия «более возвышенного», о чем говорил Рейтенфельс, было несколько. Это особенности политического строя, грубость нравов и отсутствие каких-либо прав перед носителем верховной власти.

Отдельные иностранные авторы могли не писать прямо о связи географического положения России и ее природных условий с ее особенностями, не относившимися к географии и к природе. Тем не менее они такой связи не отрицали. В своих же заявлениях о внутренней жизISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2

ни страны и ее государственном строе они подчеркивали, что это иной мир по сравнению со странами Западной Европы. Прежде всего, это касалось царской власти и положения подданных. «Власть московского царя до того не стеснена никакими законами и до того самоуправна, что справедливо может считаться равною, если не превосходящей, царской власти древних ассирийцев и греков, современных турок, персов и татар» [9, с. 311], - писал Я. Рейтенфельс. Место, которое отводилось царю в государственной системе страны, было для Рейтенфельса тем, что делало ее принципиально непохожей на страны Европы. «Единственная цель, к которой единодушно стремится все русское государство, это - исключительно слава царя, выгода его и благосостояние, которое и достигается крайней суровостью и поддерживается строжайшими законами» [9, с. 312], - так он подытоживал свои наблюдения за отношением между царской властью и подданными, самой политикой государства. Ту же самую мысль подчеркивал А. Мейерберг, посланник в 1661-1663 гг. императора Священной Римской империи Леопольда I Габсбурга к царю Алексею Михайловичу. Он отмечал, что «Алексей без сомнения Государь, потому что повелевает всеми самовластно по древнему обычаю. Его воля - непреложный закон для всех подданных» [10, с. 121].

Несколько более пространно об этом говорил голландский парусный мастер Я. Стрейс, описавший события Разинского восстания. «Император, или царь, является неограниченным государем: он назначает и сменяет должностных лиц, никого не спрашивая и ни с кем не считаясь; по его указу чеканится монета, повышается или понижается ее ценность; он заключает мир, объявляет войну. Словом, он поступает так, как ему заблагорассудится» [11, с. 206], - писал он. Несколько иначе характеризовал царскую власть англичанин С. Коллинс, врач царя Алексея Михайловича. Он обращался к царю как «к великому императору, который не ограничен во власти», но «следует, однако же, мнениям совета и в государственных, и в частных делах» [12, с. 200]. Последнее замечание было результатом наблюдений придворной жизни.

Следствием такой системы власти было положение всех подданных царя, которое европейцы считали рабством. На эту тему высказывался Мейерберг. Говоря о царе, он отметил: «Как господин над рабами, он имеет надо всеми право живота и смерти по своему произволению» [10, с. 121]. Признаком несвободы было отсутствие закрепленных в законах прав собственности. Как отмечал Коллинс, царь «в некотором отношении властелин собственности каждого из своих подданных, и сын всегда должен просить о получении отеческого наследия» [12, с. 205]. Еще более определенно на этот счет высказывался Рейтенфельс. Он указывал, что «все его (царя) подданные открыто признают, что все они целиком и все их имущество принадлежит богу и царю». Этим определяется их поведение. Русские поэтому «прячут все, что у них есть дорогого и ценного, в сундуки или подземелья, дабы другие, увидев, не позавидовали бы, правитель не заподозрил бы, и дабы не привлечь на себя чьей-либо жадности или иную какую опасность». Но из такого стремления спрятать свои богатства вытекала причина того, что, как замечал Рейтенфельс, «Москва так до сих пор отвратительно дика и не отличается красотою своих зданий» [9, с. 312], а без права собственности, по его мнению, не может быть таких основ, которые способствовали подъему западноевропейских стран.

Не менее четко и выразительно он указывал на прямую связь между природой страны и всеобщим рабством населения - с одной стороны, и характером народа - с другой. По его словам, «можно приписывать душевные наклонности (русских) влиянию климата родины и постоянному рабскому состоянию». Результат такого влияния в том, что русские «являются грубыми и трусливыми», а «жестокость они почти не относят к числу пороков, но считают ее вполне дозволенною и необходимою». Они «сильно подчиняются ... чувству страха, которое постоянно присуще им вследствие сурового закона о повиновении». Но при этом «они наружно показывают некоторую надменность, дабы скрыть внутренние душевные треволнения» [9, с. 345]. Он также выделял хитрость русских. У них «в большом ходу рабская уловка, и они умеют быстро, как никто другой, облекаться в лисью шкуру, когда львиная кожа оказывается не достигающей цели, придумывать обманы, обойти ласками, в торжественную присягу поместить нечто свое, лживое, и скрывать многое, то под личиною ненависти, то под личиною любви».

Интересное дополнение к этому давал Я. Стрейс. Он писал, что московиты «исключительные обманщики и предатели, жены часто доносят на своих мужей его величеству, если те держат их в большой строгости и подчинении,

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2

обвиняя их в плутовстве, чтобы развестись с ними, вследствие чего мужья печальным образом попадают в ссылку в Сибирь» [11, с. 192].

Таким образом, в сочинениях европейских авторов о России складывалась очевидная логическая связь. Особенности природы страны, прежде всего ее холодный климат, предопределяли характер народа и такую существенную его черту, как пьянство, которую эти авторы оценивали негативно. В свою очередь эта черта предопределяла необходимость жесткой власти, сосредоточенной в руках царя, которая сравнивалась европейцами с властью владык древности или современных им восточных стран -Османской империи и Персии. Следствием этого стало такое положение населения, которое они оценивали как рабское, причем рабство поголовное. А уже это обстоятельство имело другие негативные последствия. С одной стороны, это те из них, которые можно свести к психологии личности и развитию в ней некоторых отрицательных черт. С другой - последствия, которые относятся к экономической стороне, когда при системе всеобщей несвободы фактически отсутствует право собственности, что сказывается на облике Москвы, замеченном Рейтен-фельсом, и на общем отставании страны. Но прямую связь между всеобщей несвободой и отсталостью не усматривал и Петр I, делавший все, как ему казалось, необходимое для преодоления этой отсталости. И не заметно, что иностранные авторы видели в жизни России XVII в. какие-то общие черты с теми, которые составляли основы внутренней жизни в западноевропейских странах.

Литература

References

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2

Поступила в редакцию / Received 5 апреля 2018 г. / April 5, 2018