Исторический опыт стратегии развития образования как фактор постсоветской реинтеграции России

XX вв. / Сост. Я.А. Гордин, В.В. Лапин, Г.Г. Лисицын, Б.П. Миловидов. СПб.: Изд-во журнала "Звезда", 2005. 720 с.

УДК 37(470.6)

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ ОБРАЗОВАНИЯ КАК ФАКТОР ПОСТСОВЕТСКОЙ РЕИНТЕГРАЦИИ РОССИИ

П.А. Кузьминов, Х.Б. Мамсиров

В последние десятилетия Северный Кавказ оказался в эпицентре сложнейших общемировых процессов, наиболее опасными из которых стали религиозный экстремизм и терроризм. Поиск адекватных ответов на эти "вызовы" расколол научное сообщество. Часть ученых и практиков предлагает разрядить ситуацию в регионе

Кузьминов Петр Абрамович - доктор исторических наук, профессор кафедры истории России Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербе-кова, 360004, Республика Кабардино-Балкария, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173, e-mail: petrakis_hist@bk.ru;

Мамсиров Хамитби Борисович - доктор исторических наук, профессор, директор Социально-гуманитарного института Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова, 360004, Республика Кабардино-Балкария, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173, e-mail: mamsirhb@mail.ru

с помощью увеличения воинских контингентов, введения "драконовских" законов, закручивания "гаек" по всем линиям развития общества [1]. Другая - отстаивает путь губернизации региона, с ликвидацией элементов политической автономии, полученной вместе с высоким правовым статусом республики [2]. Очевидно, что эти варианты деструктивны - куда перPetr Kuzminov - Doctor of History, professor of the Department of History of Russia at the Kabardino-Balkarian State University named by Kh.M. Berbekov, 173, Chernishevskiy Street, Nalchik, Kabardino-Balkaria, 360004, e-mail: petrakis_hist@bk.ru.

Khamitbi Mamsirov - Doctor of History, Professor, Head of the Social-Humanitarian Institute at the Kabardino-Balkar State University named by Kh.M. Berbekov, 173, Chernishevskiy Street, Nalchik, Kabardino-Balkaria, 360004, e-mail: mamsirhb@mail.ru.

спективнее развивать институты гражданского общества, которые вкупе с нормами горского этикета и целенаправленной политики правительства РФ по развитию вузовского образования могли бы стать действенной формой противостояния негативным процессам. Об этом свидетельствует и прошлый исторический опыт.

Включение народов Северного Кавказа в состав России в 60-е годы XIX в. ускорило процессы модернизации [3, с. 186]. К этому периоду горское традиционное общество переживало кризис. Менталитет горцев в результате синтеза мусульманской религии и местных адатов, стал своего рода, "морализованной идеологией" народа [4, с. 178], затруднял восприятие российских порядков, правовой системы, образа жизни. Дореволюционный исследователь Кавказа Р.А. Фадеев видел суть развивающегося конфликта в столкновении европейской системы мировидения с мусульманской вообще, и горской, в частности [5, с. 580].

Для упрочения престижа российской модели жизнеустройства среди горцев многие крупные государственные деятели России предлагали активнее вовлекать местное население в сферу внутригосударственных отношений через развитие просвещения, распространения идей единства и равенства граждан в рамках российской цивилизации [5, с. 209, 382, 559, 561, 564, 566, 576 и др.]. Кавказская администрация проявляла по отношению к мусульманским школам гибкость и терпимость, использовала эти методы для распространения светского образования. С этой целью по инициативе Наместника Кавказа князя М.С. Воронцова в Тифлисе было открыто училище для изучения детьми мусульман "законов их веры и русского языка в потребном объеме" [6, с. 189], что открывало жизненные перспективы для выпускников [7, с. 121].

Позитивную роль в распространении идей просвещения сыграл Кавказский учебный округ, открытый в 1848 г., в кульминационный период Кавказской войны, и особенно указ императора Александра II от 20 октября 1859 г. о введении устава горских школ на уровне "уездных и первоначальных училищ" для "распространения гражданственности и образования" среди горцев [6, с. 205]. Их выпускники получали ремесленное и сельскохозяйственное

образование, при желании могли его продолжить в высших учебных заведениях страны, причем в них учились дети не только горской элиты, но и простого народа. Так горцев Северного Кавказа приобщали к светскому образованию, постепенно становившемуся альтернативой мусульманской школе.

Одним из эффективных каналов трансляции российской культуры была Ставропольская гимназия, которая в условиях многонационального состава региона стала центром распространения светского знания на Северном Кавказе [8, с. 46] и одной из лучших в России [9]. С 1850 по 1887 гг. в ней обучалось 1 739 горцев, или 24,16 % всех пансионеров [6, с. 192]. Многие из них стали известными учеными, военными инженерами, врачами, общественно-политическими деятелями, педагогами.

Формирование нового культурного пространства на Северном Кавказе в конце XIX в. выразилось в открытии для горцев нескольких типов учебных заведений: государственные (министерские), конфессиональные (при местном религиозном центре) и частные, подчинявшиеся различным министерствам, ведомствам, организациям и частным лицам [7, с. 119]. Единство многообразия создавало гибкую, учитывающую реалии, систему развития образования в регионе.

Наместник Кавказа граф И.И. Воронцов-Дашков, модернизируя модель управления регионом, писал: "Я не допускаю возможности управления Кавказом из центра на основании общих формул без напряженного внимания к нуждам и потребностям местного населения, разнообразного по вероисповеданиям, по племенному составу и по политическому прошлому... Эти местные особенности нельзя игнорировать, насильно подгоняя их под общеимперские рамки" [5, с. 583].

В этой связи он считал, отмечает Д.И. Исмаил-Заде, приемлемым внедрение на Кавказе образовательной модели Н.И. Иль-минского, с ее "уважением" к национальным особенностям, "доверием к инородцам" и исключавшую их "насильственную" ассимиляцию. Воронцов-Дашков видел в ней единственный путь к сближению двух обществ - мусульманского и христианского [10]. Этой позицией Наместника Кавказа можно

объяснить его разрешение на открытие в октябре 1905 г. новометодной школы "Общества просвещения туземцев мусульман Дагестанской области" [11].

Председатель Совета Министров П.А. Столыпин, напротив, рассматривал культивирование идей модернизации ислама как серьезную угрозу "историческим задачам русской государственности" и всячески ограничивал деятельность исламских реформаторов [5, с. 281]. Однако и он осознавал, что одними запретами проблему не решить. Поэтому был подготовлен проект создания Министерства национальностей для удовлетворения религиозных и культурных нужд всех национальностей страны. С его помощью предполагалось за 20 лет довести число средних специальных учебных заведений в стране до 5 000, вузов -до 1 500 и превратить "инородцев" из врагов России в ее верноподданных [12].

Новый Наместник Кавказа великий князь Н.Н. Романов, изучив состояние народного просвещения на Кавказе в 1916 г., сделал вывод о необходимости серьезных реформ в этой сфере, особенно в части просвещения мусульманских народностей. Он предлагал за счет государства открывать средние и высшие духовные школы, чтобы исключить получение российскими мусульманами высшего духовного образования за рубежом и ослабить влияние зарубежных мусульман на российских единоверцев [5, с. 543, 549, 550].

Горские народы Северного Кавказа, развиваясь "в условиях прочного мира и твердой государственной политики", сохранили в условиях существования имперской формы правления свою культуру, язык и самобытность, образ жизни мусульман. Постепенное приобщение к российской цивилизации формировало новое общественное сознание горцев, ориентированных на русскую культуру. В народном сознании русские превращались из завоевателей в соседей, с которыми можно жить в согласии. Лояльная политика в отношении горцев Северного Кавказа предупредила проявления сепаратизма в регионе в годы Первой мировой войны, а Кавказская конная дивизия осталась до конца верной присяге: в ней не было ни одного случая дезертирства [3, с. 543].

С установлением советской власти Северный Кавказ вступил в новый период

социально-культурного развития, ознаменованный ускоренным формированием в регионе светской системы образования. Правящая партия быстро осознала ее роль в модернизации традиционного общества в национальных регионах. Опыт дореволюционной школы России в подготовке национальных педагогов был признан приемлемым, поскольку именно он "дал первых борцов и разрушителей традиционного быта" [13]. Выпускники дореволюционных школ, ставшие руководителями практически всех национальных автономий, были по профессии учителями.

После революции возникла острая потребность в руководителях среднего звена. Эта задача решалась путем создания средних специальных учебных заведений. Самыми востребованными оказались педагогические техникумы, готовившие "учителей и руководителей для советских национальных школ и молодежи", способных "объединить всех местных культурных работников". В последующем, они стали "культурными центрами" регионов [14].

Так закладывалась база современной национальной школы. Национальное учительство часто оказывалось единственным связующим звеном между советской властью и населением. Целевую подготовку национальных кадров осуществляли ряд специализированных учебных заведений: университет имени Я.М. Свердлова, Коммунистический университет народов Востока, Институт востоковедения, Институт национальных культур советского Востока (в Москве), горские институты в Ростове, Владикавказе, Баку и др.

Политика воинствующего атеизма, репрессии духовенства привели в конце 1920-х гг. к полному вытеснению мусульманского духовного образования на Северном Кавказе [15, с. 315]. Всесоюзное партсовещание (1930 г.), посвященное вопросам развития образования, успех политики "великого перелома" и "работы на идеологическом фронте" напрямую связывало с решением "задач подготовки национальных кадров в школе и вузе" [16, с. 25].

Глубокие преобразования на Северном Кавказе в 1920-1930-х гг., несмотря на колоссальные трудности, утверждали, порой, под сильным идеологическим нажимом, в сознании населения простую мысль: дети обязаны учиться, а родительский долг - помочь им в получении образования. Этот идейный модер-низационный прорыв обусловил формирование в национальных районах Северного Кавказа современной системы светского образования и оказал решающее влияние на культурное развитие автономий, европеизацию образа жизни горских народов [15, с. 264].

В послевоенный период в СССР была создана одна из лучших моделей среднего и высшего профессионального образования в мире. Центрами образования и культуры молодежи становятся педагогические вузы, а затем созданные на их основе классические университеты. Они знаменовали собой гармоничную интеграцию северокавказских этнических обществ в советское культурно-духовное пространство.

Таким образом, как в дореволюционный, так и в советский периоды, культурно-идеологической составляющей модернизации придавалось принципиальное значение. Основным каналом трансляции идей государственной идеологии среди северокавказских народов являлось светское образование, являвшееся катализатором модернизации всех сторон жизни местного населения.

Перестройка государственного механизма в 90-е годы XX века оказалась крайне болезненной, приведшей к очевидным издержкам в сфере науки и образования [17]. Анализируя эти явления общественной жизни, В.В. Путин в статье "Россия: национальный вопрос" подчеркнул, что "наши национальные проблемы напрямую связаны с разрушением СССР, а по сути, исторически - большой России, сложившейся в своей основе еще в XVIII веке" [18]. В связи с этим тезис о необходимости "тонкой культурной терапии" в условиях культурно-политической раздробленности, приоритетной роли образования в гармонизации межнациональных отношений в современном полиэтничном и поликонфессиональном российском государстве является плодотворным и дает ключ к нормализации ситуации на Северном Кавказе [19].

Нарушение естественного хода развития северокавказского социума в 90-е годы XX в. ослабило позиции светского образования, и в республиках стали открываться с помощью местных и зарубежных спонсоров

религиозные школы, институты, университеты, возглавляемые лицами, получившими образование в исламских центрах Ближнего Востока. На наш взгляд, этот процесс существенно ослабил "скрепы" региона с Россией. Этнические и конфессиональные конфликты обострили ситуацию на Северном Кавказе. Он стал "ахиллесовой пятой" России вследствие девальвации традиционных ценностей, обострения социально-экономических проблем, усугубленных повышенным вниманием НАТО и ряда исламских государств (пытающихся дестабилизировать ситуацию в России) к этому региону. Именно здесь, на Северном Кавказе, проходит передовая борьба за будущее России. Выиграть ее можно только консолидировав вокруг русского народа полиэтническое сообщество региона и противопоставив идеологии исламских экстремистов вековые этические нормы народов Северного Кавказа. Эту работу могут и должны возглавить гражданское общество, научно-гуманитарное сообщество, университеты региона.

Парадокс ситуации в том, что если в сложнейших условиях Кавказской войны, нэпа, тяжелейшего послевоенного периода 1940 - начала 1950-х гг. государство находило финансовые возможности для развития национальной сети светских образовательных учреждений, то в настоящий период вузы фактически отправлены в "свободное плавание". Девиз джунглей: "выживают сильнейшие" - стал вузовской повседневностью. При этом "выживают" не самые востребованные временем и прогрессом, а те, кто имеет своих "покровителей" в федеральных органах власти.

Такая политика в регионе, где, с одной стороны, у автохтонного населения сформировалось культовое отношение к высшему образованию, а с другой - наметилась тенденция его вытеснения религиозным образованием, чревата опасными последствиями. Кавказский регион (впрочем, как и регионы российской глубинки) явно не укладывается в "прокрустово ложе" Болонского процесса и требует от федерального центра дифференцированного подхода к стратегиям развития образования в регионах [20].

Создание и укрепление "новой Кавказской линии" в виде современных университетов, должно, на наш взгляд, стать защитным валом от враждебного к России идеологического влияния извне, гарантом

снижения социальной напряженности в регионе. Поскольку университет здесь не столько образовательная "единица", - как справедливо отмечает Б.С. Карамурзов, - сколько социально-культурный инструмент целенаправленной политики [20, с. 61].

На встрече с коллективом КБГУ в августе 2013 г. министр образования и науки РФ Д.В. Ливанов подчеркнул роль национальных вузов в укреплении российской государственности на Северном Кавказе: "Не только здесь, но и во всей России образование имеет ключевую роль в формировании российской идентичности, ведь мы все - часть единого российского народа. Это особенно важно на Северном Кавказе, учитывая многонациональный состав населения и влияние негативных течений. Очень важно противопоставить им единство, понимание нашей исторической общности в рамках единого государства. И это единство важно передать последующим поколениям, и в этом плане огромная ответственность лежит на региональных вузах" [22]. Слова верные - остается их наполнить конкретной стратегией развития образования с учетом позитивного опыта советского образования и усиления государственной поддержки классических университетов, политикой, работающей на консолидацию российских народов и интеграцию российских культур.

Литература