Спросить
Войти
Помещаемые в этой рубрике очерки войдут в диск «Антибольшевистская Россия (1917 - 1947 гг.)», который создается на кафедре отечественной истории новейшего времени ИАИ РГГУ при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 03-01-12009в.
Е.А. Корнева
МИНИСТЕРСТВО ОХРАНЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПОРЯДКА КОМУЧА: СОЗДАНИЕ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ (1918 г.)
Министерство охраны государственного порядка было образовано 9 августа 1918 г. приказом Комитета Учредительного собрания (Комуч) в «целях ограждения интересов порядка и безопасности и предотвращения покушений антигосударственных элементов на государственный строй».1 Возглавлял его в течение всего периода существования (до переворота 18 ноября 1918 г.) эсер Евгений Францевич Роговский2, который одновременно был назначен председателем Совета управляющих ведомствами. По свидетельству бывшего члена Самарского правительства И.М. Майкова, Роговский «в эпоху Керенского... пробыл три недели в роли петроградского градоначальника и после этого приобрел в партийных кругах репутацию "сильного человека". В Самаре его сделали председателем совета управляющих ведомствами и дали заведовать государственной охраной. Председателем он оказался весьма посредственным, а государственной охраны совсем не сумел организовать».3
В соответствии с положением от 20 сентября 1918 г., министерство состояло из двух департаментов - милиции и государственной охраны, подведомственной им сети местных учреждений, а также Совета министра и канцелярии. На министра,
который назначался по особому указу Совета министров, возлагалось «верховное направление мер по предупреждению и пресечению государственных преступлений на территории Российской Федеративной Демократической Республики (РФДР)». Министр охраны государственного порядка наделялся такими же чрезвычайными полномочиями, как и руководитель МВД царского правительства, и в обстановке чрезвычайных ситуаций имел право действовать «всеми способами», не ожидая разрешения Совета министров, ставя последнее в известность о принятых мерах.
Общее руководство отдельными частями министерства возлагалось на товарища (заместителя) министра, которому также вменялось выполнение отдельных поручений министра, замещение его в случае отсутствия и участие в работе Совета министров.
В состав Совета министра входили: министр, товарищ министра и директора департаментов. На рассмотрение Совета министра выносились дела по усмотрению министра и дела применительно к ст. 8 3 Учреждений министерств (Т.1 Св. законов, изд. 1892 г. с изменениями 1906, 1908 гг.).
В ведении канцелярии министерства находились общие вопросы, касающиеся всех департаментов, и предметы, находящиеся в непосредственной компетенции министра. В случае необходимости предполагалось учреждение должностей чиновников для особых поручений при министре, которые должны были зачисляться в штат канцелярии.
Функции по предупреждению и пресечению преступлений, охране безопасности и пресечению государственных преступлений на территории РФДР, которые в царской России в соответствии с «Учреждением Министерства внутренних дел» (1892 г.) возлагались на Департамент полиции, были поделены между двумя департаментами - Департаментом милиции и Департаментом государственной охраны. Причем был сохранен «жандармский образ» политического сыска, характерный для царской России. Так, все чины центрального и местных органов Департамента государственной охраны, за исключением лиц, служащих по вольному найму, числились в составе Отдельного корпуса государственной охраны, а директор департамента стоял во главе корпуса.
Общая структура департаментов была в целом аналогична структуре Департамента полиции, но штатная численность их была значительно сокращена. Возглавляли департаменты милиции и государственной охраны директора, в обязанности которых входило участие в Совете министра, выработка наказов, инструкций, определяющих техническую сторону деятельности милиции и государственной охраны, обзор деятельности департамента по поручению министра, производство ревизий, составление годовой сметы расходов и доходов по департаменту, заведование канцелярией департамента и дела, касающиеся личного состава. Выполнение поручений директоров департаментов и замещение их в случае отсутствия возлагалось на вицедиректоров департаментов. При расширении деятельности департаментов предполагалось введение должностей начальников
отделений и их помощников. Осуществление ревизий на местах и выполнения других поручений возлагалось на чиновников департаментов. Производство дел в канцеляриях департаментов устанавливалось применительно к правилам, изложенным в Своде учреждений государства 1892 г. (Т.1 Св. зак. Ст. 36 - 151) и инструкциями, издаваемыми департаментами.
В ведение Департамента милиции были отнесены дела: а) по предупреждению и пресечению преступлений и по охранению безопасности и порядка; б) по устройству учреждений милиции и по наблюдению за их деятельностью и правильной постановкой дел.
Губернскими органами Департамента милиции являлись губернские инспектора милиции. Их деятельность регулировалась «Временными правилами об устройстве милиции городов Петрограда, Москвы, Киева, Одессы» (опубликованы в «Вестнике Временного правительства» от 11 октября 1917 г., № 174).
С учреждением Министерства охраны государственного порядка городская и уездная милиция временно изымалась из ведения городских и земских самоуправлений. Однако городское и земское самоуправления за счет своих средств должны были нести квартирную повинность для учреждений милиции и одну треть общих расходов на милицию.
Городская милиция состояла из городских милицейских управлений с состоящими при них участками и канцелярией, а также «разведочным бюро» уголовной милиции. Уездная - из уездных милицейских управлений с состоящими при них канцеляриями и уездными участками милиции, а также волостной милицией. Городская и уездная милиция находилась в ближайшем подчинении губернскому уполномоченному и должна была руководствоваться Временным положением о милиции (Собр. узак.,
Городская и уездная милиция формировалась, как правило, на основе созданных еще ранее структур при Временном правительстве (и продолжавших существовать при большевиках). Лишь менялся частично ее состав путем увольнения приверженцев Советской власти. Для решения кадровой проблемы на службу в милицию принимались добровольцы из числа мобилизованных на военную службу. Острый недостаток следователей на территории, подведомственной Комучу, пытались восполнить за счет привлечения к следственной работе членов административных отделений окружных судов, а также административных и мировых судей. Такая ситуация во многом была обусловлена увольнением следователей, запятнавших себя службой в советских учреждениях.
Сохранились свидетельства о крайне скудном финансировании как городской, так и уездной милиции летом - осенью 1918 г., состояние которой заведующий отделом милиции определил как «критическое». Так, личный состав уголовной милиции г. Самары не получал жалованья с июня по сентябрь 1918 г.4
Однако материалов о деятельности аппарата департамента милиции обнаружить не удалось. Возможно, общее руководство
милицией осуществлял непосредственно сам министр Е.Ф.
Роговский или член Комуча П.Д. Климушкин. Документы о работе местных органов милиции также практически не сохранились, имеются лишь косвенные упоминания об их создании и функционировании (в Самарской губернии, Бузулукском уезде, г. Казани).
К ведению Департамента государственной охраны были отнесены дела: а) по предупреждению и пресечению государственных преступлений на территории РФДР; б) устройству учреждений государственной охраны и по наблюдению за их деятельностью.
Губернскими органами государственной охраны являлись: а) губернский штаб охраны; б) состоящие в его ведении уездные штабы охраны.
Губернский штаб охраны руководил розыскной деятельностью подведомственного ему штата агентов разведки по предупреждению и пресечению государственных преступлений на территории губернии. Положением о министерстве губернском штабу охраны предоставлялось право: а) на предварительное задержание всех лиц, заподозренных в совершении государственных и иных преступлений или «прикосновенных» к ним, а также лиц, заподозренных в принадлежности к «противозаконным сообществам»; б) на производство обысков во всех без исключения помещениях и наложение ареста впредь до распоряжения соответствующего начальства на всякого рода имущество, указывающее на преступные действия или намерения заподозренных лиц. На лиц, задержанных штабами охраны, предусматривалось заключение прокурорского надзора, и в случае отсутствия достаточных причин к задержанию арестованных те должны быть освобождены не позднее 3-х суток со дня ареста.
Функции и права уездных штабов охраны были аналогичными, только ограничивались пределами уезда.
Губернский и уездные штабы охраны подчинялись надзору губернского уполномоченного.
Указом Совета управляющих ведомствами 24 сентября 1918 г. временно исполняющим обязанности директора Департамента государственной охраны был назначен капитан Калинин5, который в соответствии со ст. 25 положения о министерстве одновременно вступил во временное командование Отдельным корпусом государственной охраны. Ему подчинялись непосредственно все созданные до этого «политические разведочные отделения».6
Губернские штабы государственной охраны были сформированы еще в июле - августе 1918 г. в Самарской, Симбирской,
Казанской и Уфимской губерниях. Дислоцировались они в Самаре, Симбирске, Казани и Уфе. Численность их была невелика. Например, в Самарском штабе государственной охраны числилось 36 человек, а в Симбирском губернском штабе государственной охраны - лишь 13 человек: начальник, адъютант, начальник хозчасти, управляющий делами канцелярии, 2 офицера для поручений, письмоводитель и 6 агентов.
Их деятельность не всегда была результативна. В конце августа вновь назначенный начальник Симбирского отряда отмечал, что в штабе охраны имеется 4 агента, 2 дружинника, политический розыск не велся, арестован 1 человек (студент по подозрению в монархических убеждениях), в то время как в городе находилось более 2 000 рабочих, внимание которым не было уделено.
В Казани отказались создавать местные учреждения политического розыска (штабы охраны), мотивируя это тем, что в Казанском уезде «в изобилии» имеются чины судебного ведомства, уголовной и наружной милиции.7
Большей эффективностью отличались созданные сразу же после падения Советской власти в ряде губерний отряды конной стражи при губернских и уездных уполномоченных для оказания помощи милиции. В их задачу входило выявление бывших членов ВКП(б), советских работников и красноармейцев, а также охрана населения от грабежей и разбоя, «ликвидация результатов большевистской агитации», борьба с дезертирством и содействие проведению в жизнь приказов Комуча.8 Такой отряд в составе 4 3 человек (35 пехотинцев и 6 всадников) был сформирован Самарским губернским уполномоченным на средства, выделенные Комучем в размере 3 0 000 руб. Отряд действовал с июля до середины сентября 1918 г. в северной части Самарской губернии, где находилось много приверженцев большевиков. По информации Самарского губернского уполномоченного, в результате действий отряда население северных волостей уезда «без всякого сопротивления доставило в указанный срок призывников и лошадей». В южных областях отсутствие таких отрядов на милицейских участках привело к тому, что их «население упорно отказывалось исполнять приказы Комуч, и только при содействии отрядов Народной армии упорство населения было сломлено».9 Аналогичный отряд действовал в Бузулукском уезде.10 Однако, несмотря на то, что Самарский губернский уполномоченный неоднократно предлагал министерству приступить к формированию таких отрядов и в других уездах, к их созданию практически не приступили.
Поэтому в целях активизации политического розыска на местах 14 сентября 1918 г. директор Департамента государственной охраны предписал начальнику Ставропольского уезда ликвидировать большевистский центр в северной части уезда (село Красное) с помощью расположенной поблизости части Народной армии.
В современной отечественной историографии нет единого мнения о степени результативности деятельности органов политического сыска Комуча. Так, Г.А. Трукан в книге «Антибольшевистские правительства России» (М., 2000) не согласен с выводом известного советского историка К.В. Гусева о том, что на территории Комуча «свирепствовала контрразведка», а министр Самарского правительства Климушкин и эсер Коваленко были руководителями «террористических актов против населения».11 Однако примеры и свидетельства, которые
приводит в своей работе Г.А. Трукан, ссылаясь на показания В.К. Вольского, В.М. Зензинова и В.Н. Филипповского на процессе партии эсеров в 1922 г., а также на архивные документы, скорее свидетельствуют об обратном.
По словам В.Н. Филипповского, ведомство охраны государственного порядка Комуча «и по форме, и по физиономии глубоко отличается от того органа, который существует теперь и под властью и сильной рукой которого в данном случае» он находился.12 Однако В.М. Зензинов «вспомнил», что были случаи расправы с «реакционными заговорами», а также выступлениями «рабочих, поднятых большевиками», а однажды была обстреляна артиллерийским огнем деревня, отказавшаяся дать по набору в Народную армию новобранцев. В.К. Вольский также «признавал» отдельные случаи внесудебных расправ в ходе боевых столкновений.
Судя по сохранившимся документам, тюрьмы Самарской, Уфимской и других губерний, подведомственных Комучу, были переполнены арестованными красноармейцами и деятелями Советской власти (число заключенных превышало нормы в 1,5 - 3 раза). В Самарской тюрьме, например, в августе 1918 г. находилось до 2 000 арестованных красноармейцев. Недостаток кадров в ведомстве государственной охраны приводил к тому, что после ареста подозреваемых лиц месяцами не проводилось никаких следственных действий в их адрес, и поэтому на имя управляющего военным ведомством Комуча поступали многочисленные жалобы от арестованных по уголовным делам красноармейцев, за которыми не числилось никаких правонарушений, за исключением симпатий к Советской власти.13
Для решения этой проблемы приказом Комуча от 10 сентября
На территории, подведомственной Комучу, активно действовала контрразведка Народной армии, при этом зачастую не считаясь с гражданскими учреждениями. Например, в Белебейском уезде следственно-юридическая комиссия даже выпустила постановление от 21 сентября 1918 г., в котором, в частности, отмечалось, что «согласно п. 2 Инструкции следственноюридической комиссии в ее ведении находятся дела о лицах, задержанных по распоряжению властей. Между тем расследование о тех же лицах ведет в Белебейском уезде независимо от комиссии контрразведочное отделение штаба Народной армии Уфимской губернии, которое своими действиями препятствует работе комиссии».15
Однако главная опасность для Самарского правительства исходила справа. «Именно она прежде всего угрожала демократии», - заявил выступавший в качестве свидетеля В.Н. Филипповский на процессе 1922 г.16 По словам другого члена Комуча В.М. Зензинова, вся стратегическая сторона военного дела «находилась в руках штаба, состоявшего их офицеров,
далеко не разделявших демократических идей Комитета. В результате они проводили свою политику, а не политику Комитета».17
В офицерских кругах зрели заговоры, а высшее командование проявляло открытое неповиновение приказам Комуча. Его нерешительность привела к тому, что, по существу, в Самаре находилось две власти. Одна, по словам И.М. Майского, находилась в руках Комуча, другая - в руках военных во главе с управляющим военным ведомством генералом Н.А. Галкиным. Он относился к Комитету «довольно пренебрежительно» и неоднократно на заседаниях Комитета и особенно Совета управляющих ведомствами давал понять, «что здесь сидят только болтуны, что настоящее дело делается у него в штабе, а Комитет является лишь прикрытием, которое нужно терпеть, но которое не представляет из себя ничего жизненного, ничего необходимого».18 Все это тормозило формирование аппарата государственной охраны (как в центре, так и на местах) и сыграло, в конечном счете, свою негативную роль.
Так, например, 14 сентября 1918 г. был издан приказ Комуча № 27 9 о формировании батальона Отдельного корпуса государственной охраны. В соответствии с данным приказом, батальон должен был комплектоваться военнослужащими Народной армии. Однако его формирование встретило сопротивление со стороны генерала Н.А. Галкина. В своем докладе министру директор Департамента государственной охраны отмечал, что он «не может сформировать батальон, т.к. генерал Галкин не считал себя подчиненным Комуч и не считает обязанным исполнять его приказы, не может доверять правительству в политическом отношении и в частности Министерству охраны государственного порядка ввиду его партийности, поэтому отказался дать вооруженную силу для формирования батальона». И при этом подчеркивал, что генерал Галкин только себя и армию считает беспристрастными и беспартийными в решении политических споров. И добавлял: «Он видит оскорбление для армии использование вооруженной силы в качестве почетного караула у помещения "циммервальдиста" Чернова, а также имеет в своем распоряжении достаточно вооруженной силы для подавления политических эксцессов без привлечения сил Министерство охраны
государственного порядка».19
Батальон начал укомплектовываться только с 27 сентября. Сформирован он был в составе 36 человек (20 офицеров) под командованием чеха капитана Пинке.
В первых числах октября 1918 г. Комуч, соучастник создания Директории, принял постановление о своей ликвидации. По принятому на Государственном совещании в Уфе соглашению, Совет управляющих ведомствами обязан был передать свои полномочия Директории, но при этом просуществовать некоторое время в качестве областного правительства территории Комуча, подчиненного Директории, до его ликвидации новым кабинетом министров.
Совет резко сократил свою численность, и все его ведомства были распределены между четырьмя управляющими: В.Н. Филипповским (председатель Совета и управляющий ведомством торговли и промышленности), М.А. Веденяпиным (иностранных дел, почты и телеграфов), П.Д. Климушкиным (внутренних дел, земледелия, государственной охраны) и И.П. Нестеровым (путей сообщения, труда, юстиции). В таком составе Совет разместился в Уфе, последнем центре демократии, ибо в ночь с 6 на 7 октября столица Комуча - Самара - была занята Красной армией. Уфимский Совет управляющих ведомствами, имея значительные финансовые средства (70 млн руб., так называемых «уфимок»), приступил к формированию русско-чешских частей имени Учредительного собрания. И несмотря на запрет верховного главнокомандующего и члена Директории генерала В.Г. Болдырева на создание Советом собственных воинских формирований, встал на путь неподчинения не только Совету министров, но и Директории.20
Директория в начале ноября 1918 г. переехала из Уфы в Омск. С ее приездом в Омск сложилось двоевластие: на одной и той же территории расположились два правительства. Всероссийское еще только собиралось управлять этой территорией, а Сибирское уже управляло и не собиралось власть уступать. В результате был избран новый Совет Министров, в котором 10 из 14 членов принадлежали к старому Сибирскому правительству.21 В этом новом правительстве Е.Ф. Роговский получил должность товарища министра внутренних дел, сохранив за собой руководство государственной охраной. По приглашению Директории Е.Ф. Роговский выехал в Омск, куда прибыл 17 октября 1918 г.
Ведомство охраны государственного порядка начало свою эвакуацию в Сибирь уже с начала сентября 1918 г.(из Симбирска и Казани). Планомерная же эвакуация началась лишь с начала октября 1918 г. Всем штабам государственной охраны вменялось передать личный состав и имущество командиру 1-го отдельного батальона государственной охраны и прибыть в Омск. Вместе с Е.Ф. Роговским в Омск прибыли служащие центральных учреждений ведомства охраны государственного порядка, среди которых большую часть составляли офицеры, а также пешая и конная команды Отдельного корпуса государственной охраны. По предложению Роговского, их предполагалось использовать для охраны членов правительства.22 Однако планам Роговского, получившего должность начальника Главного управления по делам милиции и государственной охраны на правах управляющего министерством, не суждено было сбыться.
В ночь с 17 на 18 ноября вооруженным отрядом атамана Красильникова под командой войскового старшины Волкова было осуществлено нападение на его квартиру, находившуюся в здании Главного управления по делам милиции и государственной охраны. Разоружив караул, отряд Красильникова арестовал собравшихся там членов Директории, среди которых находились также депутаты-эсеры Н.Д. Авксентьев, В.М. Зензинов, Д.Ф. Раков,
Е.Ф. Роговский вместе с делегаций северного Архангельского правительства. Батальон государственной охраны, сформированный Е.Ф. Роговским, предпринял безуспешную попытку отбить их, которая была подавлена отрядом Красильникова.
Примечания
Вступил в Иркутский Исполнительный комитет и был организатором губернской милиции. Избран в Учредительное собрание (см.: Трукан Г.А. Антибольшевистские правительства
России. М., 2000. С. 241).
войны в России. Омск, 2003. С. 20, 29.
контрреволюции. М., 1975. С. 328.; Трукан Г.А. Указ. соч. С. 36.
губернии. Куйбышев, 1957. С. 155 - 156.
