Спросить
Войти
УДК 340 ББК 63.3(2)47
ОРГАНИЗАЦИОННО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЮ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ПРОСТИТУЦИИ (XVIII - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX В.)
ИРИНА АНАТОЛЬЕВНА ТАРАСОВА,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории государства и права Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя E-mail: tarasovairina2@rambler. ru Научная специальность 12.00.01 - теория и история государства и права; история учений о праве и государстве
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Изучаются организационно-правовые основы деятельности полиции Российской империи по предупреждению распространения проституции в XVIII - первой половине XIX в., делается вывод об эффективности этой деятельности. Ключевые слова: полиция, проституция, помощь, запрет, надзор.
Annotation. Studied the legal basis of the Russian Empire police actions aimed to prevent prostitution expansion in the 18th -early 19th century, confirmed the efficiency thereof.
Проблема проституции была актуальна во все времена и остается одной из самых актуальных проблем современности. В своей работе «Проституция и сифилис в России. Историко-статистические исследования» известный дореволюционный исследователь М. Кузнецов писал: «Представляя собой один из знаменательных житейских фактов, «проституция» является нам как бы выражением биологического закона; в течение годов, десятков, сотен лет видоизменяется положение вопроса о ней, но не уясняются ее основные начала; язычество и христианство было одинаково свидетелями одного и того же явления, невзирая на его постоянно менявшиеся формы» [16, с. 1].
Борьбе с так называемым «непотребством» уделялось большое внимание уже на ранних этапах развития российского государства. В «Наказе о градском благочинии» от 6 апреля 1649 г. содержалось указание на то, «...чтобы на улицах и переулках... никакого воровства и блудни не было» [1, с. 165]. Вместе с тем, как верно подметил В.В. Тютюник, в этот период «четкого определения того, что понималось под «развратом», «непотребством» и иными терминами, еще не существовало, поэтому различия между развратными действиями и развратом как ремеслом не делалось» [22, с. 21].
Создание Петром I регулярной армии обусловило интерес государства и к половому вопросу. В Воинском уставе 1716 г. законодатель указал, что «никакие блудницы при полках терпимы не будут, но ежели оные найдутся, имеют оные без рассмотрения особ через профоса раздеты и явно выгнаны быть» [21, с. 172].
С возникновением регулярной полиции в начале XVIII в. борьба с проституцией стала одним из многочисленных направлений ее деятельности. Как справедливо отметил В.М. Архангельский: «Русское законодательство по примеру западно-европейских государств при устроении своих органов исполнительной полиции возложило на них наблюдение за проститутками относительно предупреждения производимых соблазнов» [14, с. 17]. В Пунктах генерал-полицмейстеру 1718 г. содержалось указание «всех гулящих и слоняющихся людей... хватать и допрашивать». Данный нормативный правовой акт свидетельствовал и о существовании публичных домов, в которых собирались «разные лица для различных похабств» [2, с. 16].
Борьбу с «непотребством» продолжали и преемники Петра I. Так, Наказ губернаторам от 12 сентября 1728 г. предписывал губернаторам и воеводам препятствовать организации «корчемных и непотребных домов... дабы все таковые мерзости, от чего всякое зло происходит, были испровергнуты» [3, с. 103]. Между тем в сенатском указе «О недержании в трактирных
домах непотребных женщин и о воспрещении иметь пивоварни между жилых домов» от 6 мая 1736 г. констатировалось, что, несмотря на принимаемые меры, количество «непотребных домов» не уменьшилось: «понеже правительствующему сенату известно учинилось, что во многих вольных домах чинятся многие непорядки, а особливо многие вольнодумцы содержат непотребных женок и девок, что весьма противно христианскому благочестивому закону; того ради смотреть, ежели где такие непотребные женки и девки (кроме тех, кои у них обретаются в собственных их домовых работах), оных допрося, буде не беглые окажутся, тех высечь кошками и из тех домов их выбить вон...» [4, с. 805-806].
Однако, эти меры не привели к ожидаемому результату, и к середине 50-х гг. XVIII в., согласно данным, приведенным М. Кузнецовым, «...в Петербурге появились уже публичные дома с аристократической обстановкой». Так, одна женщина родом из Дрездена наняла хороший дом на Вознесенской улице и «набрав в услужение приезжающим к ней гостям вместо лакеев, множество недурных и молодых девиц, открыла дом свой для увеселения для всех к ней приезжающих: собиралось туда множество холостых мужчин, в каждую ночь, понеже собрание это называлось вечеринки, и приезжали к ней незнакомые обоего пола пары, для удобного между собою разговора наедине» [16, с. 61].
В связи с увеличением количества женщин, промышляющих развратом, и появлением нелегальных публичных домов именным указом императрицы Елизаветы Петровны (1741 -1761) «О поимке и о приводе в Главную полицию непотребных жен и девок» от 1 августа 1750 г., адресованным Главной полицмейстерской канцелярии, предписывалось: «...кроющихся непотребных жен и девок, как иноземок, так и русских сыскивать, и во исполнение того Ея Императорского Величества Высочайшего указа имеет главная полицмейстерская канцелярия приказать по всем островам, от полиции определенных команд, таких непотребных жен и девок и сводниц смотреть и пристойным образом разведывая оных, ловить и приводить в главную полицию, а оттуда с запискою присылать в комиссию в Калинкинский дом» [5, с. 340].
Однако, и эти меры не привели к уменьшению количества проституток, и, как отметил М. Кузнецов, «в царствование Екатерины II проституция в России все более и более увеличивалась и начинала оставлять за собою заметные следы как на общественной нравственности, так и на здоровье массы» [16, с. 63].
В условиях распространения сифилиса императрица также принимает ряд законодательных актов, нацеленных на пресечение и предупреждение проституции. Так, сенатским указом «О скорейшем лечении в госпиталях воинских чинов, одержимых венерической болезнью и о ссылке обличающихся в непотребстве женщин по излечении от болезни, в Нерчинск на поселение» от 20 мая 1763 г. предписывалось всех женщин, «одержимых» венерическими болезнями, после излечения ссылать на поселение в Нерчинск: «...в прекращение того непотребства подлежит по всем воинским командам послать указы с тем, когда кто из воинских чинов в той болезни найдутся, таковых допрашивать, от кого ту получили, и по показаниям их, тех женщин, велеть сыскивать, и по приводе осматривать, и если найдутся кои той болезнью одержимы, таковых через нарочно определенного лекаря пользовать, употребляя на пищу и медикаменты деньги из штатских сумм, и по вылечении всех в том непотребстве уличившихся женщин, кои вдовы, солдатские жены и их дочери, для поселения отсылать в Нерчинск, или в какое другое место, а солдатских жен отдавать мужьям с расписками и с подтверждением, чтобы они их содержали и до непотребства не допускали» [6, с. 258]. Через два года этот нормативный правовой акт был продублирован, что свидетельствует о его неэффективности. Именным указом «Об отсылке вдов и девок за праздность и беспорядочное поведение на поселение в надлежащие места за караулом» от 4 мая 1765 г. генерал-полицмейстеру Н.И. Чичерину предписывалось «приводимых в главную полицмейстерскую канцелярию вдов и девок, кои не в престарелых летах, и обращаются в праздности и в непорядочных поступках, отсылать на поселение в надлежащие места за караулом» [7, с. 130].
Устав благочиния или полицейский 1782 г. также содержал ряд статей, предусматривавших ответственность за «непотребство» и содействие ему. Данным нормативным правовым актом определялось и наказание за указанные правонарушения: «Буде кто непотребством своим или иного делает ремесло, от того имеет пропитание, то за такое постыдное ремесло отослать его в смирительный дом на полгода» [8, с. 324-387].
Между тем законодательное запрещение не способствовало снижению числа женщин, промышлявших развратом, тем более что существовавшее в России крепостное право давало для него обильную пищу. В повести «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Ф. Радищев указал на то, что помещики злоупотребляли своей властью в отношении крепостных девушек и женщин. В своих поместьях они устраивали настоящие гаремы, насиловали женщин, растлевали малолетних. Эти обстоятельства способствовали развитию проституции, которая, помимо нравственного ущерба, несла с собой широкий спектр венерических заболеваний, большинство из которых, особенно сифилис, при слабом развитии медицины являлись практически неизлечимыми.
Как верно подметил М. Кузнецов, во второй половине XVIII в. «все сильнее и сильнее развивалась в России проституция, несмотря на карательный характер принимавшихся против нее мер... Императрица вполне понимала несостоятельность всех этих мер и считала проституцию за жизненный факт, который следует признать терпимым; но осторожная во всех своих мероприятиях, Екатерина II и в этом случае сохранила строгую постепенность, подвигая проституцию медленно к признанию ее терпимою» [16, с. 61].
Среди причин, повлиявших на изменение отношения государственной власти к проституции, главной, безусловно, являлось распространение сифилиса. Несмотря на некоторые профилактические меры, направленные на борьбу с этой болезнью (врачебный осмотр публичных женщин известных притонов, рабочих на крупных фабриках, обязательное лечение в больницах), сифилис с каждым годом охватывал все большее число населения. Так, в центральной России можно было встретить деревни, жители которых практически в полном составе были заражены этой болезнью [15, с. 206].
Издавая запретительные указы, Екатерина II считала их недостаточным средством для предупреждения распространения сифилиса. Поэтому постепенно она пришла к признанию контролируемой проституции терпимой. Ею впервые были введены регулярные врачебные осмотры проституток, концентрация их только в определенных кварталах города, а также розыск и лечение за государственный счет женщин, распространяющих венерические заболевания [15, с. 201]. Таким образом, несмотря на запретительные меры в российском законодательстве и преследование лиц, занимающихся проституцией, уже во второй половине ХУШ в. государственная власть начинает осознавать неэффективность данных мер и приходит к мысли о необходимости более гибкого подхода к решению проблемы «непотребства».
Между тем запретительные меры находят свое подтверждение и в законодательстве первой половины XIX в. В царствование Павла I (1796-1801) и Александра I (1801-1825) меры, применяемые для предупреждения проституции, по-прежнему носили запретительный и репрессивный характер. Так, указом 1800 г. повелевалось всех развратных женщин, промышляющих развратом в Санкт-Петербурге и Москве, отсылать на Иркутские фабрики. В Москве полицией было задержано 139 таких женщин, большинство из которых были солдатками [16, с. 61]. Устав о предупреждении и пресечении преступлений 1832 г. запрещал явное и открытое «непотребство», содержание притонов. Кроме того, в этом законодательном акте предусматривалось принудительное бесплатное лечение проституток с последующим отправлением к прежнему месту жительства [10, с. 65]. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. проституция по-прежнему преследовалась законом. «Непотребных» женщин могли подвергнуть аресту на срок от 7 дней до 3 месяцев (ст. 1287), за их посещение предусматривалось наказание в виде штрафа (ст. 1286), лица, предоставлявшие дома для «непотребства», и содержатели притонов подвергались денежному штрафу (ст. 1282) [11, с. 838].
Вместе с тем, уже в первой половине XIX в. государственная власть постепенно перешла от запрещения проституции к ее регламентации. С одной стороны, это было связано с неэффективностью запретительных и репрессивных мер, применявшихся ранее, с другой, - вызвано соображениями более эффективного обеспечения здравоохранения населения в
связи с угрозой массового распространения венерических заболеваний, в частности сифилиса.
Основную причину распространения сифилиса в сельской местности и уездных городах государственная власть видела не столько в самой проституции, сколько в ее неправильной организации: отсутствии домов терпимости для простого народа и высоких цен в существующих домах терпимости в крупных городах. Все это приводило к тому, что «большинство молодых и холостых людей из среднего и низшего классов должно было довольствоваться женщинами, занимающимися развратом тайно и избегающими медицинского осмотра, прикрывающими свое настоящее ремесло каким-нибудь мастерством, а то и просто бездомными, развратными, пьяными женщинами, которых всегда можно отыскать в кабаках, харчевнях, при фабриках, заводах, больших артелях и т.п.» [15, с. 206]. По мнению В.В. Тютюника, «подобная логика подводила к мысли о необходимости отхода от политики преследования «непотребства» и о начале его регулирования, контроля» [22, с. 24].
До 1843 г. надзор за проституцией в Петербурге находился в ведении участковой полиции. Однако, как верно подметил И.Е. Андреевский, «надзор за проституцией, поручавшийся до тех пор обшей полиции, имел данные весьма неудовлетворительные» [12, с. 217]. В 1843 г. в целях ограничения распространения сифилиса в столице при Медицинском департаменте Министерства внутренних дел впервые в России был образован врачебно-полицейский комитет. Но его окончательное оформление было завершено только к 1856 г. Председателем комитета был обер-полицмейстер, в состав комитета входили штадт-физик, старший врач Калинкинской больницы, три участковых полицмейстера, врач от военного ведомства, чиновник от военного генерал-губернатора, два врача для особых поручений из числа ординаторов Калинкинской больницы [17, с. 60]. В июне 1844 г. подобный комитет был учрежден и в Москве, а затем в Вильно, Риге и Нижнем Новгороде во время ярмарки [12, с. 217].
Врачебно-полицейские комитеты представляли собой самостоятельные коллегиальные органы, осуществлявшие деятельность по надзору за проститутками под руководством главы местной полиции. По мнению В.В. Лысенко, «организацию надзора за проституцией в городах можно подразделить на три категории. К первой относились города, где функционировали вра-чебно-полицейские комитеты; ко второй - города, где надзором занимались городские санитарные комитеты или другие учреждения, действующие самостоятельно, не входя в штат полиции; к третьей категории относились города, где надзор фактически находился в руках исполнительной полиции» [17, с. 61]. Вместе с тем, как справедливо отметил И.Е. Андреевский, «устроенные в этих больших центрах России, главным образом для принятия медико-полицейских мер относительно проституток... врачебно-полицейские комитеты получили определенные обязанности на-
блюдения и относительно нравственной стороны этого вопроса» [13, с. 18].
Деятельность столичного и местных комитетов была напрямую связана с государственной политикой в отношении проституции. Если в начале своей деятельности они в основном осуществляли мероприятия, нацеленные на борьбу с «любострастными болезнями», и преследовали женщин, промышлявших развратом, то затем они постепенно перешли от репрессий к регламентации. В 1843 г. под надзором Санкт-Петербургского комитета находилось до 400 проституток, в 1852 г. их было 1075 [17, с. 62].
Для достижения надлежащих санитарных условий и ведения точного надзора за проститутками составлялись особые списки, в которые вносились промышляющие развратом женщины: а) проживающие в домах терпимости; б) проживающие на частных квартирах и самостоятельно заявившие о своем желании быть внесенными в список; в) «открытые участковыми смотрителями, кои докажут их разврат»; г) по сведениям полицейских органов; д) по сведениям больниц, «в коих женщины, не находящиеся под врачебно-полицейским надзором, пользовались от сифилиса» [12, с. 217]. Всем зарегистрированным проституткам вместо паспорта был выдан медицинский билет, получивший вскоре за свой желтоватый цвет второе неофициальное название «желтый билет». В данном документе указывались фамилия, имя, отчество, социальное происхождение, приметы проститутки, а также ставилась отметка о месте жительства и состоянии здоровья. Впоследствии из него были исключены внешние данные девицы. Если публичная женщина выходила из дома, то обязана была брать билет с собой на случай, если клиент пожелает удостовериться в ее здоровье [22, с. 31]. Женщины, получившие билет, были обязаны в установленные комитетом сроки подвергаться врачебному освидетельствованию, но они также приобретали право бесплатного лечения не только от сифилиса, но и от других болезней.
Основная масса проституток была сосредоточена в «домах терпимости» (публичных). К 1852 г. в столице насчитывалось 191 подобных заведения [17, с. 62]. Правила работы публичных домов определялись врачебно-полицейскими комитетами. Например, открывать их могли только женщины в возрасте от 35 до 60 лет, в обязанность которых входили контроль за чистотой помещений, организация медицинского освидетельствования проституток, ведение делопроизводства. Строго регламентировались и правила поведения женщин, проживавших в домах терпимости. Например, девицы не должны были появляться на улице в компании более двух человек, при этом должны скромно одеваться, умеренно пользоваться косметическими и парфюмерными средствами. Проституткам запрещалось прогуливаться в Пассаже на Невском, Литейном, Владимирском, Вознесенском переулках, на Большой и Малой морских улицах.
Следует отметить и четкий порядок организации «домов терпимости», которые должны были располагаться не ближе 150 метров от церквей и учебных заведений, окна должны быть всегда занавешены. Проститутки раз в неделю должны были проходить медицинское освидетельствование, два раза в неделю посещать бани.
Помимо проституции в публичных домах имела место и уличная проституция, сосредоточенная главным образом в самых людных местах. По мнению В. Михневича, самой широкой популярностью в этом отношении пользовалась Сенная площадь с прилегающими к ней трущобами в виде «Вяземской лавры» и «Малинника» - большого трактира с многочисленными номерами, где можно было справить удовольствие всего за 50 коп. [18, с. 109]. Женщины, работающие в одиночку, вместо медицинского билета получали так называемый бланк, что дало повод впоследствии называть их бланковыми.
Согласно данным, приведенным П.Е. Обозенко, 40% от общего числа поднадзорных проституток составляли женщины, вступившие на этот путь из- за тяжелого материального положения, 18% делали это по собственному желанию, 8% в силу собственной лени и неспособности найти себе какое-либо другое занятие, около 7% следовали примеру и советам подруг, и только 0,5% женщин занималось этим по принуждению [19, с. 23].
Следует отметить, что помимо вышеуказанных функций полицейские агенты наблюдали за своевременной явкой проституток на медицинские осмотры, осуществляли дежурства на главных улицах с целью пресечения беспорядков среди проституток, осуществляли надзор за домами терпимости, препятствовали продаже в публичных домах спиртных напитков, наблюдали за качеством питания публичных женщин, соблюдением ими правил личной гигиены.
Уже в 40-50 гг. XIX в. государство смогло урегулировать и финансовые отношения с институтом проституции. Но при этом необходимо отметить, что хозяйки публичных домов вносили плату лишь за проведение медицинских осмотров, так как взимать с них налоги считалось делом аморальным.
Инструкция врачебно-полицейского комитета предусматривала порядок и основания исключения женщин из числа проституток. Такими основаниями были болезнь, вследствие которой они уже не могли заниматься проституцией; возраст; замужество; изменение места жительства (в этом случае комитет выдавал женщине пропуск для следования, а паспорт отсылался в городскую или земскую полицию по месту следования); поступление в благотворительные заведения; требование родителей или ближайших родственников, давших подписку о том, что будут осуществлять заботу о нравственности вверенных им женщин. Для освобождения от полицейского надзора женщина должна была подать аргументированное прошение в комитет, который устанавливал подлинность выдвинутых мотивов. При их подтверждении журнальным постановлением женщина освобождалась от врачебно-полицейского надзора.
Необходимо также отметить, что в процессе осуществления административной функции по надзору за проституцией полицейские служащие реализовывали на практике правительственные предписания социального характера, нацеленные на ее предупреждение, оказание помощи проституткам. В конце XVIII - начале XIX в. эта помощь сводилась преимущественно к осуществлению профилактических мер, направленных на предупреждение распространения венерических заболеваний. Согласно именному указу от 18 мая 1782 г. «Об открытии больницы для прилипчивых болезней», Санкт-Петербургскому полицмейстеру П.В. Лопухину было предписано открыть больницу «для прилипчивых болезней». Причем о числе больных и выздоравливающих обер-полицмейстер должен был подавать в Сенат краткую ведомость [9, с. 503]. В 1843 г. министр внутренних дел представил в Комитет министров записку об учреждении в Санкт-Петербурге на средства приказов общественного призрения особой женской больницы для женщин, промышляющих развратом [13, с. 19].
С середины XIX в. с учреждением врачебно-поли-цейских комитетов проститутки получили реальную возможность при их помощи в любой момент оставить промысел. Как писал И.Е. Андреевский, «установившаяся фактически рабская зависимость проституток от содержательниц домов терпимости путем долговых обязательств, вызвала первоначально распоряжение комитета ввести расчетные книги, что сделано было также и в Москве в 1854 г., а в правилах 1868 г. прямо постановлено, что женщины могут оставлять дома терпимости, когда пожелают, при чем денежные претензии содержательниц не могут служить препятствием к оставлению последними дома терпимости; претензии эти подлежат разбирательству на основании служебных уставов» [13, с. 20].
При этом необходимо отметить, что проституткам оказывалась помощь не только в оставлении промысла, но и в последующей социальной адаптации. В процессе взаимодействия с общественными организациями и частными лицами полицейские служащие на средства частной благотворительности создавали приюты и благотворительные общины, имеющие целью «призрение проституток, желающих оставить промысел». Например, в 1855 г. было открыто исправительное отделение для «открываемых полицией» малолетних проституток. Девушки содержались в нем до 16 лет, а затем получали право самостоятельного определения. Также в Санкт-Петербурге действовали приют св. Магдалины в ведении графини Ламберт, приют для женщин римско-католического вероисповедания, приют при церкви св. Иоанна евангелическо-лютеран-ского прихода, дом милосердия для исправления малолетних девочек, состоящий под председательством великой Княгини Марии Николаевны [13, с. 20].
Вместе с тем, открытие приютов не снизило процент женщин, занимающихся проституцией. Через какое-то время они оставляли благотворительные заведения и снова возвращались к испытанному способу добывания денег [20, с. 22].
Также следует отметить, что в первые годы существования врачебно-полицейского комитета его деятельность шла вразрез с действующим законодательством. В Уложении о наказаниях 1845 г. предусматривались меры ответственности как за занятие проституцией в виде ареста от 7 дней до 3 месяцев, так и открытие публичных домов - в виде штрафа, а затем и тюремного заключения от 6 месяцев до 1 года. Причем ответственность женщин за торговлю собственным телом просуществовала почти весь XIX в. и была отменена лишь в 1891 г. постановлением Уголовного кассационного Департамента правительствующего Сената.
Подводя итог, следует сказать, что в процессе осуществления мероприятий, направленных на поддержание общественного порядка, большое внимание полицейские служащие уделяли пресечению и предупреждению противоправных проявлений в сфере общественной нравственности, в том числе проституции. Осуществляя преследование проституток в XVIII - начале XIX в. и врачебно-полицейский надзор за ними со второй четверти XIX до начала XX в., полиция совместно с общественными организациями и в основном на средства частной благотворительности проводила также профилактические мероприятия социального характера, направленные на предупреждение такого негативного социального явления, как проституция.
собрание законов Российской империи. Собр. I. СПб., 1830. Т. XVII. № 12391. С. 129-131.
References
vospreshchenii imet& pivovarni mezhdu zhilykh domov» // Polnoe sobranie zakonov Rossiiskoi imperii. Sobr. I. SPb., 1830. T. IX. № 6947. S. 805-806.
