Социология и публицистика (к вопросу об истоках отечественной социологии и ее предпосылках в трудах ученых Московского университета)

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2005. № 1

К 250-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Е.И. Кукушкина

СОЦИОЛОГИЯ И ПУБЛИЦИСТИКА

(к вопросу об истоках отечественной социологии и ее предпосылках в трудах ученых Московского университета)

The author of this article speaks about the necessity to fill in the lacunas in studying Russian sociology which in our country was interrupted for a long time. Big role in the making of Russian sociology belonged to the universities, but at the same time our sociology — it&s more publicistic. These peculiarities found their reflection in this article. The professors of Moscow University conducted great scientific and publicistic activity which played a significant role not only in popularization, but also, in the evolution of scientific knowledge. As a whole, the author insists on taking into account such an important factor as spiritual traditions in Russia while studying Russian sociology, for to escape simplification and straightforwardness.

Журнал "Отечественные записки" был первой в России кафедрой социологии.

Н.И. Кареев

В истории отечественной социологии, изучение которой у нас в стране было прервано на несколько десятилетий и возобновилось лишь относительно недавно, остается немало "белых пятен". Их "заполнение" крайне важно для воссоздания общей картины развития социального знания в России и объяснения его специфики. Один из таких пробелов — это область взаимоотношений между социологией и публицистикой. Каждая из этих сфер деятельности выполняет свою особую социальную функцию, но при этом есть нечто их объединяющее, и заключается оно в том, что для той и другой главным объектом изучения и воздействия является общество.

В становлении и развитии отечественной социологии ведущая роль принадлежит российским университетам, и потому ее с полным основанием считают наукой университетской. Вместе

с тем ее нередко называют наукой публицистической. Чаще всего под этим подразумевается некая неполноценность, ущербность, преодолеть которую можно лишь с помощью применения каких-то новых средств, принципиально иных подходов к изучению общества и человека. Именно так, в частности, понимали одну из своих главных задач теоретики неокантианства в русской социологии. Этот простой на первый взгляд вопрос на самом деле не имеет однозначного решения, а это значит, что отношение к русской социологии как к науке публицистической нуждается в специальном исследовании. От ответа на данный вопрос зависит мера объективности обоснования научного статуса отечественной социологии.

Говоря о причинах публицистичности русской социологии, ссылаются обычно на те особые условия, в которых она находилась на протяжении длительного периода, когда, лишенная возможности свободного развития, она вынуждена была использовать в качестве своей единственной трибуны страницы периодической печати. Этим создавались немалые и вполне реальные трудности, с которыми не приходилось сталкиваться социологам на Западе. Исследуя состояние социологической науки в России на начальном этапе ее развития, Н.И. Кареев отмечал, что труды социологов выходили "при известных цензурных условиях, очень ограничивавших "субъективизм" этих произведений. Главным органом пропаганды была передовая журналистика". Весьма примечательно мимоходом брошенное Кареевым замечание относительно "социологии журнальной", которая, по мнению ученого, является "более научной, чем публицистической"1. Широко известно, с какими непреодолимыми препятствиями на протяжении многих лет приходилось сталкиваться ученым России из-за противодействия властей — и при публикации трудов по социологии, и в деле развития в стране социологического образования. Вся деятельность ученых-социологов начиная с последней трети XIX в. и до начала XX в. оставалась уделом энтузиастов. Именно им мы обязаны сегодня теми взлетами социологической мысли, которые нашли отражение в оставленном ими богатейшем научном наследии. И все же, признавая всю пагубность неблагоприятных для развития науки условий, было бы явным заблуждением сводить объяснение причин публицистичности русской социологии к одним лишь реально существовавшим в стране трудностям. Корни этого явления лежат гораздо глубже. Обращение к ним позволяет увидеть и другую сторону рассматриваемых нами явлений. Только в этом случае специфический

характер русской социологической мысли, ее особые отношения с публицистикой могут получить определенное культурно-историческое объяснение.

Для того чтобы избежать упрощенно-прямолинейного подхода к ответу на поставленный в данной статье вопрос, необходимо бросить хотя бы самый общий взгляд на путь развития русской общественной мысли в целом. Это позволит, оценивая параллельно условия, в которых происходило становление и развитие в стране социологии, учитывать такой немаловажный фактор, как духовные традиции России. Новая наука об обществе как в период ее зарождения, так и в зрелом состоянии, которого она достигла уже к концу XIX — началу XX столетия, не могла не испытывать на себе влияния традиций. В этой связи заслуживает внимания замечание, сделанное В.В. Зеньковским, указавшим на ту значительную роль, которую в истории русской общественной мысли во все времена играла деятельность философов-публицистов. Он выделил имена известных мыслителей разных поколений: Герцена и Бердяева, Чернышевского и Михайловского, Мережковского, Вл. Соловьева, Струве и Булгакова2. Развивая мысль В.В. Зеньковского, уместно вспомнить о том, что среди профессуры российских университетов, так же как и среди членов Академии наук, изначально царил просветительский дух, который в соединении с сознанием учеными своего высокого гражданского долга и общественной активностью не давал им ограничиваться выполнением узко понимаемых профессиональных обязанностей. Это обстоятельство особенно важно учитывать, когда речь идет об отношениях между наукой и публицистикой, по крайней мере с момента создания Российской академии наук и основания Московского университета. Оба эти события культурной жизни России совпали по времени с появлением в стране периодической печати.

Место и роль публицистики в развитии социологического знания в условиях России пока не были серьезно исследованы. Можно говорить лишь об отдельных попытках обсудить этот вопрос, предпринимавшихся в истории общественной мысли. Так, известно мнение П.Н. Милюкова, который считал, что вся история социологической мысли в России — от славянофилов и западников до субъективной социологии, а затем и объективной школы ортодоксальных марксистов (Плеханов), анархистской социологии (Кропоткин) и революционной социологии (Чернов) —

свидетельствует о том, что эта наука всегда была квинтэссенцией политического мировоззрения. К этой точке зрения близок американский социолог Ю. Геккер, автор труда, посвященного анализу состояния социологии в России в начале XX столетия. Добросовестно изучив сложившиеся к этому времени направления в науке и особенно деятельность представителей субъективной школы, он пришел к заключению, что русская социология представляет собой не столько создание ученых-профессионалов, сколько выражение взглядов лидеров общественного мнения3. Нельзя не признать, что названные авторы и все, кто придерживается подобной точки зрения, в известной мере правы. Однако нельзя также не заметить, что, объясняя специфику отечественной социологии, недостаточно ограничиваться фактором влияния на нее одной лишь политики, да еще на небольшом отрезке времени. В данном случае речь идет о гораздо более широком, по сути дела всеобъемлющем, процессе — влиянии духовной культуры народа на развитие социологической мысли.

В целях создания как можно более полной картины исследуемого явления анализ отношений между социологией и публицистикой необходимо начинать с обращения к ранним этапам формирования социологической точки зрения, когда социологии как самостоятельной науки об обществе еще не было, а имелись лишь предпосылки ее зарождения в недрах целого ряда конкретных наук, прежде всего гуманитарных. Всестороннее исследование вопроса об отношении науки и публицистики, оценка роли и места публицистики в формировании социологического знания предполагают тщательный анализ (под соответствующим углом зрения) литературы по истории публицистики в России, прежде всего работ о деятельности крупнейших публицистов и литературных критиков. Необходимо также определить вклад в освещение социальной проблематики тех серьезных периодических изданий, общественно-политических и литературных журналов, в которых имелись научные отделы и которые известны серьезным подходом к пропаганде научных знаний. Известно, например, что такие солидные и особо популярные российские журналы, как "Вестник Европы", "Отечественные записки", "Русское богатство", "Русская мысль", регулярно знакомили своих читателей со всеми заметными событиями научной жизни в России и за рубежом, помещали на своих страницах статьи по

социологии, переводы трудов иностранных социологов, аналитические статьи о состоянии этой науки, рецензии. В связи с успехами позитивизма в Европе и популярностью этого течения в России целый ряд отечественных журналов, таких, как "Знание", "Дело" и др., специализировались на позитивистской тематике. Публицистика в России уже в 40-е гг. XIX в. мгновенно откликнулась на только что появившийся во Франции многотомный труд О. Конта "Курс позитивной философии" статьей молодого талантливого петербургского журналиста Валериана Майкова. Содержание этой статьи свидетельствует об основательном знакомстве ее автора с положениями позитивистской доктрины, с введенными Контом принципами и понятиями4. А вскоре после этого, в 1847 г., в журнале "Отечественные записки" появилась статья экономиста В.А. Милютина, где был дан анализ главного труда Конта. За статьей Милютина последовали журнальные публикации об О. Конте Э.К. Ватсона (статья в "Современнике"), Д.И. Писарева, П.Л. Лаврова (ряд их статей о Конте и позитивизме в "Отечественных записках").

Большой фактический материал, касающийся публицистической деятельности русских ученых прошлого, можно найти в литературе о деятельности выпускников и профессоров российских университетов, членов Российской академии наук (об их деятельности еще до появления социологии). Как правило, они как специалисты в той или иной области не ограничивались задачами одной лишь исследовательской и преподавательской работы и активно сотрудничали с прессой. Сознательное стремление ученых-обществоведов России не замыкаться в рамках кабинетных занятий, создавая труды, понятные лишь специалистам, во многом определяло своеобразие общественной мысли.

Для выражения волновавших общество вопросов широко использовались не только средства публицистики, но и художественная литература. Словесное творчество составляло ту сферу интеллектуальной и духовной жизни общества, в которой происходило постоянное заинтересованное обсуждение любых философских, политических, морально-этических и социальных проблем. Это делает произведения художественной литературы, многие из которых впервые увидели свет на страницах журналов, еще одним ценным источником сведений при изучении не только истории общественной мысли, но и эволюции самого общества. При использовании этого типа источников важно лишь, как

и во всех других случаях, избегать крайностей и одностороннего подхода.

Отечественная журналистика к моменту зарождения в России социологии имела уже достаточно прочные традиции, в том числе и во всем, что касалось характера ее отношений с наукой. Основа этих традиций была заложена преобразованиями Петра Великого, проявлявшего особую заботу о пользе отечественной науки для блага государства и населения страны. Что же касается определения места и роли публицистики по отношению к науке, то на этот вопрос первым обратил внимание М.В. Ломоносов. В своем "Рассуждении об обязанностях журналистов" он дает следующее разъяснение: задача журналов "состоит в том, чтобы давать ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения. Цель и польза извлечений состоит в том, чтобы быстрее распространять в республике наук сведения о книгах... Журналы могли бы также очень благотворно влиять на приращение человеческих знаний, если бы их сотрудники были в состоянии выполнять целиком взятую ими на себя задачу и согласились не переступать надлежащих граней, определяемых этой задачей. Силы и добрая воля — вот что от них требуется. Силы — чтобы основательнее и со знанием дела обсуждать те многочисленные и разнообразные вопросы, которые входят в их план; воля — для того, чтобы иметь в виду одну только истину, не делать никаких уступок ни предубеждению, ни страсти"5. Принцип, сформулированный основателем Московского университета, неукоснительно проводился в жизнь лучшими представителями отечественной журналистики и литературной критики на протяжении XVIII и XIX столетий. В статьях В.Н. Майкова, В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Г.Н. Вырубова, П.В.Анненкова, Н.Г.Чернышевского, Н.А. Добролюбова, Н.И. Писарева и многих других авторов содержатся высокие образцы популяризации и развития научного знания. Именно творческую сторону русской публицистики, ее влияние на развитие научной мысли имел в виду Г.В. Плеханов, когда он назвал В.Г. Белинского гениальным социологом6. Литературно-критиче-

ские статьи Белинского служат особенно ярким примером того, что публицистика может быть не только и не столько средством популяризации научного знания, сколько сферой постановки и творческого решения проблем науки. Оставив учебу на словесном отделении Московского университета, в 1834 г. Белинский начинает свою работу журналиста в качестве помощника профессора Надеждина, редактировавшего журналы "Телескоп" и "Молва". В его статье "Литературные мечтания" заметно влияние Надеждина. К концу 30-х гг. Белинский уже заведует отделом критики и библиографии в журнале "Отечественные записки". Он сотрудничает также в журнале "Московский наблюдатель", который был известен своей ориентацией на философскую и научную проблематику. На страницах журналов Белинский ведет полемику со славянофилами по вопросам социальной и духовной жизни. Он пишет статьи по проблемам истории, литературы и культуры, о взаимоотношении науки и искусства, о ценности создаваемых средствами искусства социальных типов. Конкретным материалом для его анализа служат наиболее высоко ценимые критиком произведения "Кто виноват?" А.И. Герцена и "Обыкновенная история" И.А. Гончарова. В 40-е гг. вокруг Белинского складывается актив "Отечественных записок", в который входят такие известные лица, бывшие его единомышленниками, как П.В. Анненков, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев. Пережив на раннем этапе своего творчества влияние течений западной философии того времени — от Гегеля до Фихте и особенно (благодаря Н. Станкевичу) шеллингианской "единой идеи", — Белинский приходит к утверждению приоритета искусства над наукой и формулирует общие признаки художественности: простота жизни, совершенная истина жизни, народность и оригинальность. Он по-новому осмысливает задачи художественной критики, пытаясь объединить ее философский и психологический виды. И наконец, в последний период творчества Белинский обращается к проблеме личности, которая становится главной в обосновании им необходимости изменений в социальных отношениях. Эта деятельная позиция Белинского в отношении к науке как к силе, способной участвовать в преобразовании общества, роднит его с Герценом.

Один из товарищей Станкевича и Белинского студенческих времен резко изменивший впоследствии свои взгляды, выпускник, а затем адъюнкт Московского университета по кафедре философии, известный российский ученый и журналист М.Н. Катков приобрел известность как сотрудник двух крупных российских журналов — "Московский наблюдатель" и "Отечественные записки". Став редактором "Московских ведомостей" и "Русско-

го вестника", он отдал каждому из этих изданий в общей сложности по 30 лет жизни, проводя в них линию поддержки политики властей.

Традиционно уважительное отношение к публицистике, которое изначально отличало людей науки, понимание учеными важности этого рода деятельности для успешного развития знания были причиной того, что подавляющее большинство философов, социологов, историков, филологов, экономистов, правоведов, а также многие представители естественных наук рассматривали деятельное участие в работе журналов как неотъемлемую часть своего профессионального долга7. Профессора университетов охотно публиковали свои статьи в самых разных солидных журналах, нередко заведовали в них научными и политическими отделами и даже соглашались вести работу редакторов и соредакторов таких изданий. Особенно много в этом отношении было сделано профессорами Московского университета. Среди них было немало тех, кто не жалел времени на работу в качестве журналистов, видя в этом способ приобщения читателей-неспециалистов к достижениям научного знания, выполнения своей просветительской миссии. Занимаясь популяризацией достижений науки, заботясь о том, чтобы сделать их таким образом достоянием широкого круга читателей, ученые тем самым реализовали свою потребность участия в общественной жизни, в деле воспитания и образования народа.

Одно из первых периодических изданий в России — печатавшаяся в типографии Московского университета газета "Московские ведомости", редактором которой был профессор А.А. Барсов. C 1790 г. профессор М.Г. Гаврилов, преподававший в Московском университете эстетику и археологию, издавал "Политический журнал" — одно из первых обществоведческих, периодических изданий. К началу XIX в. публицистическая деятельность ученых Московского университета приобретает широкий размах. Такие известнейшие ученые-историки, в прошлом выпускники Московского университета, как М.Т. Каченовский, М.П. Погодин, П.Н. Кудрявцев, философ Н.И. Надеждин и др., проявили себя талантливыми журналистами, а некоторые из них стали основателями собственных журналов. Каченовский редактировал основанный Карамзиным "Вестник Европы", Погодин основал и наладил издание журналов "Москвитянин" и "Московский вест-

ник", Надеждин вел два основанных им журнала — "Наблюдатель" и "Телескоп" (в журнале "Телескоп" в 1836 г. были опубликованы "Философические письма" П.Чаадаева). П.Н.Кудрявцев, ученик Т.Н. Грановского, ставший не только известным ученым-историком, но и популярным прозаиком и литературным критиком, печатался в журнале "Отечественные записки". Профессор Московского университета историк С.В. Ешевский также публиковал свои статьи в "Отечественных записках" и "Московских ведомостях". Активно популяризировал экономические знания (теории А. Рау и С. Сисмонди) профессор Московского университета (а в прошлом его выпускник) И.К. Бабст. Выпускник, а впоследствии профессор Московского университета известный ученый-филолог Ф.И. Буслаев сотрудничал с журналами "Москвитянин", "Отечественные записки", "Атеней", "Русское слово". Историк В.И. Герье — с журналами "Русский вестник" и "Русская мысль". И таких примеров можно привести множество.

В качестве иллюстрации соединения научной и публицистической деятельности профессоров Московского университета достаточно остановиться на двух популярных журналах — "Вестнике Европы" и "Московском вестнике". По данным, приводимым Ф.А. Петровым, с приходом в "Вестник Европы" Каченов-ского этот журнал становится историко-литературным изданием, главный интерес которого сосредоточивается на истории России, российской и славянской словесности, деяниях и обычаях разных народов. Здесь публиковали свои статьи профессора Московского университета А.Ф. Мерзляков, М.П. Погодин, И.М. Снегирев, Р.Ф. Тимковский и многие другие. На страницах "Вестника Европы" велась научная полемика, помещались рецензии на труды, опубликованные в России и за рубежом. Открытый в журнале в 1809 г. новый раздел "Московские записки" содержал новости научной и культурной жизни Московского университе-та8. Выходивший в 1827—1830 гг. под редакцией Погодина "Московский вестник" имел несколько иной профиль. По оценке В.В. Зеньковского, этот журнал "внес очень многое в развитие философской культуры в России, — в нем помещалось много статей по философии и эстетике"9. Он был задуман как печатное издание, в котором можно было бы помещать статьи по широкой гуманитарной тематике. Материалы общественных наук преподносились читателю "Московским вестником" в яркой ли-

тературной форме без опасных в таких случаях дилетантизма и искажений в трактовке исторических фактов. В создании "Московского вестника" приняли участие С.П. Шевырев, Д.В. Веневитинов и В.Ф. Одоевский. Содержание журнала отличалось большим жанровым разнообразием. На его страницах находилось место произведениям писателей, поэтов, публицистов, включая переводы античных и новейших западных авторов, статьи научного содержания по истории Москвы и России, учебные программы, рецензии на учебную литературу. Просветительскую направленность журнала и его культурный и профессиональный уровень высоко оценил А.С. Пушкин, который назвал его редактора Погодина "честным литератором между лавочниками литературы"10 и дал для публикации в "Московском вестнике" более двадцати своих произведений.

Профессор Погодин, говоря о задачах издаваемых им журналов и их значении для развития общей культуры и просвещения народа, подчеркивал необходимость "привлечь лучшие силы русского общества, интересующиеся русской словесностью и языком, историей, правами и обычаями"11. Этим он выразил общий взгляд ученых Московского университета на участие людей науки в публицистике. Так заложенная к моменту основания Московского университета просветительская традиция и накопленный учеными за несколько десятилетий опыт соединения исследовательской и педагогической деятельности с деятельностью публицистической сыграли несомненную положительную роль в становлении отечественной социологии. По сути дела, публицистическая деятельность русских ученых стала одной из важнейших предпосылок становления отечественной социологии как науки. Именно эту положительную роль российской публицистики подчеркнул выпускник Московского университета, один из пионеров отечественной социологии, профессор Н.И. Кареев, назвавший крупнейший и авторитетнейший журнал "Отечественные записки" первой в России кафедрой социологии (как было сказано в эпиграфе к данной статье).

Публицистическая деятельность русских ученых отличалась большим разнообразием форм участия, содержанием и объемом публикуемых материалов. Работа в журналах определялась рядом факторов: и конкретными обстоятельствами личной жизни, и особенностями характера, вкуса, и сферой научных интересов, и тем, как понимал ученый задачу популяризации научного

знания и т.д. В целом по характеру сотрудничества с журналами можно выделить две категории ученых: тех, кто успешно совмещал свою научную и педагогическую деятельность с деятельностью публицистической, и тех, кто трудился преимущественно или целиком в сфере журналистики.

Совершенно особое место среди тех, кто сыграл заметную роль в развитии социологии в России (и не только в России, но и социологии в целом), занимает выдающийся ученый, общественный деятель и публицист, выпускник Московского университета Григорий Николаевич Вырубов. Его вклад в историю науки и культуры России и Франции, в развитие культурных связей между этими странами уникален. Химик-минералог по первоначальному образованию, широко образованный обществовед, философ-позитивист, много сделавший для популяризации взглядов О. Конта, Г.Н. Вырубов, живя во Франции, защитил докторскую диссертацию в Сорбонне, стал со временем руководителем престижной кафедры истории науки в Коллеж де Франс. Этого человека связывали тесные дружеские отношения с А.И. Герценом, И.С. Тургеневым, П.Л. Лавровым, М.М. Ковалевским, К.А. Тимирязевым и многими другими известными соотечественниками, благодаря чему он имел возможность получать из первых рук информацию о событиях, происходящих в России. Нередко он и сам приезжал на родину, где не прерывал связей с журналами "Вестник Европы", "Критическое обозрение", с газетами "Санкт-Петербургские ведомости" и "Порядок". Он принял добровольное участие в Русско-турецкой войне, взяв на себя руководство полевым лазаретом на Кавказе. Во Франции Вырубов всегда находился в гуще событий. В дни Парижской Коммуны он как врач помогал раненым.

В 1867 г. в Париже вместе со своим французским коллегой Эмилем Литтре Вырубов основал журнал "La Phylosophie positive", в котором на протяжении более чем полутора десятилетий публиковались статьи философского и социологического содержания. Он писал статьи о направлениях в философии, о Милле, Льюисе, Гексли, Шопенгауэре и Гартманне, о немецкой философии. Он посвящал свои труды вопросам философской антропологии, общей методологии науки, социологии и ее методу. Его интересовали проблемы практической социологии и политики и особенно анализ процессов, происходящих в России, которым он посвятил немало своих работ: "Россия в прошлом и настоящем", "Пролетариат в России", "Русский коммунизм". Среди публикуемых в журнале статей были и присылаемые из России материалы, посвященные истории и современному положению России,

состоянию в ней науки, политической и общественной жизни, анализу литературных течений, жизни русского духовенства, особенностей народного быта и пр. Одновременно со статьями научного содержания Вырубов готовил для русских и иностранных изданий много самых разных по тематике материалов, в том числе фельетоны. Большая и многосторонняя деятельность этого интересного ученого, внесшего весомый вклад в развитие социологического знания, остается, к сожалению, неисследованной.

Кроме университетских профессоров, успешно сочетавших свою научную и педагогическую работу с публицистической деятельностью, заслуживает внимания другая категория ученых, получивших университетское гуманитарное образование и полностью посвятивших себя публицистике (как правило, такой поворот в их судьбе происходил по независящим от них обстоятельствам). Это были образованные и талантливые люди, которые, проявив большие способности как ученые и педагоги, вынуждены были реализовать свои знания вне университетских кафедр. В силу складывавшихся обстоятельств успешное начало ученой карьеры внезапно прерывалось из-за подозрений в политической неблагонадежности или несовпадения их взглядов с позицией властей в отношении проводимой в стране политики в области образования. Среди выпускников Московского университета подобная участь постигла таких выдающихся представителей русской интеллигенции, деятелей разных поколений и различных убеждений, как А.И. Герцен и В.А. Гольцев. Каждый из них отдал многие годы жизни работе в области публицистики, сделав при этом немало и для становления и развития отечественной социологии.

А.И. Герцен, оказавшийся по окончании Московского университета в ссылке, а затем до конца своих дней проживший в эмиграции, всю вторую половину жизни посвятил философской публицистике, а это более двадцати лет. Он занимался изданием свободной русской прессы. Тягу Герцена к философской публицистике Зеньковский объясняет, с одной стороны, его глубоким интересом к философии Гегеля, а с другой — его личностным пониманием бытия, основанном на убеждении в существовании неразрывной связи чисто теоретических моментов с оценочными. Отмечая эту особенность философских взглядов Герцена — его идею "чистого познания и привнесения им в познание оценки", — Зеньковский основывает на ней свое понимание вклада этого мыслителя в развитие отечественной социологии, рассматривая его как предтечу субъективного метода

и прямого предшественника Н.К. Михайловского12. (Кстати сказать, последний также был выдающимся публицистом и успешно сочетал эту свою деятельность с работой ученого-обществоведа.)

Судьба журналиста выпала и Виктору Александровичу Голь-цеву, широко образованному обществоведу, также выпускнику Московского университета. По окончании юридического факультета он был оставлен на кафедре финансового права и отправлен за границу для сбора материала для диссертации и подготовки к профессорскому званию. Два года, проведенные молодым ученым в Париже, Гейдельберге, Вене и Лейпциге, были использованы им для продолжения образования. Успешное начало (он уже начал читать в Московском университете первые лекции), сменилось полосой неудач: его не утвердили в должности доцента ни в Московском, ни в Новороссийском университете. Научной карьере Гольцева помешал донос, обвинявший его в революционной пропаганде. Кроме того, его выступлением, в котором он осудил классическую систему образования в России, оказался недоволен министр просвещения Д.А. Толстой. Пришлось расстаться с мечтой о профессуре и на долгие годы уйти в литературную работу. Постепенно Гольцев становится профессиональным журналистом высокого класса. Лишь в последний год своей жизни он был утвержден в должности приват-доцента Московского университета.

Ученый-обществовед позитивистского направления, В.А. Голь-цев благодаря публицистической деятельности стал со временем серьезным специалистом в нескольких областях гуманитарного знания. Об этом свидетельствуют опубликованные им научные труды и журнальные статьи по истории, социологии, философии, по вопросам права, финансов, воспитания и образования, по литературе и искусству. Об интересе Гольцева к широкой научной проблематике и его тесных связях с научным миром свидетельствует факт его активного участия с начала 80-х гг. в работе сразу нескольких научных обществ: Московского юридического общества (в нем он исполнял обязанности товарища председателя), Общества любителей российской словесности (где он был временным председателем), Московского психологического общества.

Как философ и социолог, Гольцев разделял основные положения теории А. Фулье об "идеях-силах", определяющих ход социального развития. Важнейшей из них он считал идею справед-

ливости, видя в ней высшую нравственную категорию, призванную определять все содержание общественной и частной жизни и служить основанием правового порядка и государственного строя. Он подвергал критике марксистскую теорию общества за недооценку в ней психического фактора в истории. Известна его полемика по этому вопросу с Плехановым — оппонентом, уважительно относившимся к его мнению. Гольцев полемизировал с Л.Н. Толстым по вопросам искусства, в результате чего появилась в печати известная в свое время книга писателя "Письма к Гольцеву". Во взглядах Гольцева на искусство было заметно влияние, с одной стороны, позитивистской социологии искусства Ж.М. Гюйо, а с другой — эстетической теории Н.Г. Чернышевского с ее требованием к искусству "развивать в себе человека". Гольцеву принадлежит оригинальный взгляд на будущее России, которое он связывал с принятием конституции и объединением на ее основе рабочих, с тем чтобы "идти вперед при свете нау-ки"13. Умеренный либерал по убеждениям, он предлагал программу развития России, предполагавшую соединение либеральных и демократических принципов.

Свою литературную карьеру Гольцев начал в 1878 г. в серьезном научном журнале "Юридический вестник". Вскоре он стал одним из его редакторов. Он сотрудничал со множеством московских и петербургских журналов и газет, выступая как публицист и как литературный критик, а иногда и как редактор. "Русский курьер", "Русский телеграф", "Русские ведомости", "Курьер", "Земство", "Голос", "Порядок" — во всех этих газетах постоянно появлялись статьи Гольцева. Что касается его работы в журналах, то здесь обращает на себя внимание его участие наряду с сотрудничеством в изданиях общего характера в научной периодике — в "Юридическом вестнике", в "Вопросах философии и психологии", в "Историческом вестнике". Он был постоянным автором журналов "Вестник Европы", "Русское богатство", "Дело" и др. Многие годы жизни отдал он работе в популярнейшем журнале "Русская мысль" (он работал в этом издании со дня основания) — этом признанном центре литературной и общественной жизни России конца XIX — начала XX в. — и как автор, и как главный редактор. Он вел в "Русской мысли" разделы внутреннего, иностранного и научного обозрения, а циклы статей, написанные им для этого журнала, посвящены самым животрепещущим вопросам современной жизни России.

Широкую трибуну русской публицистики Гольцев весьма эффективно использовал для популяризации научных знаний. В этой сфере его деятельности социологическая тематика занимала одно из первых мест. Выступая с традиционных для русской публицистики просветительских позиций, он настойчиво разъяснял читателю необходимость проведения в стране постепенных политических и социальных реформ, создания условий для просвещения и воспитания народа, в результате чего, как он полагал, появится наконец такое общество, в котором можно будет "уважать человеческое достоинство, обеспечить свободу мысли и слова, создать порядки, благоприятные для всестороннего развития личности"14.

Активный деятель земского движения, Гольцев постоянно заботился о том, чтобы в периодической печати получали как можно более полное освещение события политической и культурной жизни. При этом, как дружно отмечали его современники, он проявлял редкостную терпимость к чужому мнению и принимал в журнал материалы, подготовленные авторами самых разных направлений и убеждений. Он не был социалистом, но неизменно выступал в защиту прав трудящихся, против особых прав привилегированных классов. В конечном счете, считал Гольцев, со временем появится возможность объединить на основе конституционной идеи различные оппозиционные режиму силы. Сам он негативно относился к революции как к форме разрешения социальных проблем, но при этом симпатизировал народническому движению. Как журналист и редактор "Русской мысли", свою главную цель Гольцев видел в том, чтобы придать этому журналу "русский демократический характер на общих основах западноевропейской культуры"15. Это делает понятной характеристику, данную Гольцеву писателем В.Г. Короленко: "москвич до мозга костей... и вместе с тем европеец". Большую симпатию к Гольцеву испытывал А.П.Чехов, согласившийся сотрудничать с ним в журнале "Русская мысль".

В чем-то схожа с суд?