Спросить
Войти
Кимура Каори
(Япония)
| Венгрия и Югославия в 1945-1948 гг.
[ От оживления разносторонних связей
I к глубокому кризису
в дипломатических отношениях
Abstract:
Kimura К. Hungary and Yugoslavia in 1945-1948. From reviving multilateral connections to a deep crisis in diplomatic relations
Various (including cultural) connections between Hungary and Yugoslavia were successfully developing in the early postwar years on the platform of the Danube unity. Problems in the relations between these two countries, which existed in the past, have been successfully overcome. The conflict between Stalin and Tito in the spring of 1948 dealt a powerful blow to the Hungarian-Yugoslavian relations at the moment of their highest blossoming.
В 1945 г. отношения между Венгрией и Югославией вступили в новый этап своего развития. Взаимные проявления жестокости в годы Второй мировой войны (зверства хортистской жандармерии на оккупированной в апреле 1941 г. территории Воеводины и, позже, ответные действия сербов-партизан, от которых страдало и мирное венгерское население), кардинальные различия в послевоенном статусе между Югославией, относившейся к лагерю победителей, и побежденной Венгрией, равно как и некоторые спорные территориальные вопросы, о которых речь пойдет ниже, - все это создавало тот груз, который не мог не сказываться на состоянии двусторонних связей. Тем не менее отношения Венгрии с Югославией в первые послевоенные годы складывались в целом более благоприятно, нежели ее отношения с другими соседями1. Это в полной мере касалось и довольно тесных культурных связей двух стран2.
Налаживание взаимопонимания имело особенно важное значение именно для Венгрии, поскольку оно способствовало выходу этой побежденной страны (порвавшей с нацистской Германией позже других ее европейских союзников) из политико-дипломатической изоляции в послевоенные годы. При этом в Будапеште неизменно принимался во внимание и немалый международный авторитет маршала Тито, объяснимый серьезным вкладом Народно-освободительной армии Югославии в борьбу с нацизмом. Ради установления связей с соседней Югославией венгерское антифашистское правительство проявило склонность к тому, чтобы начать проведение послевоенной политики на этом направлении «с чистого листа», не муссируя старых обид3.
В первых же декларациях венгерского временного национального правительства, сформированного в Дебрецене в декабре 1944 г., много говорилось о необходимости порвать с прежней «манией величия», реакционными химерами «великой Венгрии», доведшими страну до национальной катастрофы, выражалась готовность к установлению добрососедских отношений и налаживанию искреннего диалога и сотрудничества со всеми соседними странами, и едва ли не в первую очередь с новой Югославией.
Подобные декларации были с большим удовлетворением восприняты в Белграде, где проявили склонность к ответным жестам. Инициатива установления и налаживания двусторонних связей принадлежала Югославии стране с резко усилившимся после войны международным престижем. Венгрия как побежденная страна, ожидавшая своей участи на Парижской мирной конференции, была не в том положении, чтобы выступать в роли инициатора, вместе с тем она с готовностью откликалась на югославские предложения о сотрудничестве. Откликалась тем более охотно, что Югославия в 1945 г. первой из стран, в которых проживало венгерское меньшинство, приняла ряд конкретных мер в целях обеспечения его прав, в том числе на полноценное культурное развитие.
Уже с декабря 1944 г. в Нови-Саде и Суботице выходили газеты и журналы на венгерском языке. Литературный и общественно-политический журнал «Hid» («Мост»), уделявший много внимания сближению венгерской и югосла-вянских культур, издавался весьма большим для Югославии тех лет тиражом - 3-4 тыс. экземпляров. Выходили также молодежный журнал «Ifjusag Szava» («Голос молодежи») тиражом 10 тыс. экземпляров, газета «Fold» («Земля») для крестьянства тиражом 5-7 тыс. экземпляров; было даже специальное женское издание. Функционировало венгерское книжное издательство. В июне 1945 г. в Нови-Саде было основано культурное общество - Венгерский культурный союз в Югославии. Он курировал местные организации, клубы и библиотеки в городах и селах, в которых проживали венгры, занимался книгоизданием, распространением книг и организацией литературной, театральной жизни и т.д. Создание этой структуры было жестом белградской коммунистической власти, адресованным в первую очередь не Будапешту, а направленным на то, чтобы заручиться внутриполитической поддержкой венгерского национального меньшинства, которое в Воеводине превышало 20% населения.
Что касается венгерской национальной системы образования на территории Югославии, то уже в 1944/45 учебном году здесь открылись новые венгерские школы (а в некоторых населенных пунктах венгерские классы в школах, где учились как сербы, так и венгры). Количество венгерских школ разных ступеней и обучающихся в них учеников в 1945 - 1947 гг. возросло более чем в 10 раз в сравнении с довоенным периодом". В Нови-Саде был открыт педагогический вуз для подготовки учителей для венгерских школ. В октябре 1946 г. была образована венгерская кафедра в университете Нови-Сада.
Наряду с возникновением венгерских школ в послевоенной Югославии происходило оживление театральной жизни на венгерском языке. В Суботице
был венгерский театр, спонсируемый государством, выделявшим на его поддержку немалую сумму. Эта поддержка оказывалась в соответствии с конституцией ФНРЮ, которая декларировала право на культурное развитие населявших Югославию народов.
Новые югославские власти разрешали отмечать венгерские национальные праздники - 15 марта (день начала революции 1848 г.) и др., и в этом отношении ситуация решительно отличалась от того, что было в некоторых других, соседних с Венгрией странах, где также проживали значительные венгерские меньшинства.
Политика нового, коммунистического режима в Югославии в отношении этнических венгров получила самые положительные отзывы с венгерской стороны. 25 ноября 1945 г. на страницах коммунистической газеты «БгаЬас! Ыёр» («Свободный народ») деятель компартии Дюла Каллаи писал, что в современной Югославии у венгерского национального меньшинства больше прав, чем было когда-либо в истории. Еще за полгода до этого, на майской (1945 г.) конференции венгерской коммунистической партии, политика режима Тито в отношении венгров подавалась как образцовая. Другие партии тоже позитивно оценивали деятельность официального Белграда по обеспечению культурных прав венгерского населения. Так, близкая к коммунистам национальная крестьянская партия в своих программных документах 1945 г. называла политику, проводимую в Югославии в отношении венгерского меньшинства, залогом подлинно добрососедских отношений.
Газета влиятельнейшей партии мелких сельских хозяев «Юв Ц^^» («Малая газета») 28 июля 1945 г. писала о том, что среди народов Дунайского бассейна именно у югославов в наибольшей мере сохранилось дружеское расположение к венграм. На фоне попыток переселения венфов из Чехословакии Югославия неизменно выступала в качестве позитивного примера - как в прессе, так и в общественном мнении отношения с Югославией противопоставлялись отношениям Венгрии с некоторыми другими соседними странами. Даже в кругах компартии выражалось недовольство планами выселения венгров из Словакии. Так, на второй сессии Временного Национального собрания Венгрии, открывшейся 5 сентября 1945 г., все выступавшие партийные лидеры, включая коммуниста М.Ракоши, касались положения венгров в Чехословакии, противопоставляя политике правительства этой страны более терпимое отношение к ним в Румынии и особенно в Югославии.
Правда, в 1945-1946 гг. двусторонние венгерско-югославские отношения должны были пройти через определенные испытания, связанные с территориальными претензиями Югославии. У Венгрии в послевоенные годы в процессе подготовки Парижского мирного договора также существовали некоторые территориальные претензии к соседним странам, однако венгерское правительство полностью отказалось от них в отношении Югославии. 28 сентября 1945 г. посланник СССР в Венгрии Г.М. Пушкин отправил заместителю наркома иностранных дел СССР В.Г. Деканозову докладную записку о позиции венгерского правительства, в которой приводилось заявление министра иностранных дел Я. Дьендьеши. По его утверждению, Венгрия, совершившая преступления против Югославии в 1942 г. (убийства мирного населения) и нанесшая ей значительный ущерб, не имеет морального права ставить вопрос о ревизии югославско-венгерских границ, тем более, что в результате национальной политики правительства Тито положение венгерского нацменьшинства можно считать вполне удовлетворительным, и оно не вызывает никаких опасений5. Очевидно, дело было не только в соображениях морального порядка, но и в большой заинтересованности официального Будапешта в установлении хороших добрососедских отношений именно с Белградом.
С югославской стороны предъявление территориальных претензий к соседним странам началось еще в декабре 1943 г. 23 декабря зам. наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинов принял в Москве представителей маршала Тито В. Влаховича и Б. Масларича. Руководство СССР в это время уже осознавало, что борьба народов Югославии имеет большое значение для будущего всех балканских стран, поэтому Литвинов пытался выяснить, имеет ли командование Народно-освободительной армии Югославии территориальные претензии к соседним странам. С югославской стороны дали понять, что при определении послевоенных границ будут предъявлены территориальные претензии ко всем соседним странам, кроме Румынии и Венгрии. Со временем, однако, Югославия начала интересоваться и территорией Венгрии - окрестностями городов Печ и Байя. В районе г. Печ югославов привлекали природные ресурсы, в частности, уголь, тогда как в районе г. Байя проживало относительно многочисленное югославянское меньшинство. 9 января 1945 г. И.В. Сталин принял югославскую делегацию во главе А. Хебрангом. Во время беседы с югославской стороны был открыто проявлен интерес к территориям, принадлежавшим до войны Венгрии. Сталин уклонился от прямой поддержки позиции своих собеседников, заметив лишь, что югославянское население, проживающее в этих районах, должно само поставить вопрос о присоединении к Югославии6.
В конце апреля 1946 г. территориальные проблемы, возникшие между Югославией и Венгрией, стали предметом обсуждения в Белграде. Венгерскую делегацию возглавлял влиятельнейший лидер коммунистов М. Ракоши,
выступавший в роли вице-премьера коалиционного правительства. По итогам переговоров Тито согласился не поднимать этот вопрос на Парижской мирной конференции при условии, если Венгрия передаст Югославии права на использование нефтяных полей на югославско-венгерской границе. Поскольку венгерская сторона не возражала, 27 апреля 1946 г. Тито официально информировал Москву о том, что у ФНРЮ нет территориальных претензий к Венгрии8.
Компромиссную позицию правительства ФНРЮ можно объяснить тем, что титовская Югославия была заинтересована в укреплении позиций левых, прокоммунистических сил Венгрии. Кроме того, Тито в определенной мере нуждался в венгерской поддержке при разрешении территориальных споров Югославии с Италией и Грецией. На этот счет была заключена договоренность - Югославия в свою очередь согласилась играть посредническую роль при обмене населением между Чехословакией и Венгрией. В сентябре 1946 г. при участии Белграда было достигнуто компромиссное соглашение о добровольном обмене населением (что должно было затронуть около 40.000 человек)9. Хотя до его реализации дело не дошло, венгерское правительство было благодарно правительству ФНРЮ за его посреднические усилия.
После урегулирования вопроса о территориальных претензиях Белграда на политической арене Венгрии не было никаких расхождений между партиями в вопросе о необходимости дальнейшего сближения с Югославией. Все партии правящей коалиции считали это приоритетной внешнеполитической задачей и в том числе выступали за активизацию культурных связей. Это нашло отражение и в прессе как социал-демократической партии, так и партии мелких сельских хозяев.
Венгерская компартия в деле налаживания отношений с соседними государствами считала особенно важным сближение именно с коммунистической Югославией, надеясь как на внутриполитическую поддержку с ее стороны (в приемлемых для этого формах), так и на определенное понимание Белградом венгерской позиции в случае дальнейшего обострения противоречий Венгрии с Чехословакией и Румынией по территориальным проблемам и вопросам положения национальных меньшинств (следует иметь в виду, что межгосударственные противоречия осложнили в этот период и отношения компартий).
Начиная уже с 1945 г. в Венгрии получили широкое распространение идеи сотрудничества придунайских государств, в том числе проекты создания Дунайской конфедерации; при этом обычно ссылались на идейное наследие вождя венгерской революции 1848 г. Л. Кошута, относящееся к периоду его жизни в эмиграции в 1850-1860-е годы. Эти идеи нашли отражение и в прессе, тяготевшей к компартии. В качестве первого шага при реализации такого рода планов зачастую рассматривался проект создания югославско-венгерско-румынского таможенного союза. Соответствующий тезис был даже включен в предвыборную программу ВКП, опубликованную в сентябре 1945 г.
Шаги по обеспечению культурно-образовательных прав югославянского меньшинства предпринимались в Венгрии отчасти под давлением Белграда.
Большой отклик в Венгрии вызвало выступление маршала Тито в апреле
С лета 1947 г. велась работа по подготовке всеобъемлющего культурного соглашения, которое было подписано в Белграде 15 октября 1947 г. (сроком на 5 лет), а ратифицировано венгерским Госсобранием в декабре. К этому времени уже состоялось совещание компартий в Шклярской-Порембе, был образован Комиинформ. В этих условиях культурные соглашения, заключавшиеся между странами, относившимися к советской сфере влияния, уже несли на себе отпечаток времени, большое внимание в них уделялось идеологии, подчеркивалось идейно-политическое единство стран «народной демократии» на антизападной платформе. Венгерско-югославское соглашение составляло в этом смысле определенное исключение. Оно было разработано еще до первого, сентябрьского (1947 г.) совещания Коминформа, основывалось на реально достигнутых к этому времени результатах в деле взаимного сближения двух соседних стран. Это было менее политизированное и идеологизированное, более традиционное соглашение в области культурного сотрудничества, писавшееся не по требованию «старшего брата», а продиктованное обоюдным интересом и давно назревшим желанием каждой из сторон к взаимному сближению. Главное место в нем, соответственно, занимали реальные задачи культурного сотрудничества, а не политико-пропагандистская риторика. Осенью
В дни визита Тито в Будапешт в декабре 1947 г. было подписан межгосударственный договор о дружбе и сотрудничестве двух стран. Если коммунисты делали все больший акцент на идейно-политическом единстве двух стран, идущих по пути строительства социализма, то венгерские некоммунистические политики, выступая в парламенте при ратификации подписанных с Югославией соглашений, по-прежнему предпочитали говорить о далеко идущем региональном сотрудничестве дунайских государств.
ВКП(б) маршал К.Е. Ворошилов) проходило крупномасштабное празднование 100-летней годовщины начала революции 1848 г. Для подготовки юбилейных торжеств была создана общегосударственная комиссия, занявшаяся среди прочего проведением широкой пропагандистской кампании. Еще 28 ноября
Между тем, празднования 100-летия венгерской революции совпали с началом советско-югославского конфликта 1948 г. Пройдя под знаком единства дунайских народов, они дали Сталину и его окружению дополнительный повод для подозрений в отношении амбициозного югославского лидера Тито, стремящегося к региональному лидерству. Любые горизонтальные связи между странами советской сферы влияния воспринимались Сталиным негативно, как способ расширить поле самостоятельных, независимых от Москвы внешнеполитических маневров, выйти из-под контроля центра. В Москве хорошо знали об особенно тесных венгерско-югославских отношениях. «До резолюции Информбюро у венгров с югославами была трогательная дружба, настолько трогательная, что министр внутренних дел Райк Ласло ухитрился утвердить югославам устав демократического союза южных славян Венгрии, в котором был пункт, что этот союз является объединением по национальному признаку и членство в нем ставится выше партийной принадлежности. По сути говоря, национальные интересы тут были поставлены над
интересами партии», - отмечалось, например, на совещании в МИД СССР 11 июня 1949 г.11.
Зная о подозрениях Сталина, вызванных особой венгерско-югославской близостью, М. Ракоши уже в апреле 1948 г. предпринял головокружительный кульбит. Как известно, в частности, из многочисленных работ Л.Я. Гибианско-го, 27 марта 1948 г. в адрес руководства КПЮ было отправлено письмо от ЦК ВКП(б) за подписью Сталина и Молотова с суровыми обвинениями по целому ряду принципиальных вопросов двусторонних отношений 12. Это письмо было направлено также лидерам всех партий-членов Коминформа для информации.
Из всех партий, информированных о серьезных разногласиях, возникших между ВКП(б) и КПЮ, венгерская компартия отреагировала быстрее и жестче других, первой, таким образом, подключившись к антиюгославской кампании, инициированной Сталиным. 8 апреля М. Ракоши отправил И.Б. Тито письмо от имени Политбюро своей партии. В нем не только была всецело поддержана позиция официальной Москвы, но было выражено недоверие югославской компартии. В ответном письме ЦК КПЮ от 19 апреля, утвержденном на пленуме ЦК КПЮ, отмечалось, что венгерская компартия «не имеет ни морального, ни политического права так безответственно нападать на наших руководителей, нашу партию и нашу страну перед ВКП(б)». Югославская сторона выказала большую обиду из-за того, что Венгрия поступила так «после всего того, что наша партия сделала, чтобы помочь усилиям передовых сил Венгрии для укрепления демократии в своей стране». Лидеры страны, которые воевали за демократию еще в 1941 г., никак не могли представить себе такую ситуацию, что их критикуют те страны, которые были агрессорами во время Второй мировой войны, отмечалось далее 13
Заняв весной 1949 г. крайне жесткую антиюгославскую позицию, Ракоши, стремившийся завоевать расположение Сталина, в сентябре 1949 г. в угоду официальной Москве организовал при помощи советских «экспертов»-силовиков наиболее громкий показательный процесс антиюгославской направленности - процесс по делу видного деятеля венгерской компартии Ласло Райка. Вследствие этого процесса кампания против руководства КПЮ взошла на новый виток. Обвинения в ревизионизме казались Сталину недостаточными - в ноябре 1949 г. на состоявшемся именно в Будапеште третьем совещании Информбюро была принята резолюция «Югославская компартия во власти убийц и шпионов».
Ситуация меняется самым кардинальным образом. Интенсивное многостороннее сотрудничество двух соседних стран, наладившееся как раз к весне 1948 г., в течение считанных месяцев уступает место с обеих сторон крупномасштабным идеологическим акциям разоблачительной направленности, выполнявшимся в соответствии с актуальным политическим заказом. Нанесенные при этом Югославии психологические травмы оказались настолько сильными, что весьма затруднили новый процесс взаимного сближения, начавшийся в середине 1950-х годов, после смерти Сталина.
Примечания
Каори Кимура - аспирантка кафедры истории южных и западных славян исторического факультета МГУ
® См.: Вида И. Международное положение Венгрии после Второй мировой войны // Восточный блок и советско-венгерские отношения: 1945-1989 годы. Под ред. О.В. Хавановой, A.C. Стыкали-на. М., 2010; Föglein G. Magyar-jugoszláv népesere egyezmény tervezet 1946 // Századok. 1996.6. sz. 153-157.0.
