Позиция Соединенных Штатов по румынской проблеме в 1944-1945 гг

53. FRUS 1947. P. 856; Encyclopedia of the Korean war: A Political, Social, and military History. Vol. III / ed. by S. C. Tucker. Santa Barbara; Denver; Oxford, 2000. P. 806.

FRUS 1948. Vol. 6. P. 1169.

УДК 94(498)

М. А. Росина

Позиция Соединенных Штатов по румынской проблеме в 1944-1945 гг.*

В статье исследуется изменение позиции США по румынскому вопросу на завершающем этапе войны и в первые послевоенные месяцы. Анализируются приоритетные направления и основные принципы политики Соединенных Штатов в отношении Румынии, а также факторы, повлиявшие на формирование американского курса. Раскрывается суть румынского политического кризиса марта 1945 г. и проводится анализ изменения американской позиции по проблеме признания правительства П. Грозы.

Автор приходит к выводу, что в 1944 г. официальный Вашингтон оптимистично смотрел на перспективы отношений с Бухарестом и не ожидал возникновения серьёзных проблем в будущем. После событий марта 1945 г. позиция США ужесточилась, однако из-за отсутствия эффективных инструментов воздействия на ситуацию им пришлось признать де-факто установление советского контроля над Румынией.

The article examines the changing US position on the Romanian problem in the final stages of the war and in the early postwar months. It analyzes the basic principles of the policy of the United States towards Romania, and the factors that influenced on the development of US policy. Reviews the essence of the Romanian political crisis of March 1945 and it analyzes the American sights at the problem of a recognition of the Groza&s government.

The author concludes that in 1944, official Washington optimistically looking at the future of the relations with Bucharest and does not expect any serious problems. After the events of March 1945 the United States changed their position, but because of the lack of effective tools to influence the situation, they had to accept the de facto establishment of Soviet control over Romania.

© Росина М. А.. 2015

* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 15-31-01303

На завершающем этапе Второй мировой войны вопрос о мирном урегулировании в послевоенной Европе начал стремительно переходить из области теоретических проектов в сферу практической реализации. В связи с сокрушительными поражениями в боях на Дону и под Сталинградом, нарастанием экономической истощенности страны, а также назреванием острого политического кризиса поражение Румынии казалось неизбежным.

Особое значение для США приобрели вопросы о послевоенной политике Кремля в Восточной Европе и на Балканах [1].

В Государственном департаменте считали обязательным применять к Румынии общие для всей американской внешней политики фундаментальные положения: обеспечение прав и свобод человека, суверенитет, свобода торговли и равные возможности во всём мире [2].

Подготовка условий перемирия была возложена на советских дипломатов. Государственный секретарь Хэлл исходил из того, что США не были намерены в ближайшее время предоставлять свою помощь для ведения операций в этом районе, а по вражескому блоку должен быть нанесён максимально возможный удар, поэтому условия предстоящего перемирия должны в значительной степени учитывать интересы СССР, которому предстояло продолжать борьбу в этом регионе [3].

К 12 апреля 1944 г. Москвой были разработаны условия перемирия с Бухарестом. В соответствии с ними Кремль получил несоизмеримо большие возможности влиять на события в Румынии, нежели западные союзники. Условия были одобрены Вашингтоном и Лондоном, однако в письме американскому послу в Москве А. Гарриману К. Хэлл отмечал, что со стороны СССР было бы неплохо пообещать румынам действовать только после взаимных консультаций с державами Большой тройки, вследствие чего «будущее румынской нации» не окажется исключительно в руках Кремля [4].

Впоследствии экс-сотрудник Государственного департамента, историк Дж. Кэмпбелл, непосредственно занимавшийся восточноевропейскими делами, отмечал, что американским внешнеполитическим ведомством все важнейшие вопросы мирного урегулирования предполагалось решить после разгрома врага. По мнению Кэмпбелла, советской стороне удалось воспользоваться этим обстоятельством. Выдвигавшиеся ею требования не всегда соответствовали пожеланиям Вашингтона, однако «с политической и моральной точек зрения» торговаться с СССР тогда было очень сложно [5].

Вместе с тем полностью отрицать вероятность того, что Москва захочет воспользоваться своими преимуществами, было нельзя. Стремясь предотвратить распространение советского контроля на всю Восточную Европу и Балканы, премьер-министр Великобритании У. Черчилль весной 1944 г. поставил вопрос о разделе районов военных операций западных союзников и СССР. Он подчеркнул необходимость «что-то противопоставить преобладающему влиянию Советов в Румынии, учитывая, что ни он сам, ни Рузвельт не располагают войсками в этом районе» [6] и предложил договориться с Москвой о предоставлении западным союзникам свободы действий в Греции, взамен на свободу действий советской стороны в Румынии.

Рузвельт и Хэлл являлись противниками политики сфер влияния. Президент был убежден, что до конца войны [а в идеале и в послевоенном мире. - М. Р.] никакого разграничения на сферы особого влияния среди союзников быть не должно. Глава Госдепартамента считал, что у США нет собственных территориальных интересов в районах боевых действий, поэтому не надо создавать у своих соотечественников впечатление, что страна воюет ради достижения корыстных целей европейских держав. К тому же любая сепаратная сделка могла возбудить подозрительность среди основных участников коалиции, негативно сказаться на военных усилиях, а также повлечь за собой опасность возникновения новых очагов напряженности [7].

Исходя из сложившейся обстановки и стремясь избежать споров между союзниками, 12 июня Рузвельт, не осведомляя Госдепартамент, всё-таки дал своё согласие на разграничение сфер военных действий, но только на трехмесячный срок. При этом президент настаивал на том, что речь не будет идти об установлении каких-либо сфер влияния [8].

Хэлл был неприятно удивлен этим решением. В своих мемуарах он отмечал, что «если бы американцы настойчиво выступили против англо-советского соглашения, то впоследствии у них не возникло бы столько трудностей на Балканах» [9].

Высокая заинтересованность Кремля в установлении тесного сотрудничества с Румынией и его пристальное внимание к вопросу о её будущем оставались очевидными [13], и Вашингтон относился к этому с пониманием [14]. В тот момент американское руководство в целом с оптимизмом смотрело на перспективы послевоенного сотрудничества с Москвой и серьёзных трудностей в этом отношении не ожидало [15].

Информация о советских злоупотреблениях на румынской территории начала поступать во внешнеполитическое ведомство США с конца сентября 1944 г. Анализ событий того периода позволяет выявить разницу между восприятием происходивших событий сотрудниками Госдепартамента, находившимися в Вашингтоне и дипломатами, работавшими в СССР и странах Восточной Европы.

Дипломаты, лично наблюдавшие за советскими действиями и не имевшие возможности повлиять на ситуацию, всё более склонялись к мысли о предстоящем ухудшении американо-советских отношений. Временный поверенный в делах в Москве Дж. Кеннан призывал Госдепартамент занять твёрдую позицию в отношении восточного союзника. Он сообщал, что советские намерения в Центральной и Восточной Европе сводятся к одной цели - распространению своего влияния в этом регионе любыми способами [16]. Обеспокоенность по поводу открывавшихся перед Кремлем возможностей испытывал и посол США в СССР А. Гарриман. Он не питал иллюзий насчёт возможного развития событий в Румынии и придерживался мнения, что советское командование будет осуществлять неограниченный контроль над политической и экономической жизнью этой страны [17].

Рузвельт считал тактику прямого давления на Советский Союз не только бесперспективной, но и наименее выгодной для достижения целей Соединенных Штатов в ходе послевоенного мирного урегулирования [18]. Это было важной причиной, по которой официальный Вашингтон придерживался курса на построение отношений с Москвой в духе сотрудничества и совместного воплощения в жизнь принципов Атлантической хартии [19].

Политическая ситуация в Румынии на рубеже 1944-1945 гг. не требовала от западных представителей немедленных акций, так как действовавшие в этот период правительства Сана-теску и Радеску устраивали и Великобританию, и США [20]. Судя по американским документам, главным в отношении Румынии в тот период был вопрос о предельно допустимой степени влияния Советского Союза на неё.

Накануне Ялтинской конференции приоритетная долгосрочная цель Америки в отношении Румынии сводилась к обеспечению условий, открывающих перед этой страной возможность стать равноправным членом мирового сообщества, который не будет представлять угрозы безопасности других государств. Поскольку существовавшая контрольная комиссия давала очень широкие полномочия советским властям, статус и возможности американских представителей в бывших сателлитах Германии нуждались в уточнении. В первую очередь представители СКК должны были быть уверены в наличии свободы передвижения и возможности консультации с правительством США перед принятием важных решений [21].

Стремление к реализации идеи политической самостоятельности Румынии нашло своё отражение в предложенной американской делегацией и утвержденной в Ялте Декларации об освобожденной Европе. В соответствии с ней союзниками принималось обязательство о взаимных консультациях в переходный послевоенный период. Три правительства обязывались помогать «любому европейскому государству» и всем бывшим государствам-сателлитам «оси», если этого потребуют обстоятельства, «создавать условия внутреннего мира; ...создавать временные правительственные власти, широко представляющие все демократические элементы населения и обя71

занные возможно скорее установить путем свободных выборов правительства, отвечающие воле народа» [22]. Применительно к Румынии предполагалась последовательная реализация зафиксированных в Декларации положений.

Румынский вопрос обратил на себя внимание в феврале 1945 г., когда в стране начался политический кризис. Англо-американские союзники увидели в этом вмешательство Москвы во внутренние дела Румынии и экспорт революции.

Сообщая о советском демарше в Вашингтон, глава военного представительства США в СКК К. Скайлер отметил, что дни правительства Радеску сочтены, и предложил своему руководству придерживаться жесткой позиции, чтобы предотвратить нарушение Советским Союзом ялтинских принципов и избежать гражданской войны в Румынии [23]. Однако его предложение не нашло поддержки в Военном департаменте. 23 февраля 1945 г. исполняющий обязанности госсекретаря Дж. Грю сообщил официальному представителю Соединенных Штатов в Бухаресте Б. Берри, что в связи с заявлением В. М. Молотова об отсутствии у СССР цели изменить существующую социальную структуру Румынии, а также с учётом советской солидарности с положениями Крымской декларации, Госдепартамент не может занять позицию, ставящую под сомнение намерение Москвы исполнять взятые на себя обязательства [24]. Официальная позиция США сводилась к тому, что в Румынии должно быть сохранено коалиционное правительство [25].

Кризис завершился в марте 1945 г. приходом к власти просоветского правительства П. Грозы [26]. Произошедшее в Румынии стало одним из первых прецедентов, продемонстрировавших Соединенным Штатам, что, несмотря на союзнические соглашения, СССР будет действовать решительно в границах тех территорий, которые он определил как сферу обеспечения своей безопасности.

В начале марта 1945 г. действиям Москвы можно было найти оправдание: соглашение о перемирии предполагало обеспечение спокойствия в тылу Красной армии. Тем не менее, ощущая потенциальную угрозу от СССР, 7 марта лидеры Великобритании и США заявили о том, что новое румынское правительство не соответствует букве Декларации об освобождённой Европе, и отказались признать его законным [27]. Протесты США и их представителей были отвергнуты Советским Союзом [28]. Однако никаких более решительных мер с их стороны предпринято не было. Как отмечает Л. Дэвис, сохраняя надежду на будущее установление демократического правительства в Румынии, американцы не были готовы активно противостоять Москве [29]. Реакция западных лидеров на ликвидацию правительства Радеску свидетельствовала, с одной стороны, об усилении их обеспокоенности действиями СССР, а с другой - о нежелании обострять отношения внутри коалиции.

В послании Черчиллю от 11 марта Рузвельт отметил, что нельзя допустить того, чтобы решения Ялтинской конференции оказались безрезультатными. Глава Белого дома намеревался сделать всё от него зависящее, чтобы добиться от Сталина их добросовестного выполнения. Однако уже тогда президент подчеркнул, что сложно будет что-либо изменить [30]. Главная задача, которую предстояло решить, заключалась в том, чтобы, не препятствуя конструктивному диалогу с Москвой по иным аспектам послевоенного урегулирования, обозначить допустимый предел советского контроля над восточноевропейскими странами.

В апреле 1945 г. Ф. Рузвельта на посту президента сменил Г. Трумэн. Вопрос о взаимодействии с Москвой оказался для нового главы государства одним из наиболее трудных. Трумэн «опасался... встать на путь, который мог привести к новому мировому конфликту». Будучи недоволен тем, что у США и СССР разная интерпретация ялтинских соглашений и считая, что страны Юго-Восточной Европы нуждаются в установлении свободно избранных правительств, он в то же время был заинтересован в скорейшем вступлении русских в войну против Японии [31].

В американской внешней политике всё острее ощущалось влияние двух противоборствующих тенденций. Перед новым главой Белого дома встала сложная задача - учесть взгляды сторонников продолжения дружественных отношений с Советским Союзом и тех, кто считал, что настало время указать Москве границы её возможного влияния. Позиция президента в некоторой степени была двойственной: не скрывая от американского истеблишмента своего резкого недовольства советской политикой, публично он не акцентировал внимание на этом. Данное обстоятельство могло быть связано с необходимостью постепенно подводить американскую общественность к мысли, что в лице бывшего союзника Соединенные Штаты могут обрести будущего противника.

Признание просоветского кабинета Грозы создало бы крайне нежелательный прецедент, который шел бы вразрез с разработанной администрацией Рузвельта и унаследованной Трумэном глобальной внешнеполитической стратегией США. Трумэн в письмах Сталину подчеркивал принципиальную позицию правительства Соединенных Штатов, которое считает, что «полити-72

ческое положение в Румынии должно стать предметом консультаций между тремя главными союзными правительствами» [32].

В первые дни конференции американская сторона категорично заявила о своём отказе от дипломатического признания Бухареста. Восстановление отношений с правительствами Румынии и Болгарии предполагалось «только после того, как последние будут реорганизованы должным образом» [35]. Советская делегация стремилась, чтобы представляющие для Кремля интерес Болгария, Румыния, Венгрия и Финляндия не были поставлены в худшие условия, чем Италия.

По справедливому замечанию Ч. Болена, ничто в Потсдаме не создавало такой «глубочайшей пропасти» между СССР и западными союзниками, как спор о сущности демократии на Балканах и об исполнении условий Декларации об освобожденной Европе [36]. Расплывчатость предыдущих соглашений уже не устраивала западных лидеров, послевоенные реалии требовали конкретики.

Принятые на Потсдамской конференции решения по восточноевропейскому вопросу констатировали, что каждая союзная держава может самостоятельно решать вопрос о дипломатических отношениях с бывшими вражескими государствами [37]. Это в значительной степени соответствовало интересам Кремля. В Потсдаме не были реализованы планы западных союзников по установлению международного контроля за выборами в восточноевропейских странах.

Несмотря на существующие разногласия, руководству США важно было показать американской общественности преемственность политики нового президента и его выдающегося предшественника и подчеркнуть общность целей с СССР. 9 августа 1945 г. Трумэн выступил по радио перед своими соотечественниками с сообщением о результатах Потсдамской конференции. В нём он отдельно коснулся вопроса о судьбе восточноевропейских стран. Президент подчеркнул, что они не должны войти в сферу влияния какой-либо державы. В завершение своих слов Трумэн отметил, что три великие державы находятся в единении и намерены продолжать совместный путь к прочному и счастливому миру [38].

Уже через неделю после конференции советская сторона объявила о своём признании существующего румынского правительства. Одновременно с этим Государственный департамент подтвердил нежелание Вашингтона пойти на аналогичный шаг. Политический представитель Соединенных Штатов в Бухаресте Р. Мельбурн был проинструктирован сообщить румынским лидерам, что США намерены исполнять свои обязательства согласно Ялтинской декларации и требуют, чтобы в Румынии было сформировано действительно представительное правительство [39]. В условиях завершения войны американцы не желали полностью терять возможность воздействия на ситуацию в Юго-Восточной Европе. Непризнание румынского правительства позволяло им вести торг с Москвой по ряду насущных проблем. Кремль регулярно подчеркивал, что он не препятствует действиям Вашингтона и Лондона в Италии, Греции и Испании, рассчитывая на ответные уступки западных союзников в отношении Румынии и Болгарии [40].

Осенью 1945 г. референт советского посольства сообщил в Москву, что отказ Великобритании и США признать правительство Грозы связан с их боязнью потерять свои позиции на юго-востоке Европы. В подтверждение своих слов он приводил обзор зарубежных СМИ. Так, газета «Нью-Йорк Геральд Трибьюн» отмечала, что «англо-американский капитал опасается, что он будет отстранен от эксплуатации румынских ресурсов». «Нью-Йорк Таймс» жаловалась по поводу образования советско-румынских коммерческих компаний, что монополия, предоставляемая России при помощи этих соглашений, будет препятствовать дальнейшему участию англо-американского капитала в развитии румынских богатств, поскольку воздушный и морской транспорт окажутся под абсолютным контролем Советского Союза». В октябре 1945 г. агентство Рейтер передавало, что «разногласия между Советским правительством и западными союзниками по вопросам торговой политики в Центральной и Юго-Восточной Европе выросли в один из главных спорных вопросов между ними» [43].

Для более глубокого анализа ситуации по инициативе Бирнса в период между Лондонской и Московской сессиями СМИД состоялся визит в Румынию журналиста, эмиссара и наблюдателя правительства США М. Этриджа. В своём отчёте по окончании поездки он отмечал, что кабинет Грозы является недемократическим и проводит курс, «противоречащий румынской политической традиции, ведущий к усилению экономической и политической зависимости Румынии от СССР» [44]. Американский наблюдатель писал о необходимости принятия неотложных и жестких мер по этой проблеме: «Если США желают соблюдать обязательства, принятые в Ялте и Потсдаме, следует оказать прямое давление на советское правительство». Рассуждая о геополитических последствиях внешней политики Москвы, Этридж отмечал: «Пока еще нет оснований полагать, что советская сторона стремится к чему-то большему, чем установление зоны безопасности с участием Болгарии, Югославии, Чехословакии и Польши». Тем не менее просоветская ориентация Болгарии и Румынии в перспективе может быть использована для укрепления влияния Кремля в Греции и Турции, и особенно в черноморских проливах [45]. Американцами рассматривалась также вероятность того, что Москва может использовать румынский вопрос для укрепления своих позиций в Средиземноморье и на Среднем Востоке [46].

Впоследствии в одном из интервью Этридж отметил, что, несмотря на содержание предоставленного отчёта, Бирнс стремился к компромиссу с советской стороной и верил в возможность его достижения по любому вопросу. По мнению Этриджа, госсекретарю было свойственно «сбрасывать со счетов» резкость поступавших от Берри и Скайлера сообщений, и в целом он недостаточно серьёзно относился к сложившейся ситуации [47].

К началу Московской конференции СМИД, проходившей с 16 по 26 декабря 1945 г., советская сторона, стремясь поставить точку в вопросе о румынском правительстве, была готова на допуск в его состав нескольких членов «исторических» партий. Поэтому высказанное Бирнсом 22 декабря 1945 г. предложение о включении в кабинет Грозы представителей НЦП и НЛП не было отвергнуто и легло в основу американо-советского компромисса. Также было решено организовать поездку в Бухарест союзной комиссии во главе с А. Я. Вышинским, А. Гарриманом и А. Кларком Керром для консультаций с королём Михаем и румынскими государственными деятелями. Московская встреча министров иностранных дел привела к выгодному для СССР итогу.

Усиление позиций СССР в Юго-Восточной Европе продолжало вызывать серьёзные опасения главы Белого дома. В письме Бирнсу 5 января 1946 г. президент отметил, что для него очевидно стремление России к контролю над черноморскими проливами и выходом в Средиземноморье: «Я думаю, что мы не должны продолжать идти на компромисс. Мы должны отказаться признать Румынию и Болгарию, пока они не выполнят наших требований. мы также должны настаивать на интернационализации рейнско-дунайского водного пути и черноморских проливов. Я устал баловать Советы» [48]. Тем не менее в практической плоскости никаких действий, направленных на пересмотр соглашений по Румынии, предпринято не было.

Выступая на пресс-конференции, 8 января 1946 г. Трумэн отметил, что в целом он удовлетворён результатами Московских переговоров. На прямой вопрос о том, почему США собираются признать правительства Румынии и Болгарии, несмотря на их нелегитимный характер, президент ответил, что в качестве обязательного условия Соединенные Штаты потребовали гарантии проведения демократических выборов в этих странах [49]. «Нью-Йорк Таймс» сообщала, что глава Белого дома оставил за собой право отозвать признание Румынии, Болгарии и Югославии, если их развитие не будет приведено в соответствие с принципами Ялтинской декларации [50]. Вероятно, выступая публично, американский президент был несколько неискренен в оценке результатов Московской конференции. Приведённые выше цитаты из личных записей и воспоминаний Трумэна свидетельствуют о сложившемся у него к тому времени пессимизме по поводу румынского вопроса и в целом дальнейших отношений с СССР. 74

В ходе практической реализации московских соглашений американская сторона натолкнулась на стремление Кремля избежать включения в коалиционное правительство сильных фигур от оппозиционных партий. Гарриман отмечал, что в Бухаресте возможности представителей США и Великобритании были сильно ограничены. Вышинский и Гроза не давали им возможности отстоять интересы западных держав.

В 1944-1945 г. позиция Вашингтона в отношении Румынии в целом была довольно лояльной и отражала стремление к продолжению конструктивного диалога с Москвой. В период 1944 -февраля 1945 г. румынский вопрос рассматривался американской администрацией «в рабочем порядке». Руководство США не заостряло на нём особого внимания, не видя в то время грубых противоречий американским принципам.

Государственный департамент внимательно следил за развитием событий и стремился не упустить шанс заполучить средства воздействия на ситуацию в Румынии. Однако исходящие от американских дипломатов в Москве и Бухаресте призывы к ужесточению политики в отношении СССР в тот период не побуждали внешнеполитическое ведомство к решительным действиям. Принимая их во внимание, официальный Вашингтон продолжал ориентироваться на сохранение союзнических отношений с Москвой и после окончания войны. Американские интересы в послевоенной Румынии должна была обеспечить Декларация об освобожденной Европе, в которой нашли своё выражение принципы американского видения мироустройства.

После прихода в Белый дом Г. Трумэна румынская политика Соединённых Штатов выглядела несколько непоследовательной. Демонстрация принципиальной позиции накануне Потсдамской конференции не помешала фактическим уступкам по румынскому вопросу на самой конференции, а пришедшийся на сентябрь - ноябрь 1945 г. очередной виток настойчивых требований по радикальной реорганизации румынского правительства сменился в декабре согласием на его официальное признание практически в том самом виде, в каком оно и было изначально сформировано. Тем не менее в целом американскую позицию нельзя назвать нерешительной и противоречивой. Руководство США хорошо представляло, каким оно хочет видеть послевоенный мир. Проблема заключалась в том, что существующие реалии требовали как можно скорее показать Советскому Союзу пределы своего доверия к нему, не разрушив вместе с тем сложившегося за годы войны партнёрства.

Обеспокоенность США усилением советского влияния на румынскую экономику и появившейся у СССР практикой трактовать международные соглашения в свою пользу нарастала. Соединённые Штаты продолжали добиваться обеспечения своих интересов. Вашингтон стремился использовать складывавшуюся в Румынии ситуацию для решения более принципиальных для него вопросов послевоенного урегулирования.

Примечания