Новое исследование по истории этнодисперсных групп народов Среднего Урала

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

РЕЦЕНЗИИ

УДК 39(470.5)

НОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПО ИСТОРИИ ЭТНОДИСПЕРСНЫХ ГРУПП НАРОДОВ СРЕДНЕГО УРАЛА

И. К. Кирьянов, Л. А. Обухов

Рецензия на монографию: Каменских М. С. Китайцы на Среднем Урале в конце XIX -начале XXI в. СПб.: Маматов, 2011. 352 с.

Одной из ведущих тенденций мирового развития в ХХ - начале XXI в. является экономическая глобализация, с неизбежностью ведущая к интенсивности миграционных процессов. Основной поток миграции направлен в сторону экономически развитых стран, экономика которых уже не может обойтись без дешевой рабочей силы иммигрантов. Расширение масштаба указанных процессов привело к образованию в индустриальных обществах многочисленных этнических диаспор, живущих по своим нормам и правилам и практически не интегрирующихся в сообщества принявших их стран, что является вызовом, в частности, европейской цивилизации, ее ценностям. Провал политики мультикультурализма вынуждены были признать лидеры крупнейших европейских государств: А. Меркель, Н. Саркози, Д. Камерон.

Все эти процессы не обошли стороной и Россию, в первую очередь имеется в виду иммиграция из Китая. Но особенность заключается в том, что экономика Китая с конца ХХ в. развивается более высокими темпами и уже занимает одну из ведущих позиций в мире. Вместе с тем крайняя неравномерность экономической динамики различных районов Китая наряду со сложной демографической ситуацией делают малозаселенные и слабо освоенные соседние территории Сибири и Дальнего Востока притягательными для китайских иммигрантов.

Пермский историк М. С. Каменских впервые в историографии комплексно рассматривает историю трех волн китайской иммиграции на территорию Среднего Урала и осуществляет «всесторонний анализ процесса становления и развития китайской этнодисперсной группы Среднего Урала» (с. 19). Работа его носит междисциплинарный характер с методологическим акцентом на концепции этнодисперсных групп и базируется на обширном корпусе источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Впечатляют результаты кропотливой работы в 11 центральных и региональных архивохранилищах, уникальность данных, полученных автором в процессе «полевых» исследований.

Первая глава монографии посвящена пребыванию китайцев на Среднем Урале с конца XIX в. до 1918 г. За исходный рубеж М. С. Каменских берет перепись населения России 1897 г. и прослеживает первую волну миграции до установления власти большевиков. Автор рассматривает причины первого появления китайцев в регионе в годы русско-японской войны, устанавливает их численность. Основное внимание уделяется периоду Первой мировой войны, именно тогда наблюдается массовый приток китайцев в Россию в качестве рабочей силы. М. С. Каменских всесторонне анализирует нормативную базу, регламентировавшую привлечение китайцев в Россию, отмечая при этом, что локальные акты пермского губернатора («Обязательные постановления» от 26 октября и 10 декабря 1915 г.) появились ранее общеимперских (император подписал Временные правила «Об условиях применения в Империи труда рабочих желтой расы» 4 апреля 1916 г.). В монографии описываются сферы занятости китайских рабочих, приводятся многочисленные примеры возникавших конфликтных ситуаций, рассматриваются формы проявления китайскими рабочими недовольства условиями труда и быта, включая активное сопротивление. Однако автор далеко не всегда последователен в своих интерпретациях. С одной стороны, он отмечает, что «привычные меры наказания и устрашения (порки, заключение в тюрьму) не производили на китайцев ожидаемого эффекта» (с. 85), с другой - ссылается на донесение лесничего Усьвинской дачи Нижнетагильского округа П. Миншина, согласно которому «после каждой порки китайцев результаты получались удовлетворительные» (с. 86). Так и не определился М. С. Каменских с характеристикой

© И. К. Кирьянов, Л. А. Обухов, 2011

Новое исследование.

конфликтной ситуации, возникшей в мае 1916 г. на лесозаготовках близ Алапаевска, используя целый веер понятий: «конфликт», «беспорядки», «волнение», «бунт», «восстание» (с. 80-84, 87, 94). Есть в тексте главы и путаница с датами: описывая волнения на Надеждинском заводе, автор почему-то относит их к 1917 г., хотя они произошли в 1916 г. (с. 84). Некорректным представляется и утверждение о том, что недостаток рабочих рук на уральских предприятиях уже в первые месяцы войны «частично покрывался за счет труда женщин, детей и военнопленных» (с. 49), так как первые военнопленные на территории Пермской губернии появились только в начале 1915 г. [Ощепков, 2007, с. 38].

Вторую главу, посвященную периоду с 1918 до конца 1930-х г., М. С. Каменских начинает с характеристики политики советской власти, позиции местных партийных и государственных органов в отношении китайцев. Несомненный интерес представляют краткая история отделения Союза китайских рабочих в Екатеринбурге, многие сюжеты, в которых рассматривается участие китайцев в Гражданской войне. Вместе с тем утверждение, что китайцы охотно вступали в ряды Красной армии, ничем не подтверждено. Насколько сознательным был этот выбор, учитывая то обстоятельство, что большинство их не знали русского языка?

На наш взгляд, М. С. Каменских растерялся в противоречивой информации различных источников и еще больше запутал вопрос о численности китайцев в России в период Первой мировой и Гражданской войн. В одном месте он утверждает, что в годы Первой мировой войны «на оборонные предприятия страны было призвано свыше 100 тыс. китайцев» (с. 34), в другом - отмечает, что к концу 1916 г. в Россию въехало более 50 тыс. их (с. 61), полагая при этом, что большинство их покинули страну в начале 1917 г. (с. 55). Между тем в исторической литературе встречаются принципиально иные данные: к 1 сентября 1917 г. на предприятиях страны трудился 67121 китаец, с октября 1917 по апрель 1918 г. их численность сократилась в 5-7 раз, а на Урале - в 10 раз, составив всего 971 человек [Аникст, 1920, с. 42-43]. По данным китайских коммунистов, на которые ссылается М. С. Каменских, на Среднем Урале (в Перми и Екатеринбурге) находилось всего-то 600 человек, а в целом по стране - не более 20 тыс. (с. 130). В этой связи возникают вопросы: откуда взялись «несколько десятков тысяч» в составе китайских воинских формирований в Красной армии (с. 124)? Каким образом в конце 1918 г. в Перми могло быть сформировано 2 полка и 4 батальона китайцев (с. 124)? И как могли прибыть на III Всероссийский съезд СКР в 1920 г. представители от почти 100 тыс. человек (с. 116)? Странная получается статистика, если некритически относиться к информации источников, особенно воспоминаний.

Много неточностей встречается при описании боевых действий китайских подразделений, в частности, формирований под командованием Жен Фучена. Явно неправомерно утверждение М. С. Каменских о том, что 1-й Крестьянский коммунистический полк «Красных Орлов» был «одним из крупнейших формирований китайцев» (с. 124). В состав полка некоторое время входил китайский батальон. Первый боевой опыт отряд Жен Фучена получил не в октябре 1918 г., как утверждает автор, а еще весной, когда участвовал в подавлении антибольшевистских выступлений в районе Алапаевска. Во второй половине сентября батальон под командованием Жен Фучена сражался в районе Алапаевска, в октябре вошел в состав полка «Красных Орлов», а уже в ноябре выведен из состава полка и переброшен в район Н. Туры и ст. Выя, где был развернут в самостоятельный полк в составе 3-й бригады 29-й стрелковой дивизии. В конце ноября полк был разбит. Непонятно, каким образом после оставления Перми 24 декабря «остатки китайского батальона были объединены в роту и вновь вступили в бой у с. Троица. Под Троицей китайская рота попала в окружение. В результате на берегу р. Сылвы были расстреляны 263 китайца» (с. 128). Но Троица была оставлена красными еще 23 декабря, до падения Перми. Китайцы прорвались в тыл белых? Отступали из Перми не на запад, а на восток? К сожалению, вне авторского внимания остались вопросы о том, как жили и чем занимались те китайцы, которые не участвовали в боевых действиях, каково было их положение на территории, контролируемой антибольшевистскими правительствами, и каково было отношение этих правительств к китайцам.

Содержательностью анализа отличаются разделы, посвященные 1920-м - 1930-м гг. Хорошо показано участие китайцев в кооперативном движении в период нэпа, особенно деятельность в Свердловске артели «Китайский рабочий» (с. 138-139). На основании материалов Всесоюзной переписи населения 1926 г., архивно-следственных дел и электронной базы данных о репрессированных ПермГАНИ и ГААОСО М. С. Каменских удалось представить социальный портрет китайской этнолокальной группы Среднего Урала этого периода. В приведенных таблицах отражены числен-

И. К. Кирьянов, Л. А. Обухов

ность, расселение, сфера деятельности, возрастной состав, социальное положение, партийность, а также статьи обвинения репрессированных китайцев и т.п.

Третья глава посвящена пребыванию китайцев на Среднем Урале в эпоху «Большой дружбы». Безусловным достоинством этой главы является широкое использование такого источника, как записанные М. С. Каменских воспоминания китайцев, оставшихся на Урале. В главе подробно рассмотрены обучение китайских студентов в вузах, прежде всего в Уральском политехническом институте, их отношение к учебе, участие в общественной жизни и т.д., а также положение китайцев, приехавших в СССР на работу, на примере треста «Молотовстрой». Различные источники отмечают дисциплинированность, высокое чувство ответственности, безотказность, старательность и трудолюбие китайских рабочих. Во многом это было связано с тщательным отбором и контролем со стороны приехавших вместе с ними специальных представителей.

И все же основным источником при написании третьей главы явились многотиражки УПИ «За индустриальные кадры» и треста «Молотовстрой» «Уральская стройка», что явно недостаточно для объективного освещения вопроса, если учитывать, насколько идеологизирована была печать в советское время. Присутствие китайских студентов и рабочих на Среднем Урале не могло пройти мимо партийных и комсомольских органов, но М. С. Каменских, к сожалению, не использовал в бывших партийных архивах фонды партийных комитетов и комитетов ВЛКСМ.

На наш взгляд, с наибольшими трудностями М. С. Каменских столкнулся при работе над четвертой главой монографии, в которой рассматривается период с конца 1980-х до начала 2000х гг. В архивах материалов практически нет, поэтому основным источником опять-таки стала периодическая печать. Автор пытается опереться на материалы переписей 1989 и 2002 гг., но они не дают полной картины, поскольку не учитывают нелегальную эмиграцию и многочисленных «челноков». Тем не менее, М. С. Каменских сумел дать представление о новой волне мигрантов, показать основные сферы их деятельности и охарактеризовать проблемы адаптации.

Особую ценность представляют результаты этносоциологического исследования современного состояния китайской этнической группы, проведенного М. С. Каменских в 2008-2010 гг. в Свердловской области и Пермском крае. Они подтвердили «наличие внешних признаков китайской диаспоры на Среднем Урале». Автор справедливо увязывает «окончательное укрепление диаспоры» с «появлением китайцев, готовых на постоянное жительство в России» (с. 283). Однако в заключении М. С. Каменских более категоричен в выводах, утверждая, что «фактически диаспораль-ный процесс в китайской этнической группе Екатеринбурга завершился к середине первого десятилетия XXI века» (с. 293).

Рецензируемая монография является четвертой публикацией в рамках реализуемого Пермским филиалом Института истории и археологии УрО РАН проекта «Этнодисперсные группы народов Среднего Урала» [см.: Вайман, Черных, 2008; Поляки в Пермском крае..., 2009; Черных, Голева, Шевырин, 2010]. Основную задачу проекта его научный руководитель А. В. Черных видит в изучении «становления и этнокультурного развития некоренных, дисперсно расселенных этноло-кальных групп Среднего Урала в XIX - начале XXI в.» [Каменских, 2011, с. 5]. Между тем работа М. С. Каменских, несмотря на ее региональный характер, имеет не только научное значение для историков и этнологов, но и большое практическое значение для политиков и специалистов, занимающихся проблемами миграций. Другое дело, что академические основания серьезных исторических исследований еще никто не отменял.

Библиографический список

Аникст А. А. Организация распределения рабочей силы в 1920 г. М., 1920.

Вайман Д. И., Черных А. В. Немецкие хутора Прикамья: история и традиционная культура (XX -начало XXI в.). СПб., 2008.

Каменских М. С. Китайцы на Среднем Урале в конце XIX - начале XXI в. СПб., 2011.

Ощепков Л. Г. Военнопленные-славяне на территории Пермской губернии в годы Первой мировой войны // Федер. вестн. Прикамья. 2007. № 1.

Поляки в Пермском крае: очерки истории и этнографии / под ред. А. В. Черных. СПб., 2009.

Черных А. В., Голева Т. Г., Шевырин С. А. Эстонцы в Пермском крае: очерки истории и этнографии. СПб., 2010.

Дата поступления рукописи в редакцию: 15.10.2011