Спросить
Войти
В. В. Шелохаев
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ РОССИИ НАЧАЛА ХХ В.
В СВЕТЕ НОВЫХ ИСТОЧНИКОВ
Трансформационные процессы в посткоммунистической России привели к смене марксистско-ленинской формационной и классовой методологической парадигмы, вызвали качественные изменения источникового и историографического поля. В последнее десятилетие произошел настоящий публикаторский «бум» огромного пласта документов и материалов, отражающих всю совокупность многогранной деятельности ведущих общероссийских политических партий. К настоящему времени в рамках единого научно-исследовательского и публикаторского проекта, поддержанного Российским гуманитарным научным фондом (РГНФ) и реализованного в рамках издательской программы «Российской политической энциклопедии» (РОССПЭН), вышли в свет 40 томов фундаментальной академического типа публикации «Политические партии России. Документальное наследие»1.
Данная научная публикация обширного пласта источников посвящена одной из ключевых проблем российской истории -генезису, эволюции и функционированию системы российской многопартийности на всем протяжении ее существования. Проект включает документы и материалы основных российских небольшевистских партий, в том числе и их эмигрантских групп. Хронологически серия охватывает период с 80-х гг. XIX в. и до середины 30-х гг. XX в. Ее объем составляет более 2000 п. л. и включает в себя 7000 источников, подавляющая часть которых впервые вводится в научный оборот.
Публикация представляет собой самостоятельное направление в современной историографии и источниковедении, включающее творческое решение теоретических и методических вопросов археографии, разработку понятийного аппарата, проведение классификации источников, осмысление и синтез отечественного и зарубежного опыта в деле обработки общественно-партийных документов, решение большого количества исследовательских и публикаторских проблем.
Новаторским является и сам принцип комплексной межархивной документальной публикации, осуществленный в ходе реализации данного проекта. На основе тесного сотрудничества с учеными США, Голландии, Израиля авторскому коллективу удалось выявить ранее неизвестные науки ценные источники, хранящиеся как в отечественных, так и в зарубежных архивах.
Научное и прикладное значение публикации состоит в том, что она создает фундаментальную базу, позволяющую, на принципах научной объективности: исследовать феномен российской многопартийности как с точки зрения общемировых закономерностей, так и с точки зрения социокультурных особенностей России; раскрыть разнообразие моделей российских политических партий в контексте модернизационных преобразований; обобщить и оценить альтернативные модели общественного переустройства страны в переломные моменты ее истории, выдвигавшиеся российскими партиями; внести принципиальные уточнения в конкретно-историческую картину истории многих политических партий России. Научно-аналитические вводные статьи в томах, серии, заключения и обширные комментарии вносят самоценностный вклад в изучение поставленных проблем, что позволяет говорить о симбиозе источникового и исследовательского начал.
По тематической широте и качеству полученных результатов серия не имеет аналогов ни в отечественной, ни в зарубежной историографии. Проект уже сегодня широко востребован и плодотворно используется отечественными и зарубежными исследователями.
В статье предпринята попытка дать общую оценку данной публикации в плане раскрытия ее сущностного значения, приращения знаний по истории российской многопартийности как целого.
Прежде всего, остановлюсь на общих теоретико-методологических аспектах, отражающих закономерности и особенности формирования и функционирования российских политических партий в сравнении с западноевропейскими политическими партиями.
Будучи продуктом общемирового процесса модернизации, политические партии формируются и функционируют в специфических условиях каждой страны, органически связаны с ее типом исторического развития, традициями, культурой, мен-тальностью. В ведущих европейских странах синхронного типа развития процесс формирования партий в своей основе протекал органическим путем. Во-первых, он занял весьма длительный исторический период, в ходе которого произошел своеобразный отбор среди партий, отбор на «укорененность» и прочность, востребованность и эффективность. Во-вторых, на Западе возникновение и развитие партийных структур происходило в направлении от центра к периферии, по мере созревания общественных отношений. В-третьих, «прорастание» партий шло «снизу» на соответствующей социальной базе, интересы которой они первоначально выражали и отстаивали. В-четвертых, становление партий было синхронизировано с созреванием элементов гражданского общества и правового государства: сначала возникли партии консервативного и либерального типов, а затем социалистической ориентации. В-пятых, партии, пройдя естественный отбор, достаточно плавно «врастали» в систему правового государства, выполняя при этом стабилизирующие функции.
В развитых западноевропейских странах веками шел процесс эволюционной «отладки» системы гражданского общества, включая совершенствование его основных структурных звеньев: рыночной экономики, гражданских и правовых институтов. Таким образом, веер альтернатив общественного развития, столь характерный для переходных периодов, постепенно сужался, оставляя на обозримую историческую перспективу по преимуществу основной вектор развития. Происходила «притирка» экономической и социальной структур и формировался средний класс - основа гражданского общества и правового государства. Следуя принципу «экономии сил», открытое общество путем селективного отбора преодолевает многопартийность, оставляя свой выбор, как правило, на двухпартийной системе государства. При наличии определившегося пути национального развития такая система позволяет безболезненно производить ротацию партий у власти без радикального изменения вектора общественного развития. В этом контексте двухпартийная система способствует выработке общенациональной идеологии, обеспечивая критику и самокритику предлагаемых преобразований, направленных на обеспечение стабильности системы и ее безопасности. По существу, двухпартийная система, как и само современное европейское общество, является открытой, саморегулирующейся системой, способной к динамичному совершенствованию. Разумеется, классическая двухпартийная система не исключает наличия других партий, которые отражают и выражают интересы различных социальных страт, общественных, профессиональных, национальных, конфессиональных групп и даже сексуальных меньшинств. Однако, в отличие от основных партий, отражающих общенациональные интересы и периодически сменяющих друг друга у власти, иные партии, в общем и целом, выражают «сегментарные» интересы. При этом, однако, все без исключения партии находятся под пристальным контролем общества, который осуществляется через целую систему сдержек
и противовесов, включая прессу и избирательные кампании. В принципе открытое общество смогло создать такую систему контроля, которая позволяет исключить однопартийную монополию на власть.
Принципиально иная ситуация складывалась в странах асинхронного типа развития, включая Россию. Модернизация здесь являлась не результатом органического развития, а была инициирована «сверху» верховной властью, претендующей на роль единственного выразителя и защитника общегосударственных интересов. Модернизация в России началась с большим опозданием и приобрела спонтанный скачкообразный характер, что, естественно, не было синхронизировано с уровнем экономического и социального развития страны. Все это наложило отпечаток, с одной стороны, на ход модернизационного процесса в целом, а с другой - на его составляющие, включая формирование и функционирование политических партий.
Во-первых, в отличие от стран синхронного типа развития, партии в России стали формироваться со значительным опозданием (примерно на 50-80 лет), причем сам этот весьма сложный процесс происходил в предельно сжатые сроки. Первые партии здесь появились не в центре империи, а на ее национальных окраинах (в Польше, Финляндии, Армении).
Во-вторых, партии в России «прорастали» не «снизу», а насаждались интеллигенцией «сверху». Разрабатываемые ею раз-новекторные идеология и программатика партий носили, как правило, абстрактно-теоретический характер и были сравнительно слабо синхронизированы как с общественными потребностями развития страны вообще, так и с интересами различных классов, социальных страт и профессиональных групп, в частности. Сложившаяся в России многопартийность являлась результатом незавершенности модернизационного процесса, отсутствия необходимых условий для «укорененности» партий в социальной сфере, которая продолжала оставаться резко дифференцированной (напомним, что в России так и не сложился средний класс), а также результатом отсутствия открытой конкуренции партий на общественно-политической арене, ибо авторитарный режим препятствовал легальной деятельности не только социалистических, но и ряда либеральных партий.
В-третьих, интеллигентский характер политических партий в России обусловил высокую степень конфликтности в отношениях между ними. Интеллигенция исходила из конструируемого ею абстрактного идеала, слабо соотнося его с реальными возможностями страны и ее народов. Герметичность сознания интеллигенции (особенно консервативной и социалистической ориентации) обусловила и герметичность партийных структур, ведущих между собою борьбу на уничтожение. Каждая партия претендовала на монополию собственного варианта национального развития, считала истинной только собственную позицию.
В-четвертых, в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств политические партии России сравнительно слабо были связаны не только с соответствующими классами и социальными группами, но и с избирателями вообще, которые, как правило, в подавляющем большинстве были общественно инфантильными и политически инертными. По существу, политическим партиям так и не удалось наладить ни прямой, ни обратной связи с электоратом. Фактически многопартийность в России, образно говоря, «висела в воздухе», не имея надежной социальной опоры.
В-пятых, отсутствие в России сформировавшегося гражданского общества и правового государства ставило деятельность политических партий вне общественного контроля. Все это способствовало проявлению и закреплению у них стремления к подавлению инакомыслия как в окружающей, так и в собственной среде, к монопольному положению на политической арене и к узурпации в своих руках всей полноты власти.
В-шестых, веками существующей авторитарный режим перманентно воспроизводил в обществе авторитарную идеологию и авторитарные методы разрешения назревших вопросов. Этого не могли избежать и политические партии России, также предпочитавшие действовать авторитарными методами насаждения в общественном сознании тех или иных вариантов модернизации России. Авторитарная система не была преобразована в
правовое государство, а в результате революции насильственно уничтожена и заменена тоталитарной системой. Равным образом многопартийность в России оказалась преодоленной не путем естественного отбора, а путем насильственной ликвидации. Победа однопартийной системы привела к видоизменению формы модернизационного процесса, которая, как и при авторитаризме, стала насаждаться «сверху», в перспективе готовя деформации в экономике, социальной и политической сферах, в общественном сознании. Рано или поздно подобного рода деформации должны были привести к краху советской системы и ее монопольного ядра в лице КПСС.
Вышеизложенные теоретико-методологические посылки попытаюсь экстраполировать на конкретный процесс формирования и функционирования российской многопартийности.
Условно политические партии России (а их по современным подсчетам насчитывается более 280) по территориальному принципу можно разделить на общероссийские, региональные и национальные. По идеологии и программатике общероссийские партии представляют три основных направления общественной мысли: консервативное, либеральное и социалистическое. Такое трехблоковое деление характерно и для партий региональных, действовавших как в великорусских, так и в национальных регионах со смешанным составом населения. Что же касается собственно национальных партий, созданных представителями нерусского населения в местах их проживания, то они, как правило, относились к либеральным и социалистическим.
В свою очередь внутри каждого партийно-политического направления наблюдалась сложная дифференциация. Так, среди консервативных партий были такие, которые придерживались не только охранительных позиций, но даже призывали к реставрации порядков, существовавших в России до издания Манифеста 17 октября 1905 г. В то же время часть правых монархистов выступала за проведение реформ, которые, с их точки зрения, были бы необходимы стране, но не подрывали бы основ самобытности ее исторического развития.
Либеральные партии имели ориентацию либо умеренно-консервативную (октябристы), либо центристскую (партия демократических реформ, мирного обновления, прогрессисты), либо либерально-радикальную (кадеты). В разнородном блоке социалистических партий также выделялись партии умеренно-революционные (энесы, правые эсеры, меньшевики) и ультрареволюционные (анархисты, эсеры-максималисты, левые эсеры-интернационалисты, большевики). Однако при всех различиях характерной чертой российской многопартийности (а об этом ярко свидетельствует весь комплекс опубликованных источников) являлось то, что ее творцом и главным действующим лицом была интеллигенция, поэтому как общероссийские, так и национальные партии можно считать организациями именно интеллигентского, а не классового (как это утверждалось на протяжении более 70 лет в советской историографии) типа. Продуцируя разновекторные модели общественного переустройства России, различные слои интеллигенции создавали партии под эти модели. Поэтому та или иная идеологическая модель (в большей или меньшей степени) оказывала самое непосредственное влияние на программу партии и ее организационную структуру, тактику и стратегию.
Многотомная публикация убедительно показывает, что принципиальные расхождения между партиями ярко проявились уже на доктринальном уровне. Так, идеологи консерватизма были убеждены в том, что Россия должна развиваться по собственному национальному пути, что следует отказаться от втягивания ее в общеевропейский процесс. Выступая за использование достижение мировой науки и технологий, консерваторы были против перенесения на русскую почву западноевропейского политического опыта, либеральных доктринальных ценностей и политических структур.
Идеологов консерватизма не устраивала и та форма капитализма, которая стала реализовываться после реформы 1861 г. Поощряя крупные формы развития промышленного производства (особенно в период виттевской индустриализации), чиновники-бюрократы, по их мнению, игнорировали развитие средней, мелкой и особенно кустарной промышленности, наиболее адекватно отражавших специфику национальной экономики. С этих позиций адепты консерватизма вели постоянную борьбу против монополий, возникших при поддержке «сверху», которые, в их представлении, в конечном счете могли привести к деформации экономики страны. В принципе не отрицая частной собственности, представители консерватизма подчеркивали, что при определении экономического курса страны следует, прежде всего, учитывать ее аграрно-крестьянских характер, мобилизовать ресурсы казны на развитие многообразных форм аграрного производства, учитывая при этом его региональную специфику, традиции и быт местного населения. С этой точки зрения их не устраивало вторжение чиновников-бюрократов в сферу крестьянской общины и крестьянского мира, усилившихся в ходе проведения столыпинских аграрных преобразований.
Консерваторы стремились во что бы то ни стало сохранить традиционное унитарное государственное устройство Российской империи, выступали решительными противниками любых попыток (откуда бы они ни исходили) «развалить» страну, неизменно подчеркивая господствующую и первенствующую роль русской нации и государственного русского языка. В теории и на практике они вели непримиримую борьбу против либералов и их лозунга культурно-национальной автономии и социалистов с их лозунгами федерализма и предоставления народам права национального самоопределения вплоть до политического отделения от России. Подобного рода лозунги расценивались ими как предательство национальных интересов России. По мнению консерваторов, стремление либералов и социалистов поколебать унитарное государственное устройство Российской империи противоречило традиционному массовому сознанию. Опираясь на концепцию самобытного пути исторического развития России, консерваторы предлагали свой вариант и внешнеполитического курса. По их мнению, Россия в своей внешней политике должна была опираться на родственные ей монархические режимы, а не на страны буржуазной демократии.
Либеральная модель переустройства России базировалась на принципиально иных теоретических посылках. Либеральные теоретики новой генерации весьма критически относились к идее самобытности России. Акцентируя внимание на единстве общемирового исторического процесса, они полагали, что речь должна идти не о каком-то особом пути развития России, а всего лишь о ее стадиальном отставании от передовых западноевропейских стран. Будучи эволюционистами, русские либералы являлись принципиальными противниками социальных революций. Вместе с тем, они (прежде всего, кадетские теоретики) не отрицали возможности, а в ряде случаев и целесообразности революции политического характера. По их мнению, политические изменения всегда должны предшествовать социальным, создавать благоприятные условия для последних. С этой точки зрения, политическая революция должна была предотвратить революцию социальную, выступить в роли стимулятора общественного прогресса.
Разрабатывая пути, способствующие преодолению стадиального отставания, либеральные теоретики выступали за проведение системных реформ, затрагивающих все без исключения сферы общественной жизни. На первый план выдвигалась задача модернизации политического режима, замена авторитаризма конституционно-парламентарным строем. До Февральской революции 1917 г. либеральные теоретики отстаивали две субмодели государственного устройства. Октябристы считали более приемлемой для России австро-германскую модель конституционной монархии. Кадеты придерживались модели парламентской монархии английского типа. Вместе с тем, они заявляли, что монархия для них не принцип, а наиболее целесообразная в данной конкретной ситуации форма правления. После Февральской революции 1917 г. либералы, в том числе умеренные и центристы, отказались от принципа монархизма, высказавшись за республиканскую форму государственного устройства.
Если форма государственного устройства, по мнению либеральных теоретиков, подлежала изменению, то в решении национального вопроса либералы практически смыкались с консерваторами, полагая, что Россия должна сохраниться как унитарное государство. В то же время либералы различных направлений по-разному намечали пути решения национального вопроса. Так, октябристы и прогрессисты допускали некоторые элементы автономного устройства для Финляндии. В свою очередь кадеты шли значительно дальше. По их мнению, после политического освобождения от авторитаризма автономию следует предоставить не только Финляндии, но и Польше. Другим народностям предоставлялось право культурно-национальной автономии, а в перспективе - права национальностей подлежали дальнейшему расширению. В принципе кадеты не были против и национально-территориальной автономии, которая, по их мнению, ничего общего не имела с федерализмом и, тем более, с преодолением народностям права политического самоопределения вплоть до отделения. Единым для либералов было требование о предоставлении всем гражданам без исключения всей совокупности гражданских и политических прав.
Проводя последовательно принцип разделения властей, либералы выступали за сильную законодательную, исполнительную и судебную власть, пределы функций которых четко фиксировались в конституции. Баланс властей обеспечивал, по их мнению, политическую стабильность в стране, создавая условия для гармоничного развития всех сфер общественной жизни. Основная стратегическая цель либералов как раз и заключалась в том, что следует дать простор для становления и дальнейшего развития элементов гражданского общества и правового государства. Прежде всего, речь шла о системе мер, обеспечивающих гражданские и политические права личности. Для предотвращения социальных переворотов либералы предлагали комплекс реформ, направленных на развитие национальной рыночной экономики, решение аграрно-крестьянского вопроса, проведение радикальных социальных преобразований, подъем науки и культуры.
Самые радикальные модели переустройства России были выдвинуты партиями социалистической ориентации. Исходной посылкой для них было не эволюционное, а именно революционное переустройство. Приверженность насильственным способам общественного преобразования создавало объективную основу для сближения и взаимодействия партий социалистической ориентации. Однако на практике эта потенциальная возможность не была реализована. Расхождение в области теории оказалось настолько глубоким и непреодолимым, что партии социалистической ориентации в той или иной степени могли взаимодействовать только на этапе выполнения общей отрицательной задачи - свержения самодержавия. После ее достижения с особой силой проявилось противоборство партийных идеологий, приведшее в конечном счете к усилению диктатуры одной партии - большевиков.
В конкретных условиях России планы социалистического переустройства общества не имели объективных материальных предпосылок для их реализации, что не могли не ощущать теоретики социализма. Одни из них стремились обосновать осуществимость своих планов ссылками на специфику национального развития страны, особенности народного менталитета, чуждого частной собственности и ориентированного на коллективизм, общность и т. д. Другие теоретики (прежде всего социал-демократы) мыслили социалистические преобразования в России в контексте мировой революции, которая компенсировала бы недостающие материальные предпосылки за счет содействия мирового пролетариата. Характерно, что и те и другие считали принципиально важным, прежде всего, захватить власть, а затем максимально использовать ее рычаги для реализации собственных моделей-проекций. Естественно, центр теоретической, а затем и практической деятельности партии социалистической ориентации смещали к насильственному свержению авторитарного режима, прерыванию преемственности власти и созданию принципиально иной системы государственного устройства и общественных отношений.
Партии социалистической ориентации признавали только демократическую республику. Они нигилистически относились к унитарному типу российской государственности, выступая за федеративное устройство государства, считая возможным предоставить народностям право на самоопределение вплоть до политического отделения.
Коренной ломке, с точки зрения социалистов, подлежала и вся прежняя экономическая и финансово-кредитная система России. По существу, речь шла о ликвидации (сразу или поэтапно) частной собственности и создании экономики социалистического типа и базирующихся на ее основе новых социальных отношений.
Комплекс публикуемых источников позволяет, таким образом, дать системный анализ ценностной сущности всех основных моделей переустройства России, предлагаемых ведущими российскими политическими партиями, показать то общее и особенное, что было для них характерным. Вошедшие в тома публикации, основные программные документы политических партий, в которых теоретические модели получили конкретизацию и были соответствующим образом структуризированы, дают возможность пошагово проследить все изменения, которые вносились на всем протяжении существования той или иной политической партии в зависимости от меняющейся политической ситуации. По сути, речь идет о единстве идеологии и программатики в общем контексте трансформации конца XIX - начала XX вв.
Идеологические установки, программатика оказали большое влияние на формирование организационных структур различных политических партий. Публикуемые документы и материалы показывают, что модели охранительного и консервативного характера в значительной мере способствовали тому, что правые монархические партии и организации действовали легально и получали поддержку авторитарного режима и его силовых структур. Легально действовали и некоторые либеральные партии (октябристы). Однако подавляющее большинство политических партий в России, в том числе и некоторые либеральные (кадеты) были незарегистрированными, т. е. фактически нелегальными. Все партии социалистического спектра были нелегальными и подвергались систематическим репрессиям. Все это накладывало отпечаток на организационную структуру партий, их состав, численность и являлось одним из
дополнительных стимуляторов межпартийной и внутрипартийной борьбы. Публикуемые источники позволяют исследователям провести сравнительный динамичный анализ по всем параметрам организационного состояния ведущих политических партий, выявить численность, показать социальный состав, финансовое положение.
Несмотря на значительное число политических партий в России, количество их членов было сравнительно невелико. В 1906-1907 гг. совокупная численность всех партий составляла примерно 0,5 % от общей численности населения России, а после победы Февральской революции она возросла до 1,2-1,5 %. Между первой и второй революциями в России прослеживается тенденция сокращения количества партий и численности их членов. Практически все партии переживали идеологический и организационный кризис, а многим из них так и не удалось его преодолеть. Довольно быстро сошли с политической сцены партии и организации торгово-промышленной буржуазии, потерпевшие провал на выборах в I Государственную думу. Так и не удалось создать собственной политической партии поместному дворянству. Эфемерными оказались и некоторые либеральные партии центристского типа (демократических реформ, мирно-обновленцы). Многие партии раскололись на фракции или же из них выделились самостоятельные партии. Значительно сократилось число местных партийных организаций, были нарушены (или вовсе прекращены) связи между центральными органами и местными комитетами или отделами. Социалистические партии вообще вынуждены были перенести свои руководящие органы за границу или же создать систему параллельных органов центрального руководства местными организациями. В значительной степени были разбалансированы связи между партийными «штабами» и думскими фракциями.
В изменившихся политических условиях после Февральской революции наблюдается повсеместное восстановление и возрождение местных партийных организаций. Особенно интенсивно шел рост партий в национальных регионах. Все партии, за исключением крайне монархических, стали легальными. Ряд
прежних партий, превратившихся из правомонархических в республиканские, вынуждены были сменить название.
Публикуемые документы и материалы содержат огромный информационный пласт о взаимоотношениях политических партий с массами. При этом достаточно определенно прослеживается следующая тенденция. Правомонархические партии теряли свою социальную опору, в то время как социалистические партии, несмотря на временные спады активности, укрепляли связи с массовыми движениями. Основной причиной переориентации общественных сил была неспособность власти решить коренные социально-экономические и политические вопросы, вывести страну из кризиса. По мере обострения общенационального кризиса и, как следствие, ослабления центральной и местной власти усиливались деструктивные процессы среди консервативных партий, поддерживавших режим. С падением в ходе Февральской революции 1917 г. царского самодержавия консервативные партии и организации довольно быстро сошли с политической арены. С другой стороны, углубление деструктивных явлений в самых различных сферах общественной жизни усиливало партии социалистической ориентации и уменьшало шансы либеральных партий найти мирный выход из системного кризиса.
Политическая ситуация осложнялась и тем обстоятельством, что после Февральской революции в стране сложилось двоевластие. Причем обе власти (Временное правительство и Советы рабочих и солдатских депутатов) возникли явочным порядком и, по сути, не были легитимны. Перетягивание каната в ту или другую сторону привело к падению авторитета власти вообще. В стране, наряду с деструктивными процессами в области экономики и финансово-кредитной системы, по нарастающей развивались анархистские и экстремистские тенденции, в водоворот которых вовлекались все большие массы населения. Постепенно образовался вакуум власти, чем не замедлили воспользоваться более организованные и дисциплинированные партии, прежде всего большевики, открыто заявившие о своей готовности взять на себя ответственность за дальнейшую судьбу страны.
Публикуемые документы и материалы показывают, что события октября 1917 г. вызвали коренные изменения во всем спектре политических партий России. Мягкие конституционные формы преследования правомонархических партий, практиковавшиеся Временным правительством, были заменены жесткими диктаторскими методами запрещения и даже физического уничтожения их лидеров. Ненависть большевиков к либеральной буржуазии выразилась в декрете СНК от 28 ноября 1917 г., поставившего вне закона партию кадетов, ее лидеры подлежали аресту, а периодическая печать - закрытию. В годы Гражданской войны репрессии обрушились и на умеренные социалистические партии. Публикуемые источники убедительно показывают, что процесс «удушения» большевиками своих политических противников и оппонентов продлился вплоть до середины 20-х гг. Несмотря на ужесточавшиеся репрессии, социалистические партии (эсеры, меньшевики, народные социалисты, левые эсеры, анархисты, национальные партии) продолжали действовать и вести агитационно-пропагандистскую работу среди различных слоев населения. В публикацию вошел значительный комплекс документов и материалов, раскрывающих деятельность политических партий в регионах белого движения и в эмиграции.
Подводя общий итог вышесказанному, подчеркну, что многотомный исследовательский и публикаторский проект «Политические партии России. Документальное наследие» является уникальным явлением в отечественной и зарубежной исторической науке последнего десятилетия. Его появление было обусловлено, с одной стороны, кардинальным изменением в посткоммунистической России, а с другой - назревшей объективной потребностью осмысления российской многопартийности начала XX в. как целостного явления. Реализация данного проекта и предоставляет такую возможность для исследователей.
