Петр i как герой российской журнальной прессы второй половины XIX — начала XX вв

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (115) 2013

УДК 9 (47)

О. А. ТАПЕХИНА

Омский государственный педагогический университет

ПЕТР I КАК ГЕРОЙ

РОССИЙСКОЙ ЖУРНАЛЬНОЙ ПРЕССЫ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX -НАЧАЛА XX вв.____________________________________

В статье рассматривается образ Петра Великого в сознании российских интеллектуалов второй половины XIX — начала XX в. Исторические представления о Петре I реконструируются на основе анализа специализированной исторической периодики. Интерес общества к фигуре Петра объясняется неоднозначностью проведенных им преобразований и их результатами. Социально-экономические и культурные сдвиги в пореформенной России трансформировали образа Петра Великого в героя российской истории. Ключевые слова: образ прошлого, исторические представления, специализированные исторические журналы.

Реконструкция исторических представлений, существовавших в социальной памяти той или иной исторической эпохи, представляет особый интерес для исследователей, так как позволяет понять не только время, к которому обращались, но и, главным образом, социо-культурную среду, которая к нему обращалась, и конкретно-исторический контекст этого обращения. В социальной памяти постоянно идет процесс (осознанный и бессознательный) по переработке прошлого, когда одни события и лица намеренно предаются забвению, а другие культивируются, когда один и тот же исторический материал претерпевает диаметрально противоположные интерпретации за короткий период времени. Осмысливая образы прошлого, существовавшие в разные исторические периоды, мы можем понять: каковы были причины обращения именно к этому прошлому, какие исторические сюжеты были наиболее востребованы, какие ценностные конфликты крылись за спорами об историческом значении того или иного события, о моральной стороне поступков того или иного исторического деятеля?

В нашей работе эти вопросы будут поставлены применительно к историческому сознанию русских интеллектуалов второй половины XIX в. Отмена крепостного права, последовавшие за ней реформы и коренные изменения в общественном устройстве привели к социально-политической и интеллектуальной трансформации национального сознания. В период ломки традиционных устоев и стереотипов мышления особенно острой стала проблема отношения к прошлому. Переоценка общего прошлого являлась определяющей для возникновения новой национальной идентичности. Возросший интерес к истории и историческим сюжетам в пореформенный период во многом объясняется тем, что в прошлом своей страны видели ключ к пониманию ее настоящего и именно в прошлом искали примеры для подражания, моральные и культурные авторитеты.

Одной из точек кристаллизации коллективного воспоминания и идентичности была выдающаяся фигура Петра Великого. Всплыв в коллективной памяти образованного общества пореформенной России, Петр I трансформировался в символ борьбы старого и нового, традиционного и прогрессивного, на-

ционального и заимствованного. Как верно заметила О. Б. Леонтьева, в этот период «на роль культурного героя вполне мог претендовать Петр Великий — фигура решительного реформатора, смело сокрушавшего пережитки прошлого, не могла не привлекать симпатий общества, жаждавшего перемен» [1].

Историографическая традиция изучения личности, деятельности и эпохи Петра I берет свое начало в перовой половине XVIII в. и красной нитью проходит в трудах российских историков XIX — XX столетий. Историко-антропологический подход и «мемориальный бум» сделали эту тему актуальной и для современного исторического знания, открыв в ней новые пласты для изучения. Исследование «образов прошлого» позволяет наглядно проследить превращение реальных исторических фактов в факты исторической памяти. Подробно эволюцией образа Петра I в исторических представлениях образованного общества во второй половине XIX — начале XX в. на широчайшем историографическом, литературном и художественном материале занималась О. Б. Леонтьева. Мы же в своем исследовании будем опираться на специфический исторический источник — периодическую печать.

Периодическим изданиям, которые занимали особое место в общественно-политической жизни пореформенной России, принадлежит значительное место в процессе осмысления исторического опыта, оценки его главных действующих лиц и выработке определенных образов. Нужно заметить, что историческое сознание читающей публики в пореформенной России определяли не столько труды профессиональных историков, сколько распространенные в тот период специализированные исторические периодические издания. Историческая журналистика XIX столетия, с одной стороны, способствовала обмену научными идеями среди историков-про-фессионалов, с другой — формировала историческое сознание общества. Однако не каждое достижение исторической науки становилось достоянием общественности, в периодических изданиях получали отражения только те положения, которые, во-первых, проходили строгий цензорский контроль, во-вторых, соответствовали читательскому спросу. Как показано М. П. Мохначевой, журнал во второй

половине XIX — начале XX вв. представлял собой коллективный текст, маркирующий главные достижения исторической науки и фиксирующий развитие исторического самосознания индивида и общества в целом [2]. Коллективом авторов толстых журналов моделировался образ исторического героя, который воспринимался читательской аудиторией и встраивался в их систему мировоззрения и ценностных ориентаций.

Объектом нашего исследования являются периодические исторические журналы: «Русский архив» (1863— 1904 гг.) под редакцией П. И. Бартенева, «Русская старина» (1870 — 1904 гг.) под редакцией М. И. Се-мевского, «Исторический вестник» (1880 — 1904 гг.) под редакцией С. Н. Шубинского и «Вестник Европы» (1866— 1904 гг.) под редакцией М. М. Стасюлевича.

Первым специализированным историческим журналом, знакомившим читателей с культурной и политической историей своей страны, был вышедший в 1863 г. журнал «Русский архив». На протяжении полувека бессменным редактором этого издания оставался Петр Иванович Бартенев. «Русский архив» по числу опубликованных источников стоит на первом месте среди русских исторических журналов. Он содержал преимущественно публикации источников личного происхождения, таких как дневники, мемуары, деловые бумаги и письма, но также в нем помещались литературно-художественные и ведомственные документальные материалы. Несмотря на богатство содержания этого журнала, он имел весьма ограниченное распространение. Так, число подписчиков этого издания в разные годы колебалось в пределах 1000, не превышая 1300 человек.

Одним из самых ярких исторических журналов, специализировавшихся на публикации первоисточников, была «Русская старина», первый номер которой появился в 1870 г. Издателем и редактором этого ежемесячника был историк и публицист Михаил Иванович Семевский. Основную цель своего журнала создатель видел в разработке отечественной истории и истории русской литературы «императорского» периода, начиная с Петра I. Разнообразие печатаемых материалов, которое достигалось за счет расширения исторической тематики вопросами культуры, искусства и освободительного движения, обеспечило журналу широкую аудиторию. На второй год издания (1871 г.) число подписчиков «Русской старины» составляло около 3500 человек. В последующие годы журнал в среднем расходился в количестве 5000 экземпляров.

В 1880 г. в Санкт-Петербурге по инициативе Алексея Сергеевича Суворина и Сергея Николаевича Шубинского вышел журнал «Исторический вестник». Целью этого издания было знакомство читателей с современным состоянием исторической науки и литературы в России и Европе. Отличительной особенностью журнала было то, что он был рассчитан не только на профессиональных исследователей, но и на широкую публику. На страницах журнала наряду с документами, историческими и этнографическими статьями, библиографией русской и иностранной литературой, публиковались историческая беллетристика, литературная критика, объявления и некрологи. Подобная ориентация издания позволила ему в кратчайшие сроки добиться популярности у читателей и обеспечила ему коммерческий успех.

Созданный в 1866 г. М. М. Стасюлевичем журнал «Вестник Европы», по сути, был переизданием выходившего в начале XIX столетия под одноименным названием журнала Николая Михайловича Карам-

зина. В программном заявлении создатели журнала сделали акцент на историко-политической направленности своего издания, подчеркивая, что задача журнала состоит в том, чтобы «служить постоянным органом для ознакомления тех, которые пожелали бы следить за успехами историко-политических наук» [3]. Историческим исследованиям, очеркам и исторической беллетристике по вопросам всеобщей и отечественной истории в журнале отводилось большое место. С редакцией этого издания сотрудничали такие известные историки, как Н. И. Костомаров, М. П. Погодин и С. М. Соловьёв. Число подписчиков «Вестника Европы» постоянно росло и к середине 1870-х гг. достигло 8000 человек, его читали даже члены царской семьи, однако с 1880-х гг. популярность этого издания падает.

Самопрезентация издания как журнала, в первую очередь исторического, и большое внимание издателей к проблемам исторической науки позволило нам этот ежемесячник отнести к историческим, хотя в принятой классификации журнальной прессы второй половины XIX в. его относят к общественно-политическим изданиям.

Сплошной просмотр годовых подшивок исторических журналов второй половины XIX — начала XX в. показал, что одной из самых востребованных фигур российской истории был Петр I. Журналы «Русский архив» и «Русская старина» помещали на своих страницах преимущественно источниковые материалы: указы, записки, письма, воспоминания самого царя и его современников. Некоторые из исторических документов, размещенных в этих изданиях, ранее нигде не публиковались и представляли большую ценность. Так, в 1888 г. «Русский архив» впервые напечатал записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом, которые позволили взглянуть на события XVIII в. глазами иностранца. «Вестник Европы», презентовавший себя, в первую очередь, как журнал исторический, и «Исторический вестник» в создании образа Петра делали акцент на публикации научно-популярных статей, критических заметок, очерков и рецензий. Подобная подборка текстов позволяла им, с одной стороны, поддерживать постоянный спрос у читателей, с другой — формировать их представления, благодаря образно-метафорическому ряду своих публикаций.

Устойчивый интерес к фигуре Петра I проявлял журнал «Русский архив». За период с 1863 г. по 1905 г. в нем вышло более 60 материалов об этом царе. В «Вестнике Европы», «Русской старине» и «Историческом вестнике» публикации о Петре Великом не носили систематического характера. Однако все вышеупомянутые журналы (кроме «Исторического вестника», он был основан в 1880 г.) приняли участие в праздновании 200-летия со дня рождения Петра I. К памятной дате были опубликованы ранее не издававшиеся указы, письма и портреты Петра I, исследования историков М. П. Погодина и В. И. Герье.

Среди данной группы специализированных журналов второй половины XIX — начала XX в. можно выделить общий авторский коллектив, работавший над созданием образа Петра у образованного общества. Это историки А. Г. Брикнер, В. И. Герье, Г. В. Есипов, Кавелин, О. О. Миллер, М. П. Погодин, С. Н. Шубинский; юристы А. Н. Куломзин и В. Д. Спа-сович; литературовед А. Н. Пыпин; писатель Г. Н. Данилевский.

Анализ исторической периодики второй половины XIX — начала XX в. позволил выделить общие представления российского общества о Петре I.

ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (115) 2013 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (115) 2013

Восприятие Петра Великого в пореформенной культуре было далеко неоднозначным, что отчетливо прослеживается на страницах периодических изданий того времени. Так, Пыпин в своей статье «Новый вопрос о Петре Великом» за 1886 г. обозначает две существующие точки зрения на личность царя. «Эти представления (о Петре I) не отличаются вообще разнообразием; в круглом счете, они сводятся к двум основным взглядам — или к восхвалению личности Петра и возвеличиванию реформы, нередко терявшему всякие пределы, или к осуждению этой реформы и к проклятиям самой личности» [4, с. 318]. Сложившиеся в течение XVIII в. интерпретативные стратегии правления Петра I оставались актуальными и для коллективной памяти общества века XIX [5]. Именно поэтому эсхатологический образ Петра как «Антихриста» в сознании пореформенного общества легко уживался с представлениями о гении — реформаторе, намного опередившем свое время.

Общественный интерес к личности царя Петра I во второй половине XIX в. был связан, прежде всего, с проведенными им реформами. Пережитый при Петре I «резкий перелом» навсегда изменил историческую судьбу страны. Философско-исторические размышления о роли проведенных преобразований и о влиянии личности правителя на них выразились в знаменитом споре западников и славянофилов. И, если первые считали Петра «богатырем, одним личным усилием впервые двинувшим громадную страну на путь совершенствования» [6], то вторые «в этой реформе думали видеть главный, чуть не единственный источник прискорбных явлений настоящего» [4, с. 320]. Так или иначе, но образованною частью населения пореформенной России было отвергнуто положение об исключительной роли Петра Великого в прошедших преобразованиях. «Реформа, — писал Милюков, — напротив, была только последним результатом начинаний, восходивших далеко раньше — в XVII и даже XVI вв.; что она была только энергичным выполнением того, что задумывалось прежде... и таким образом источником ее был не произвол единичного лица, а, напротив, давно созревшая, хотя многими из современников непонятая, национальная потребность» [7]. Этот факт, однако, не умалял того великого общественного впечатления, которое производила личность императора на его потомков, но он по-иному расставлял акценты, выдвигая на первое место не саму личность реформатора, а необходимость и закономерность проведенных им преобразований.

Актуальным для авторов «толстых журналов» оставался вопрос оправданности жестоких расправ царя со своими противниками и собственным сыном. Нескончаемые потоки крови, которыми Петр I пытался заглушить голоса недовольных, привели к твердому убеждению его современников, что «Антихрист именно явился в образе Петра» [4, с. 319]. Появившиеся «обстоятельные и правдивые» рассказы о невинных жертвах петровского времени, по словам Пы-пина, «бросили на XVIII век такую мрачную тень, которая естественно стала заслонять самую традиционную славу Петра Великого» [4, с. 324]. Колебания между осуждением мрачных сторон царствования Петра I и необходимостью признать «великую роль деяний Петра» привели к пониманию того, что «все темные стороны характера Петра, конечно, легко извинить чертами века» [8]. Спустя два столетия бедствия стали забываться, а секуляризация общественного сознания привела к постепенному отмиранию мифа о «царе-Антихристе».

Сворачивание либеральных реформ, неоднозначность их результатов, возникшие социально-экономические противоречия, переход к контрреформам и рост революционного движения в стране заставил критически мыслящую интеллигенцию пересмотреть свои взгляды на правление Петра I. И если в начале 60-х г. XIX в. русские интеллектуалы, критикуя петровские преобразования и осуждая их жестокость, пытались предостеречь власть от повторения подобных ошибок, то в конце XIX в., когда очевидной стала неспособность современной власти к реформированию, деятельный образ Петра приобрёл романтический ореол героя российской истории. «Живой и светлый образ того, который не щадил себя для возвеличивания России, которого вся жизнь была посвящена ей на служение» [9] ставился в пример его нерадивым потомкам.

Подводя итог, хочется отметить, что образ Петра Великого был смысловым центром исторического сознания русских интеллектуалов второй половины XIX — начала XX вв. Петровская эпоха поднимала вопросы одинаково важные для века XVIII и века XIX. Изменения в общественно-политической ситуации привели к переменам в восприятии Петра I и его реформ. Причем маятник общественного мнения прошел путь от осуждения жестокости и бесцельности проведенных реформ до признания исторической необходимости деяний царя-реформатора. Сотрудники русских журналов, вне зависимости от программных заявлений изданий, в которых они публиковали свои работы, создавали положительный, деятельный образ Петра. В итоге для большинства образованного общества России пореформенного периода Петр стал героем-созидателем, ведь усомниться в значимости его реформ значило бы усомниться в основополагающих ценностях эпохи реформ — прогрессе, просвещении и светской культуре.

Однако в любом случае Петр представал уникальной фигурой российской истории. В массовом сознании XIX в. он был героем — выдающейся личностью, преданной своему отечеству, заслуги которой признаны национальным сообществом. Вступив в коллективную память, Петр Великий трансформировался в символ, понятие, образ, которые мало чем были связаны с реальным историческим лицом и зависели от оценки его деятельности современни-ками и сложившихся стереотипов.

Библиографический список

ТАПЕХИНА Ольга Александровна, аспирантка кафедры отечественной истории, старший лаборант кафедры всеобщей истории.

Адрес для переписки: tapehina@list.ru

Статья поступила в редакцию 31.01.2012 г.

© О. А. Тапехина

УДК 94 (470) : 796.062.4 (571.13): «1941/1945»

В. Х. ШАЙДУЛЛИН

Омский государственный технический университет

СПОРТИВНЫЕ СОРЕВНОВАНИЯ В ОМСКОЙ ОБЛАСТИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Данная статья посвящена соревновательной деятельности в Омской области в годы Великой Отечественной войны. Выделены основные направления данной деятельности. Показана динамика количества спортивных мероприятий в городе Омске и области. Ключевые слова: Омская область, спортивные соревнования, Великая Отечественная война.

В современной историографии большое внимание уделяется изучению истории повседневности, в том числе и в военные годы. Одним из малоисследованных аспектов является история физкультуры и спорта в Омской области.

В начале войны, после того как стало известно о нападении Германии на СССР, тысячи добровольцев из числа физкультурников и спортсменов пришли в военкоматы с просьбой отправить их на фронт. Такая ситуация, когда многие квалифицированные спортивные кадры ушли на войну, создаст впоследствии острую нехватку в преподавателях и инструкторах, что негативно скажется на физкультурноспортивной сфере в военные годы.

Нужно отметить тот факт, что в начале войны был сделан особый упор на подготовку кадров для Красной Армии, поэтому спортивная деятельность была сильно подорвана, однако полностью не остановилась: в Омской области проводились спортивные соревнования, турниры, спартакиады, но их программное содержание сильно изменилось. Если до войны основная часть программы соревнований состояла из классических видов спорта (спринт на беговой дорожке, прыжки в длину, метания диска и т.д.), то с началом войны на первое место вышли военно-прикладные виды (бег по естественной местности, метание гранат, как одинарных, так и в связке, как на дальность, так и по цели, переползание по-пластунски, штыковой бой и т.д.). Все это делалось как с целью пропаганды военно-прикладных видов спорта, так и для подготовки резервов для Красной Армии и проверки их действительной готовности защищать с оружием в руках родную землю от немецко-фашистских захватчиков.

Во время войны спортивно-зрелищный аспект спорта отошел на второй план, самыми главными стали функции эмоциональной разрядки населения от проводимых соревнований, что было связано с возросшей физической и психо-эмоциональной нагрузкой. Важную роль играла также нравственная

функция, которая состояла в том, что в процессе соревновательной деятельности проявлялись различные нравственные качества соревнующихся, а также происходила общественная оценка определенных социально значимых нравственных норм — это воля к победе, стойкость, решительность, то есть все то, что позволило одержать победу в войне. Спорт давал людям уверенность в своих силах. Чего стоит пример футбольного матча, состоявшегося в блокированном гитлеровцами Ленинграде 31 мая 1942 г. В нём встречались местное «Динамо» и сборная Ленинградского металлического завода. Как отмечается в хронике, репортаж об этом матче транслировался прямо на передовую, и немцы были шокированы тем, что голодающие жители осаждённого города могли играть в футбол [1]. Ну а советским бойцам это известие прибавило силы духа.

В 1941 - 1942 гг. количество спортивных соревнований в Омской области было незначительным, что связано было с трудностями начального периода войны. Омск стал одним из центров эвакуации промышленных предприятий и их коллективов, госпиталей и детских домов, а это, в свою очередь, потребовало от населения региона огромных сил и средств для того, чтобы принять эвакуированных. К тому же остро стоял вопрос с размещением прибывших в Омск людей, помещений для их квартирования не хватало, и многие спортивные сооружения были отданы под общежития и оборудование. Например, в лучшем зале города, который принадлежал Омскому мединституту, находилось оборудование эвакуированного Ленинградского медицинского института.

По мере решения вышеуказанных проблем спортивная работа в области начиная с 1943 г. начала оживать, что видно из следующих цифр: всего в Омской области в этом году было проведено спортивных соревнований — 1682, в которых приняли участие 105467 человек (данные с учетом массовых зимних, летних кроссов и различных массовых

ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (115) 2013 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ